Законник. - Горъ Василий

— Для моего отца и жизнь, и война — всего лишь игры для ума… — вздохнула принцесса Илзе. — В общем, узнав о том, что вы смогли нажить себе столь многочисленных врагов, он решил использовать их возможности, чтобы отомстить вам за испытанное унижение…

— Что, послал им деньги? — съязвил я.

— Хуже… Он отправил в Элирею личину с поводырем. И пять десятков Снежных Барсов…

Услышав незнакомые слова, я же посерьезнел:

— Что такое 'личина' и 'поводырь'?

Принцесса Илзе кинула взгляд на графиню Камиллу, помедлила несколько мгновений, и… неуловимо изменилась! Неподвижно сидя в своем кресле, она начала дышать, как я, смотреть, как я, и даже скопировала мою пластику!

Впрочем, все это длилось считанные мгновения, а потом она перестала меняться и… улыбнулась:

— Вспомнили?

Я утвердительно кивнул:

— В прошлом году вы делали то же самое…

— Правильно… И если бы на вашем месте оказался любой другой мужчина, то через несколько часов после похищения я вернулась бы в Свейрен. А он — добровольно поднялся бы на эшафот…

— Допустим… — криво усмехнулся я. — Однако какое это имеет отношение к этой самой 'личине'?

— Самое прямое… — угрюмо буркнула принцесса. — Личина — это человек, сознание которого подверглось некоему изменению. Скажем, брат нынешнего главы Серого клана Элиреи, некий Дайт по прозвищу Жернов, в буквальном смысле одержим идеей убийства. И, добравшись до Арнорда, сделает все, чтобы вас уничтожить. Поводырь — это человек, который управляет личиной. А те, кто способен создать личину из обычного человека, называются Видящими. Одна из них — перед вами…

…Выслушав объяснения принцессы Илзе, я пришел к выводу, что план Иаруса Рендарра идеален. Ведь брат главы Серого клана действительно может уговорить Эгера Костлявого объявить мне войну; сотник Ночного двора Делирии, отправившийся с Дайтом Жерновом в качестве поводыря, способен спланировать любое, самое изощренное покушение. А пять десятков Барсов, использующих связи и возможности Серого клана — его осуществят. Следовательно, выжить в этой войне я не смогу. Даже если буду прятаться в родовом замке, и передвигаться по королевству в сопровождении телохранителей, или переодетым в какого-нибудь крестьянина или купца.

Нет, прятаться я не собирался. Ибо, во-первых, это было недостойно Утерса, а, во-вторых, я точно знал, что любая, даже самая подготовленная охрана способна защитить только от второго выстрела…

…Удивительно, но все время, пока я анализировал сложившуюся ситуацию, принцесса Илзе спокойно молчала. И задала первый вопрос только тогда, когда я решил уточнить у нее кое-какие детали:

— Насколько я понимаю, вы, как и мой отец, считаете, что лучшая защита — это нападение?

Я утвердительно кивнул.

— Что ж. В данном случае я с вами согласна: Эгера, Дайта и сотника Бразза надо уничтожить. Причем еще до того, как они успеют что-либо спланировать…

— Угу… — буркнул я. — Только это легче сказать, чем сделать: ни мне, ни моим воинам, ни людям графа Орассара так и не удалось узнать, как выглядит Костлявый. Не говоря уже о том, чтобы найти его лежбище.

Принцесса с улыбкой посмотрела на меня:

— Это исправимо: я видела Дайта Жернова и сотника Бразза. И знаю, в каких из постоялых дворов Элиреи они могут встречаться с десятниками с ними Снежных Барсов. Если мы выследим хотя бы одного из них, то без труда найдем и всех остальных…

'Мы…' — мысленно повторил я. Потом представил ее высочество в хауберке, с мечом и щитом в руках, и отрицательно покачал головой: — Простите, ваше высочество, но девушкам на войне не место. Даже если война… кажется не настоящей.

Принцесса пожала плечами:

— Без меня вы не обойдетесь. Значит, у нас с вами просто нет выбора…

— Выбор есть всегда… — буркнул я. И, услышав, как фыркнула мама, удивленно уставился на нее.

— Ронни! Принцесса Илзе совершенно права: ты без нее не справишься. Кстати, я бы на твоем месте поинтересовалась, каким образом ее высочество оказалось в долине Красной Скалы…

— Только не говорите мне, что перебралась через Ледяной хребет… — начал, было, я. И заткнулся, увидев, как улыбается моя мать!

— Ага. Именно!

— Одна? — на всякий случай уточнил я.

— Нет. Не одна, а с тремя десятками отборных рубак из Шевиста, посланных Иарусом Рендарром, чтобы вырезать все население долины Красной Скалы…

Глава 31. Принцесса Илзе

…- Нет. Не одна, а с тремя десятками отборных рубак из Шевиста, посланных Иарусом Рендарром, чтобы вырезать все население долины Красной Скалы…

Графиня Камилла еще не закончила говорить, а ее сын уже превратился в Смерть. В мою Смерть. И в мгновение ока перетек на пол перед моим креслом. Потом Смерть наклонилась надо мной и с хрустом сжала кулаки.

Я оцепенела, и краем сознания отметила, что по моей спине текут струйки холодного пота, во рту пересохло, а сердце колотится так, словно старается разорвать грудную клетку.

— Ронни!!! Сын!!! Стой!!! — истошно закричала графиня Камилла. И в ее голосе я услышала самый настоящий страх! За меня!

Однако вдуматься в происходящее у меня не получилось: я чувствовала, что изо всех сил вжимаюсь в спинку кресла, пытаясь отодвинуться от нависшего надо мной графа, ощущала боль в позвоночнике, правой лопатке и крестце, но напрочь отказывалась соображать!

— Вы… привели… сюда… равсаров? — делая паузы после каждого слова, спросила Смерть. Потом разжала правый кулак, и шевельнула пальцами. И я вдруг представила, как именно они сомкнутся на моем горле.

Найти в себе силы, чтобы вымолвить хотя бы одно слово в свою защиту, я не смогла. Поэтому мелко-мелко замотала головой из стороны в сторону.

— Ронни, стой! Я просто неудачно выразилась!!! — затараторила графиня Камилла, безуспешно пытаясь оттащить от меня своего сына. — Она их не довела! Вернее, убила!! По дороге сюда, понимаешь?!

Смерть застыла. На целую вечность. А потом уступила место Недоверию:

— Убила? Тридцать равсаров? Бред…

— Я осматривал их тела, Ронни… — буркнул пожилой воин, невесть откуда возникший за спиной графини Камиллы. — И лично допрашивал их предводителя, которого принцесса Илзе решила оставить в живых…

Недоверие моргнуло, перевело взгляд на мои ладони, судорожно тискающие подлокотники кресла, и односложно поинтересовалась:

— Зачем?

Я открыла рот, чтобы рассказать ему о планах моего отца и брата, о том, что я испугалась за жизни тех, кто отнесся ко мне, как к человеку, что у меня не было другого выбора, и… промолчала: спазм, перехвативший мое горло, не дал вымолвить ни слова.

— Ронни! Сядь!! Ты ее пугаешь!!! Ну, пожалуйста!!!! — видимо, почувствовав мое состояние, взмолилась графиня Камилла. И, наконец, сумев подобрать нужные слова, обрадованно воскликнула: — Да пойми же ты: ее высочество отказалась от своего будущего, чтобы спасти Лидию, Айлинку, меня и всех тех, кто живет в нашем лене!

— Спасти? — глухо переспросило Недоверие. Потом вздрогнуло, поплыло… и уступило свое место мрачному, как грозовая туча, Вниманию: — Рассказывайте… Подробно… С самого начала…

…Собраться с мыслями мне удалось через Вечность. А открыть рот и начать говорить — через две или три. Однако облегчения мне это не принесло: сама не своя после пережитого ужаса, я была не в состоянии облечь свои мысли в слова. Не говоря уже о том, чтобы построить из них даже самые простые предложения! Хотя, нет, не так: предложения у меня иногда получались. Но какие-то рваные, безумно запутанные, лишенные всякой логики и абсолютно пустые. Аргументы, казавшиеся мне убедительными и вескими, в лучшем случае звучали просто глупо. А тщетные попытки объяснить, что именно я имела в виду в том или ином случае, запутывали даже меня саму! В общем, в какой-то момент я поняла, что не смогу объяснить графу Аурону ни причин своего побега из Свейрена, ни необходимости использовать для перехода через Ледяной хребет Беглара Дзагая и его людей, ни мотивов своего страха за жизни графини Камиллы и ее дочерей. Поэтому, сделав несколько безуспешных попыток начать рассказ сначала, я сдалась. То есть замолкла на полуслове, зажмурилась и расплакалась. Как маленькая девочка.

И не сразу поняла, что именно мне говорит стоящий передо мной мужчина:

— Принцесса Илзе Рендарр! Я, Аурон Утерс, граф Вэлш, от всей души благодарю вас за спасение моей семьи. И принимаю на себя ответственность за вашу жизнь и вашу честь…

Среагировав на последние несколько слов, я ошалело вытаращила глаза:

— Что?

— Принимаю на себя ответственность за вашу жизнь и вашу честь… — не изменившись в лице, повторил Утерс-младший. Потом сделал небольшую паузу и добавил: — А еще я прошу простить меня за вспыльчивость и… недоверие…

Я проглотила подступивший к горлу комок, облизнула пересохшие губы и зачем-то уточнила: