Рыцарь в зеленых доспехах - Николай Малунов

- Я про домой, Петрович. Подумай. На кой оно тебе тут? Сам же говорил, не та страна, не те идеалы уже.

- Ну непросто у нас это, говорю ж…

- Да ладно тебе, - Леший не дал другу договорить. – Сам-то в это веришь?

- Не знаю, - тяжело наконец-то выдохнул Олейников спустя почти полминуты размышлений. – Может ты и прав… Но сейчас пока никак. Есть еще дела. Может через годик действительно домой, на покой… Тогда уж и на пляж, к девочкам…

- Ага! – Орлов прищурился. – Какие тебе девочки?! Лет-то уже под сраку! Помнишь еще, что с ними делать-то? Или деменция уже…

- Ты тут не бреши! Такое не забывается! Не списывай старика в аутисты-то… Я еще ого-го!

- И давно это твое ого-го игогошило? - передразнил Алексей. – Еще годик и совсем дряхлым станешь…

- Ну, знач, судьба такая, - развел руками полковник. – Ты это… Чем заниматься-то планируешь дома?

- Еще не решил.

Полковник потянулся к пачке стикеров, лежавших среди бумаг и офисного хлама, оторвал один и что-то коротко написал.

- Вот, - протянул он листочек с телефонным номером Алексею. – Позвони, как созреешь. Скажи, от меня. Это Железногорский центр подготовки. Ты лучший снайпер, отличный инструктор. Работа не пыльная будет, зарплатой не обидят…

- Не, Петрович, - скривился Леший, отложив листочек. – Я с армией все. Завязал.

- Понимаю, - прервал жестом полковник снайпера. – Но жизнь всяко может повернуться. Не выкидывай.

- Хорошо, – Орлов сунул стикер в тот же карман, куда и бланк, потом спохватился, что это все же документ, переложил липкую бумажку в другой. – Но я уж как-нибудь сам. Деньги есть, пенсия опять же… Не пропаду.

- Ну, смотри сам, - Олейников откинулся на спинку стула. – Наше дело предложить, ваше дело отказаться. Звони, пиши, рассказывай, как оно там, на большой земле, не забывай старика…

- Да уж не забуду, - поднялся снайпер, понимая, что разговор подошел к концу. – Но и ты звони, номер знаешь…

Полковник тоже встал. Друзья замерли друг напротив друга в нерешительности.

- Ну, бывай, - первым протянул руку для рукопожатия командир базы.

- И ты, - ответил Орлов своей.

Вот и все. Дверь за спиной Алексея закрылась, отсекая целую жизнь. Сейчас комендатура, подписи, бумажки, бланки и справка об убытии… Без даты возврата. Последняя…

***

Проторчав в комендатуре добрую, а точнее сказать злую половину дня и наконец-то получив все необходимые бумажки, сдав точно такие же, в смысле, тоже необходимые, без которых ну вот никак, ну хоть умри, но «принеси и подпиши, да не там, ты что дурак?! Вот тут же! Да не там!», потеряв пару триллионов нервных клеток, Леший наконец-то вернулся обратно в часть. Настроение, если бы не мысль о том, что это в последний раз, что скоро он поднимется на борт самолета, который увезет его из этого дурдома, непременно бы скатилось на ноль, а так, вроде, и убивать пока хочется через одного. Причем быстро и безболезненно, а не вырывая кадык, глядя, как этот очкарик с непрошибаемым, тупорылым лицом, который довел его до белого каления, требовавший с него справку формы «А2», захлебывается в собственной же крови…

- Командир! – окрикнул его кто-то.

Леший вывалился из сладких грез, даже руками встряхнул, сбрызгивая с них остатки фантомной липкой крови очкарика. Алексей обернулся. К нему, приветливо махая рукой, через плац со стороны медсанчасти шел Физик. Точнее уже Бабай. Орлов сам еще не мог привыкнуть к новому имени подопечного, которое сам же ему в порыве чувств и дал.

- Привет, командир, - протянул руку Серега для приветствия.

- Привет, - искренне удивился Леший. – А ты чего здесь?

- Так все, - улыбнулся парень. – Выписали…

В диалоге возникла небольшая пауза. Серега стоял, лыбясь, словно увидел что-то хорошее, светлое и доброе, а не человека, сделавшего его калекой. Орлов все никак не мог себя простить за тот промах. Выстрели он чуть правее, или вообще не выстрели, может, пацан остался бы нормальным. А так… На стеклянный, молочного цвета глаз смотреть было неприятно. Сколько всего Алексей повидал за годы службы, но эта рана была для него самой ужасной.

- Понятно, - выдавил он из себя. – Куда сейчас?

- Да вот, документы подавал, скоро в группу определят, - парень тряхнул пачкой бумаг, которые Орлов сперва принял за справки о комиссовании.

- Не понял, - нахмурился снайпер. – Так ты не домой?

- Нет, - опять улыбнулся во все тридцать зубов парень. – Дальше служить буду…

- Зря ты это, Серег. Лучше б домой…

- Не, командир… Мне тут… - он замялся. – Мне тут Хан приснился.

Леший вздрогнул. Они снились ему очень часто, почти каждую ночь. Нет, это были не кошмары, а дружеские посиделки, разговоры, смех и споры, но каждое утро после того дня Алексей просыпался немного не в своей тарелке от такого.

- Так вот он там мне сказал, что это фигня и мое место здесь. Что нельзя сдаваться, а надо страху в лицо смотреть… - как ни в чем не бывало продолжил молодой. – Вот я и решил еще на полгода продлить контракт, а там посмотрим.

- Дурак, - вздохнул Алексей. – Еще, поди, и от страховки и пенсии отказался? – и кивнул сам себе.

Верно, если бы оформил, то его бы домой списали, а раз «документы на рассмотрении», то, скорее всего, подписал бумажку, что «к министерству обороны претензий не имею, готов в дальнейшем выполнять поставленные боевые задачи, согласно медицинскому освидетельствованию и состоянию «годен»…

- Отказался, - подтвердил догадки пацан. – Я вон, с Красавчиком говорил из группы Курда, он подсказал, кому заплатить, все сделали в лучшем виде, так что вот… А ты все, домой? Говорят окончательно?

Красавчик… Мать его так… Орлов вздохнул. Раньше его звали по-другому, но после того, как его вертушку сбили местные и ему всю рожу обожгло и посекло, стали звать именно так. Мужик не скрывал своей внешности и не смущался ее, за что имел среди сослуживцев неплохой авторитет. Он точно знал, кому и сколько нужно на лапу дать, чтобы даже в безногом признали максимум «ограниченно годного». Вот и пацана затащил…

- Домой, - вздохнул снайпер. – Хватит уже…

- Все винишь себя за тот день? – голос парня