СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Так что Серега, немного побродив, уселся на лавочку рядом с Николаем Ивановичем.

— Ну, ты герой! — улыбнулся дед.

— Да какой там герой. Метеорит вон проморгал, подвел всех, — видно было, что тот расстроен. Вдруг Сережка повернулся:

— Слушай, а вы когда играли в космонавтов, ты кем чаще был?

— В смысле?

— Ну там командиром, пилотом, бортмехаником?

— Да мы как-то… — дед помедлил, — И в космонавтов-то не играли.

Николай Иванович задумался. А ведь и правда. В детском саду были всякие полицейские и воры, роботы, супергерои… Потом, если родители оттаскивали от компьютера и выгоняли на улицу – гоняли на великах, лазили по подворотням, строили шалаши из картона и веток. Много было разных занятий, но все они были каким-то… земными. Да и дети, если уж на то пошло, были земными. Нет, зачитывались, конечно, фантастическими романами, были кучи игр про космос и фильмы. Но вместе с тем, было и какое-то твердое понимание, что все это – где-то там, в далеких и совершенно невозможных мирах. А космонавтов уже не было… Николай Иванович отвлекся от своих мыслей.

— Ну, так куда вы теперь полетите? Планету какую-нибудь открывать?

— Зачем планету? — Сережка удивился незнанию деда, — Сначала ведь надо в Поясе Астероидов закрепиться, базы там построить, фабрики. А уж оттуда и за Солнечную систему.

— Но разве не интересней новые планеты открывать? Представь вот, что вы уже в будущем.

— Да ну, — Сережка пожал плечами, — По-настоящему планеты открывают роботы – зонды всякие, марсоходы. А люди, которые первые прилетают, что они там делают? Ну, флаг воткнут, следов понаставят. Ну, образцов немного с собой привезут.

— Так ведь зато о них все сайты напишут, в историю войдут – «Первый человек на планете такой-то», и запись на века.

— Я все равно этого не понимаю. Ведь всю настоящую, самую важную работу, делают люди, которые прилетают за ними. Они и базу строят, обживают место, и грузы возят, и уже серьезными исследованиями занимаются. Вот они – настоящие герои. А то, что первый прилетел, это так – для галочки. Хм. Для галочки…

— Серега! Хватит уже болеть, у нас старт скоро! — закричали из ракеты ребята, и Сережка убежал к ним.

Они играли бы так еще долго, если бы заботливые мамы не позвали ужинать. Как всегда, в самый неподходящий момент. И как всегда, невзирая ни на какие уговоры, развели детвору по домам.

— Николай Иванович, ну где же вы, пойдемте, а то все остынет.

Той ночью Николай Иванович не мог уснуть. Он лежал, глядя в потолок, и внезапно осознанное им сегодня на скамейке никак не хотело выходить из головы. Эти дети, с их играми и суждениями, не то, чтобы напомнили, а словно бы заново научили его тому, что для человека по-настоящему важно. Дети, для которых естественными были понятия «друг» и «долг». Для которых ценнее всех благ было благо общее. И «жизнь» для которых всегда означала «труд». Пожалуй, именно в тот момент Николай Иванович почувствовал, насколько он стар. Насколько он – устарел. И что такие, как он, являются самым настоящим вымирающим видом в новой, молодой и светлой жизни. Было даже как-то немного грустно.

Николай Иванович усмехнулся этой своей мысли. Опять он думал о себе. А ведь те, кого он увидел сегодня на детской площадке, о себе думали в последнюю очередь. И те, что готовились отправиться к звездам – тоже. И те, что были уже там – те тем более. Все-таки, здорово, что будущее принадлежит именно таким людям. Это правильно, только таким оно и должно принадлежать.

Так размышлял Николай Иванович. Легкий ветерок колыхал занавески… А там, за ними, свежестью дышала темно-синяя июньская ночь. В которую все выше и выше уходила очередная ракета. Как и за пять минут до этого. Как и каждые пять минут…

+++ 503: Артем

Я познакомился с Артёмкой в первый же день пребывания на новом месте работы. Станция Главная – она, извините за тавтологию, и есть главная станция Большого Исследовательского Комплекса в Поясе Астероидов. Прибыли мы по местному времени ближе к вечеру, как раз под завершение первой смены. Нас оформили, коротко проинструктировали, раздали идентификаторы и распределили по каютам. Станцию мы изучили еще на Земле, при подготовке, так что каких-либо подробных разъяснений не требовалось. Я немного завозился и уходил последним, когда в отсек будто ворвался ветер:

— Сергеич! Ну что, привезли мне оператора?

— Привезли, привезли, — прищурился Сергей Сергеевич, наш зав. по персоналу, — Вот и он как раз, знакомьтесь.

Передо мной стоял довольно занятного вида молодой человек. Ростом повыше среднего, потертый летный комбинезон, светлые, прямо-таки золотые вихры, которые вряд ли когда специально расчесывались, голубые глаза. Вот эти глаза выделялись особенно. Было в них что-то такое… огонек какой-то, какой бывает у детей, которые только-только открыли для себя мир, и в них еще горит эта неутолимая жажда познавать и восхищаться.

— Артём, — сказал молодой человек и улыбнулся. Но вдруг посмотрел на меня пристальней, покрутил за плечо. — Сергеич, я же просил новенького оператора, а этот потрепанный какой-то. Вон царапина на ухе, и вообще – где коробка от него, где гарантия? Я немного опешил.

— Вадим…

— Ничего себе! Он еще и разговаривает!

Я уж совсем было стушевался, но тут заметил, что парень улыбается до ушей. Мы пожали руки.

— Вы, кстати, и квартироваться вместе будете, в одной каюте, — добавил Сергей Сергеич. И глядя уже на меня, — Ох и повезло тебе. Ну, хоть не скучно будет.

Артём вызвался проводить до жилого сектора. По пути познакомились поближе. Он был первым пилотом шаттла, на который меня назначили. Был еще второй пилот и штурман – Денис. Ну и я – соответственно, оператор, механик. В общении Артёмка оказался ровно таким же, как и по виду: открытый, веселый, его интересовало абсолютно все. Спрашивал о родителях, спрашивал об учебке, о новой перевалочной станции на орбите, нет ли у меня на что аллергии. За разговорами незаметно дошли до кают.

— Ну, вот и наша, — сказал Артём, сделав элегантный жест, — Прошу.

Дверь отъехала, и так же элегантно кивнув Артёму, я вошел. Дверь закрылась. До меня не сразу дошло то, что случилось. Удивленные взгляды девушек, возгласы «Вы там совсем офигели?» и «О, опять пополнение на станции», летящие в меня полотенца. В общем, женская раздевалка во всей красе. Я, как культурно воспитанный молодой человек, старался смотреть себе под ноги и что есть силы жал кнопку открывания дверей. Но тщетно – в коридоре слышался еле сдерживаемый смех Артёма и других таких же весельчаков, блокирующих створку: «Тёмыч, они не перестанут на это попадаться!»

Ох, до сих пор не могу себе этого простить. Ну как же это я так попался-то, а? Ведь двести раз в виртуале всю станцию облазил… Вообще, я подозревал, что меня ожидает некий «период притирки новичка», но с той компанией, в которой я очутился, было совершенно непонятно: закончился ли этот период уже, или он только в самом разгаре. Например, на вторую неделю пребывания – уже после того, как состоялась обкатка экипажей, отработка маневров, были и серьезные рабочие вылеты. Так вот, в начале второй недели Артём как бы невзначай обмолвился о неком восхитительном салате, который пришел с новым челноком. «О-о, тот самый, что на майские привозили?» – поинтересовался Денис. «Угу. В четверг вроде к обеду будет». И как-то этот салат все время был наслуху – тут и там, то ребята из других экипажей за ужином заговорят, то Ден вдруг вспомнит. И чем ближе к четвергу, тем Артёмка все красочней тот чудо-салат расписывает: и на вкус, мол, он, словно амброзия, и на вид, мол, словно радуга, потому что сделан из того-то и из того-то…

В общем, настал четверг. После смены серьезные парни как-то даже повеселели, и в таком приподнятом настроении отправились в столовку. Артём, разумеется, первее всех – «Чтобы нам уж точно досталось». Приходим, а тарелки на нашем столе уже стоят: супы, второе, и, конечно же, главное яство – салат. Действительно, похож на радугу, все цвета. Мужики быстренько расселись по привычным местам, заохали, заахали, ладошки потирают. И Артёмка улыбается шире всех. И главное, у остальных салат этот в чашечках, а мне он целую тарелку навалил – «Нам для тебя, Вадя, ничего не жалко. Ты такой, небось, в первый раз ешь». Я, было, взялся за вилку, но и тут меня поправили: «Не, Вадь, ты что, это надо ложкой есть, чтоб прочувствовать, чтоб прям полный хлебальник удовольствия». Ну, ложкой так ложкой, зачерпнул побольше – ах, а пахнет-то как! — и отправил в рот. Что со мной было – не передать словами. На месте языка словно вдруг образовалась межпространственная дыра, и через нее, яростно клокоча, вырвалась лава. Самая настоящая, из самого настоящего вулкана! И мой бедный рот, и весь я сам переместились в это беспощадное инфернальное измерение, в котором уже и лаве не было места – ее вытесняли тысячи тысяч ядерных взрывов…