История России. Смутное время - Людмила Морозова

По утверждению Татищева, восстание началось с молитвы в Успенском соборе князей Шуйских, Василия и Дмитрия. Затем к ним присоединились другие участники восстания, и все вместе они отправились к царскому дворцу, чтобы схватить самозванца, но тот бросился бежать. Тогда по указанию Шуйских начали звонить колокола по всем городским церквям. Это послужило горожанам сигналом для начала борьбы с поляками. Во главе нее встал В.И. Шуйский: «Князь же Василей Иванович Шуйской скачюще на кони по площади и к рядом и вопиюще гласом велим: «Отцы и братия, православные христиане! Постражите за православную веру, побежайте врагов христианских!» (РИБ. Т. 13. Стб. 749.)

В итоге дворцовый переворот, осуществленный кучкой заговорщиков, был представлен в «Сказании» широкомасштабной священной борьбой православных людей за свою веру против ее разрушителей – еретика Гришки Отрепьева и его пособников поляков и литовцев. Все это говорит о том, что данное произведение имело ярко выраженные политические цели – убедить жителей страны в том, что свержение «царя Дмитрия» было законным и что достойным претендентом на царский трон является князь В.И. Шуйский – главный защитник православной веры от всех ее врагов и разрушителей. Значительное количество списков «Сказания о Гришке Отрепьеве» говорит о том, что оно распространялось по всей стране как официальная грамота и в сокращенном виде зачитывалось в церквях. Оно являлось своеобразным агитационным предвыборным документом В.И. Шуйского, стремящегося занять вакантный царский престол.

Выборы царя

Пока М.И. Татищев сочинял «Сказание» с опытными книжниками и дьяками, В.И. Шуйский продолжал активно действовать. По его инициативе 18 мая Боярская дума собралась в полном составе для решения вопроса о власти. На повестке дня стоял один вопрос: кому править до избрания нового царя? Раньше существовала традиция, по которой царя мог заменять патриарх. Но Игнатий как ставленник самозванца был свергнут вместе с ним и отправлен в заточение в Чудов монастырь. Поэтому большинство бояр пришли к мысли о том, что уже на следующий день на импровизированном Земском соборе следует решить вопрос о кандидатуре нового нареченного царя. Его следовало выбрать из числа самых знатных князей, и наиболее подходящим для многих представлялся князь Ф.И. Мстиславский, состоявший в родстве с прежними московскими государями. Но тот, отличаясь редкой щепитильностью и порядочностью, решительно отказался от предложенной чести. Тогда выбор пал на главного заговорщика В.И. Шуйского. Правда, ему было очень трудно доказать свои права на престол. Он не состоял в родстве с великими князьями Московскими, поскольку принадлежал к суздальско-нижегородской ветви Рюриковичей. К тому же был стар, по меркам того времени, и не имел сыновей-наследников. Поэтому было сомнительно, что он сможет основать новую царскую династию.

Однако сам претендент решительно рвался к власти, и это повлияло на мнение бояр. Ради царской короны Шуйский был готов даже подписать Ограничительную запись в пользу Боярской думы. К тому же он обещал не наказывать всех мнимых родственников и сторонников Лжедмитрия и даже соглашался сохранить за ними все прежние пожалования. Последнее обстоятельство, видимо, стало решающим. Бояре согласились с тем, что 19 мая на Соборной площади будут собраны все находящиеся в столице представители власти, члены двора, духовенство и рядовые москвичи. Это сборище должно было представлять собой Земский собор, полномочный избрать нового государя.

Сторонники В.И. Шуйского тут же отправились «в народ» и начали активно агитировать горожан проголосовать за их ставленника. Еще не успевшие протрезветь после погромов и пьянства москвичи были готовы поддержать любого, кто не стал бы их наказывать за расправу над поляками и грабежи. Поэтому когда 19 мая бояре спросили собравшихся на площади людей, кого следует избрать новым царем, тут же раздались крики: «Князь Василий Шуйский! Он самый достойный! Он избавил страну от злого еретика и защитил православную веру!»

Так, без каких-либо сложных формальностей В.И. Шуйский был наречен царем. Воодушевленные москвичи с радостными криками подхватили князя и на руках внесли в царские покои. Сам он не стал ждать, как когда-то Б.Ф. Годунов, других доказательств готовности подданных ему служить и тут же надел царскую корону. После этого во все концы страны полетели грамоты, извещающие об его избрании на престол. В них писалось следующее: «Божиею милостию мы, великий государь, царь и великий князь Василий Иванович всея Руси, щедротами и человеколюбием славимого Бога и за молением всего Освященного собора, по челобитию и прошению всего православного христианства учинились на отчине праводителей наших, на Российском государстве царем и великим князем. Государство это даровал Бог прародителю нашему Рюрику, бывшему от римского кесаря, и потом, в продолжение многих лет, до самого прародителя нашего великого князя Александра Ярославича Невского, на сем Российском государстве были прародители мои, а потом удалились на суздальский удел, не отнятием или неволею, но по родству, как обыкли большие братья на больших местах садиться. И ныне мы, великий государь, будучи на престоле Российского царства, хотим того, чтобы православное христианство было нашим доброопасным правительством в тишине». (СГДД. Ч. 2. № 89.)

Новый царь, видимо, полагал, что подданные будут удовлетворены его доказательствами прав на престол и согласятся с его воцарением. Но он, судя по всему, заблуждался. Сведущие люди могли сразу понять, что во всех строках этой грамоты – ложь.

Прежде всего было ясно, что в Москве не собирался Освященный собор, поскольку патриарх Игнатий был свергнут и нового главы Церкви еще не было. Не могли умолять Шуйского и все православные христиане, поскольку в Москве находились лишь местные жители.

К тому же Российское государство никогда не являлось отчиной князей Шуйских, поскольку они принадлежали к ветви суздальско-нижегородских Рюриковичей. Даже прославленный князь Александр Невский, считавшийся великим князем Владимирским, не был их прародителем. По летописям известно, что предком Шуйских был брат Александра Ярославича Андрей. По завещанию отца он получил Суздаль и Нижний Новгород. Правда, с 1249 по 1252 г. он был великим князем Владимирским и даже занимал существенно более высокое положение, чем родоначальник московских князей Даниил Александрович, земли которого ему никогда не принадлежали. Но со временем потомки Андрея Ярославича измельчали и уже в XV в. были вынуждены поступить на службу к московским князьям. Напротив, потомки Даниила Александровича с начала XIV в. все время возвышались, расширяли свои владения и в конце XV в. стали государями всея Руси, «взяв под свою руку» остальных князей Рюриковичей, в том числе и Шуйских.

Меры по стабилизации обстановки в стране

В конце мая 1606 г. стало известно, что северские города отказываются подчиняться царю Василию Ивановичу и готовы поднять против него восстание. Это заставило взяться за перо и бояр, и Марфу Нагую. Они должны были объяснить русским людям, почему свергнут и убит «царь Дмитрий», которого совсем недавно царица Марфа публично называла своим сыном и которого бояре сами посадили на царский престол.

В боярской грамоте писалось так: «Мы узнали про то подлинно, что он прямой вор Гришка Отрепьев, да и мать царевича Димитрия, царица инока Марфа, и брат ее Михайло Нагой с братиею всем людям Московского государства подлинно сказывали, что сын ее, царевич Димитрий, умер подлинно и погребен в Угличе, а то вор называется царевичем Димитрием ложно; а как его поймали, то он и сам сказал, что он Гришка Отрепьев и на государстве учинился бесовскою помощию, и людей всех прельстил чернокнижеством; и тот Гришка, за свое злодейственное дело, принял от Бога возмездие, скончал свой живот злою смертию. И после того, прося у Бога милости, митрополиты, архиепископы, епископы и весь Освященный собор, также и мы, бояре, окольничие, дворяне, дети боярские и всякие люди Московского государства, избрали всем Московским государством, кому Бог изволит быть на Московском государстве государем; и всесильный, в Троице славимый Бог наш на нас и на вас милость свою показал, объявил государя на Московское государство, великого государя царя и великого князя Василия Ивановича всеа Руси самодержца, государя благочестивого, по Божией церкви и по православной христианской вере поборателя, от корени великих государей российских, от великого государя князя Александра Ярославича Невского; многое смертное изгнание за православную веру с братиею своею во многие лета он претерпел и больше всех от того вора, богоотступника и еретика смертью пострадал». (СГДД. Ч. 2. № 142.)

Марфа Нагая в своей грамоте также повторила версию бояр о том, что самозванец достиг престола с помощью «ведовства и чернокнижества». Она писала: «Он ведовством и чернокнижеством назвал себя сыном царя Ивана Васильевича, омрачением бесовским прельстил в Польше и Литве многих людей и нас самих и родственников наших устрашил смертью; я боярам, дворянам и всем людям объявила об этом прежде тайно, а теперь всем явно, что он не наш сын, царевич Димитрий, а вор, богоотступник, еретик. А как он своим ведовством и чернокнижеством приехал из Путивля в Москву, то, ведая свое воровство, по нас не посылал долгое время, а прислал к нам своих советников и велел им беречь накрепко, чтобы к нам никто не приходил и с нами об нем никто не разговаривал. А как велел нас к Москве привезти, и он на встрече был у нас один, а бояр и других никаких людей с собою пускать к нам не велел и говорил нам с великим запретом, чтобы мне его не обличать, претя нам и всему нашему роду смертным убийством, чтобы нам тем на себя и на весь род свой злой смерти не навести, и посадил меня в монастырь, и приставил ко мне также своих советников, и остерегать того велел накрепко, чтоб его воровство было не явно, а я для его угрозы объявить в народе его воровство явно не смела». (СГДД. Ч. 2. № 141.)