Энциклопедия пиратства - Жан Мерьен

А пока наши герои, если можно так выразиться, не много преуспели: они все также находились у «негостеприимного» берега и все также нуждались во всем необходимом. Чтобы прокормиться, они были вынуждены соорудить из фибры и шильной травы сети и с помощью такого примитивного приспособления ловить черепах, надо сказать, любимое кушанье всех жителей островов.

Олоннэ поджидал какое-нибудь испанское грузовое судно; наконец одно появилось на горизонте. Судно было вооружено 56 пушками и всякой пиротехникой: гранатами, факелами, порохом в оболочках, зажигательной смесью, что было для него более полезно, чем артиллерия, чтобы защищаться от стаи маленьких флибустьерских кораблей. Первая атака пиратами испанского корабля была отбита. Но вторая, проведенная под покровом утреннего тумана, оказалась удачной: мощный корабль был взят на абордаж.

Увы! Он был нагружен писчей бумагой, товаром, с которым наши бравые парни не знали, что делать.

Покинутый своими лейтенантами Муи Вокеленом и Пьером Пикардийцем, которые увезли с собой значительную часть отряда флибустьеров, Нау снова начал курсировать в поисках объектов нападения перед заливом Гондураса, но снова потерпел аварию: налетел на рифы в Панамском заливе вблизи острова Перл.

Единственным выходом из положения было построить новый корабль. Но эта операция требовала много времени. Чтобы не умереть с голоду, пока будет идти строительство, флибустьеры охотились на обезьян, собирали крабов и даже выращивали овощи, в первую очередь, горошек, который созревал за шесть недель. В таких условиях могло возродиться людоедство, но, к счастью, ни один из потерпевших кораблекрушение не был съеден своими товарищами. Такая жизнь «Робинзонов» длилась почти год.

Наконец корабль был готов и Нау спустил его на воду реки Сент-Жан, чтобы попытаться достичь озера в Никарагуа. Но испанцы с помощью местных индейцев отбросили их; флибустьеры понесли при этом большие потери.

В начале 1671 года Олоннэ с горсткой людей, еле живых от голода, причалил на своем полуразрушенном корабле к берегу самого маленького из островов Бару в заливе Дарьен недалеко от Картахены.

Этот остров был населен индейцами племени «бравос», свирепыми и непримиримыми воинами, они-то, действительно, были настоящими людоедами.

Взяв в плен Олоннэ, они не стали его мучить, а просто убили, разорвали на части и часть жертвы изжарили на костре, а часть закоптили на своем букане, как знаменитый пират сам когда-то коптил «одичалых» свиней со своими друзьями буканьерами; изобретение такого способа заготовления мяса впрок, вообще, было придумано очень давно этими дикими туземцами, и теперь такой страшной ценой знаменитый флибустьер как бы оплатил им авторские права.

Нау Олоннэ было в момент смерти сорок один год.

В течение какого-то времени он был «многообещающим» флибустьером, и губернаторы Тортуги, господа де Ла Плас и д’Ожерон, в нем тогда ошиблись. Но затем с того момента, как он подменил морские сражения осадой городов, он превратился в простого пирата, бандита, дикое животное.

«ГЕНЕРАЛ» ДЕ ГРАММОН

Кавалер де Граммон, урожденный парижанин, кажется, был сыном одного из офицеров гвардии Людовика XIII. В четырнадцать лет, возмущенный некоторым обстоятельством, задевающим честь его сестры, он убил на дуэли офицера. Это случилось в самый разгар кампании по запрещению дуэлей; если мальчик будет замешан в таком неприглядном деле, то… В общем ему было необходимо незаметно скрыться, и его определили юнгой на корабль, отплывающий к далеким заманчивым берегам Антильских островов.

Сын офицера, он быстро завоевывал чины и в двадцать один год уже командовал королевским фрегатом, вооруженным для морских набегов с острова Мартиника. Великолепная добыча принесла Граммону при его доле в двадцать процентов сущую безделицу в 80 000 ливров. Красивая сумма. Однако ему удалось растратить практически все деньги почти за восемь дней на пирушки и на азартные игры. Такое мотовство и сопутствующие ему разгулы казались властям мало соответствующими погонам королевского офицера. Граммон не заставил себя долго просить: он вышел в отставку, полагая, что выгоднее будет продолжить совершенствование в своей профессии на борту собственного корабля. Поставив на игру все, что у него еще оставалось, он выиграл, купил на эти деньги большой корабль с пятьюдесятью пушками, который снарядил на Тортуге.

Хотя Граммон был по своему рождению дворянином (но школа юнги — это не колледж в Клермоне), он обладал вульгарными манерами, простецким неряшливым видом и частенько позволял себе грязно выражаться. Маленького роста, смуглый, черноволосый, с живым взглядом, он походил на испанцев, с которыми собирался воевать; обожаемый своими людьми, он умел, тем не менее, заставить их подчиняться его приказам «без роптаний и колебаний». Любя больше удовольствия и деньги, чем славу, он был почти единственным среди известных флибустьеров[38] «распутником», то есть безбожником, заявляющим, что пусть ему покажут ангелов и демонов, иначе он не поверит в их существование; такие взгляды в тот период истории способствовали его изгнанию из королевского морского флота намного больше, чем даже его дебоши.

Его прозвали «генерал» де Граммон; в то время этот титул применялся к главе эскадры, так же как к главе армии, и обычно обозначал командующего флотилией. Именно такую должность занимал Граммон, стоя во главе своих флибустьеров, но он не претендовал, конечно, на высшие офицерские погоны ни в армии, ни в королевском флоте и не делал на них ставку.

В начале своей самостоятельной деятельности «генерал» отличился взятием (еще раз!) многострадальных городов Маракайбо и Гибралтар, к которым он еще добавил их соседа, город Торилья; эти события происходили в 1678 году, у Граммона был корсарский патент, выданный господином де Пуанси, так как еще не было подписано в Нимвегене соглашение о мире.

В 1680 году Граммон атаковал берег Терра Фирме (Венесуэла) выбрав для начала южный берег острова Маргарита.

1680 год! Мир в Нимвегене был ратифицирован 15 сентября 1678 года. Мог ли господин де Пуанси покрывать Граммона? Да, с помощью уловки, которая ясно показывает молчаливое согласие между губернатором и флибустьерами в предвестии подписания мира, его желание всячески противостоять приказам из Версаля: корсарские патенты подписывались на короткое время, например, на одну экспедицию, прямо как современные разрешения на навигацию. При подготовке очередной экспедиции такой патент уже был выдан Граммону, когда господин де Пуанси получил из Франции извещение, что подписание мирного договора состоялось. Отнять официальную бумагу у генерала… Это потребовало бы применения власти, что могло привести к конфликту. Задержать отправку кораблей под предлогом нехватки пороха? Но не было уверенности, что Граммон не отправится за порохом на Ямайку. В результате сложились такие отношения между флибустьером и губернатором, при которых последний позволял Граммону производить морские набеги, но имел свои десять процентов от захваченной добычи у новых испанских друзей, часть этих средств предназначалась королевскому дому.