Династические войны Средневековья - Дмитрий Александрович Боровков

«изгоев». Олег Святославич решил сопротивляться «старшим» князьям, несмотря на то что в целом был неплохо принят Всеволодом, и бежал в Тмутаракань, где княжил его брат Роман и находился еще один «изгой» – Борис Вячеславич, сын Вячеслава Ярославича, попытавшийся в мае 1077 г. захватить черниговский стол, на котором ему удалось просидеть лишь восемь дней. В 1078 г. Олег и Борис при содействии половцев организовали вторжение в Русскую землю. «Всеволод же вышел против них на Сожицу, и победили половцы русь, и многие убиты были тут: убит был Иван Жирославич и Тукы, Чудинов брат, и Порей, и иные многие, месяца августа в 25-й день», сообщается в ПВЛ. Потерпевший поражение Всеволод был вынужден обратиться за помощью к Изяславу. В летописи сохранились подробности встречи князей: «Всеволод же пришел к брату своему Изяславу в Киев; поздоровались и сели. Всеволод же поведал о всем происшедшем. И сказал ему Изяслав: “Брат, не тужи. Видишь ли, сколько всего со мной приключилось: не выгнали ли меня сначала и не разграбили ли мое имущество? А затем, в чем провинился я во второй раз? Не был ли я изгнан вами, братьями моими? Не скитался ли я по чужим землям, лишенный имения, не сделав никакого зла? И ныне, брат, не будем тужить. Если будет нам удел в Русской земле, то обоим; если будем лишены его, то оба. Я сложу голову свою за тебя”. И, так сказав, утешил Всеволода, и повелел собирать воинов от мала до велика»[382].

Подробность записи говорит в пользу того, что она могла быть написана очевидцем событий, который далее сообщал о том, что Изяслав с Ярополком и Всеволод с Владимиром отправились к Чернигову, жители которого приняли сторону «младших князей», и были вынуждены устроить осаду города, но, получив известие о приближении Олега и Бориса с войском, пошли им навстречу. 3 октября 1078 г. на Нежатиной ниве состоялось сражение, в котором погибли Борис и Изяслав, а Олег едва успел бежать с остатками дружины в Тмутаракань. Власть в Киеве перешла к Всеволоду. Ярополку Изяславичу отошли Волынь и Туров, а черниговский стол занял Владимир Мономах. Борьба за «наследство» Святослава Ярославича продолжилась летом следующего года, когда на Русь, также при поддержке половцев, вторгся Роман Святославич, оставивший в Тмутаракани вместо себя Олега, однако Всеволоду удалось заключить мир с половцами, после чего Роман был уведен в степь и убит своими недавними союзниками. Олег, надо полагать, тоже не без ведома киевского князя, был схвачен хазарами и выслан в Константинополь, а в Тмутаракани водворился присланный из Киева или Чернигова посадник Ратибор. Оппозиция «младших» князей на некоторое время была разгромлена. Это, по всей видимости, способствовало постепенному утверждению в практике междукняжеских отношений представлений о приоритете «старейшинства».

С точки зрения «реальной политики» поворотным моментом в становлении этой доктрины стал «волынский компромисс» 1077 г., когда младший брат добровольно уступил киевский стол старшему. Прецедент был создан, однако, для придания ему политического веса, необходимо было экстраполировать его в прошлое, представив следствием развившейся традиции, а кто лучше только что причисленных к лику святых князей-чудотворцев мог стать выразителем этой традиции и обеспечить ему больший авторитет? Как отметил В. Аристов, мотив приоритета «старейшинства» в процессе формирования Борисоглебского цикла последовательно возрастает от повести «Об убиении» через «Анонимное сказание» к «Чтению» Нестора[383], а современные датировки двух последних памятников указывают на конец XI – начало XII в. как период становления этой доктрины. В пользу того, что именно этот период являлся ключевым для ее оформления, говорит и объективная ситуация, сложившаяся на Руси между 1078 и 1113 гг., когда киевский стол на законном основании принадлежал старшему из потомков Ярослава Мудрого. В том же 1078 г. в Печерском монастыре, бывшем, по всей видимости, средоточием этой идеологии на протяжении последних лет, игуменом вместо изгнанного братией ставленника Феодосия Стефана стал вернувшийся из Тмутаракани Никон, управлявший обителью вплоть до своей кончины в 1088 г. Хотя сформулированное А.А. Шахматовым предположение о причастности Никона к формированию летописной традиции в настоящее время подвергается сомнению[384], пребывание во главе печерской обители, ставшей на рубеже XI–XII вв. ведущим интеллектуальным центром Руси, принципиального противника междоусобиц также могло способствовать внедрению в политическую практику с целью регулирования междукняжеских отношений представлений о приоритете «старейшинства», отчетливо заметных в «Начальном своде», работа над которым началась в монастыре в 1090-х гг. при игумене Иоанне. С одной стороны, задача печерских книжников облегчалась тем, что Всеволоду Ярославичу принадлежал генеалогический приоритет над «младшими» князьями, но, с другой стороны, положение осложнялось тем, что далеко не все «младшие» князья были готовы его признать. Составитель некролога Всеволоду в летописной статье 1093 г. писал, что, когда Всеволод княжил в Киеве, «горе было ему от племянников его, так как начали они ему досаждать, один желая одной волости, а тот – другой; он же, чтобы замирить их, раздавал им волости…»[385]

В 1081/82 гг. киевский князь потерял контроль над Тмутараканью. Когда его племянник Давыд Игоревич, в свою очередь, был изгнан из Тмутаракани вернувшимся из Византии Олегом Святославичем, то он блокировал торговые пути в устье Днепра, совершив нападение на караван византийских купцов. Чтобы разрядить ситуацию, Всеволод дал ему Дорогобуж, который был центром Погорины, граничившей с Киевской землей. В это же время на Волыни активизировались двое князей Ростиславичей, двоюродных племянников Ярополка Изяславича, которые находились во Владимире, но весной 1084 г., во время поездки Ярополка в Киев, бежали из города и, вероятно, навербовав себе сторонников среди населения Волынской земли, смогли захватить власть во Владимире, откуда их удалось выбить лишь при содействии Мономаха. На следующий год Ярополк, послушав «злых советников», восстал против Всеволода. Мономаху пришлось идти на Волынь уже против него, однако Ярополк бежал в Польшу, оставив в Луцке свою мать Гертруду Польскую и жену Кунигунду Орламюндскую, которые были взяты в плен. Причина этого выступления осталась неизвестной. Некоторые исследователи вслед за польским хронистом XV столетия Яном Длугошом полагали, что она заключалась в претензиях на Киев, но, так как после возвращения из Польши в 1086 г. Ярополк довольно быстро получил по соглашению с Мономахом свой стол во Владимире, где было вокняжился Давыд Игоревич, можно думать, что «яблоком раздора» оказался вовсе не Киев[386], а дорогобужская волость Давыда Игоревича, которая могла быть отторгнута от Волынского княжества.

Вскоре после возвращения на Волынь Ярополк отправился в Звенигород Галицкий «и еще не дошел он до города, как пронзен был проклятым Нерадцем, наученным дьяволом и злыми людьми. Он лежал на возу, и пронзил его саблею с коня месяца ноября в 22-й