СССР: вернуться в детство 2 - Владимир Олегович Войлошников

Продавщица, словно отвечая на мои мысли, сложила губы бантиком и начала говорить через маленькую дырочку посередине. Замечательный визуальный эффект, надо сказать.

— Кровать двуспальная, плательный шкаф трёхтумбовый с антресолью, прикроватная тумбочка, две штуки, пуф мягкий, две штуки, и трельяж.

— О! Трельяж — мне! — застолбила я; давно хочу, а мама почему-то трельяжи не любит, вот я и избавлю её в свою пользу. — Выписывайте, а я пока стулья сбегаю посмотрю, — это я, понятное дело, сказала своим.

— Погоди, Оля! — притормозила меня мама. — Зачем нам такой дорогой набор? И шкаф этот огромный? В стенке уже плательный шкаф есть. А шифоньер наш?

— Мам, скоро Федька вырастет — не успеете оглянуться, как барахла станет целый вагон! Будет лишний шкаф — ну, увезёте на дачу. Оформляй давай, а то вон, ещё люди идут! Я плачу́, не паникуй.

Нет, я знала, что через двадцать лет с кроватями станет проще и интереснее — так что, двадцать лет без кровати спать???

Стулья… Стулья были — уже хорошо! И вдвойне хорошо, что среди стульев попадались с одинаковой обивкой. В прошлый раз нам пришлось подбирать хотя бы относительно подходящие по цвету, и на шесть стульев пришлось пять вариантов ткани.

Я начала рыскать среди четырёх рядов, в которых были выставлены стулья совершенно впересортицу — видать, как со склада выносили. Нашла аж десять штук одинаковых.

— Куда столько? — попыталась затормозить меня мама.

— Бери, пока одинаковые есть! По всем комнатам расползутся, вот увидишь, надо будет стул — не сразу найдёшь.

— Берёте? — требовательно спросила очередная продавщица.

— Берём-берём! — подтвердил Женя. — Выписывайте.

Потом мы поторопились оформлять доставку — нас порадовали, что привезут сегодня, после часа. Вот прямо первая же машина освободится — и начнут грузить. Мы вывалили из мебельного дружною толпой и скорее помчались домой — а вдруг мебельщики прямо быстро приедут? А у нас полкоридора заставлено!

Мы забежали домой, и мамочки первым делом бросились руки мыть и детей расхватывать.

— Наиль, тебе помощь нужна?

— Не, мне зачем — мы всё в одну спальню составили, коридор пустой.

Да, в этом плане Наиль поступил максимально энергосберегающе: диван, комод, детскую кроватку и прочую мелочь внесли в ближайшую спальню, получилось всё то же самое, что в прошлой комнате, только в три раза просторнее. В остальных комнатах пока гуляло эхо.

— Тогда пошли к нам!

Мы, конечно, вчера свои вещички по шкафам растаскали, но остался ещё сервант (с которым всё никак не могли определиться — куда его?), огромный узел детских игрушек (часть из которых бабушка уже растеребила для игры с близняшками), плюс старый шифоньер и кровать, которые срочно нужно было вытащить из взрослой спальни, иначе туда ничего не влезет.

Наиль с Женей оглянулись, прикидывая, за что вперёд схватиться.

— Сервант к нам с бабушкой в кухню тащите, — предложила я.

— Почему в кухню? — не поняли оба.

— В той кухне поставим пока машинку стиральную. А смысл нам два хозяйства разводить? И шкаф туда поставим, временно.

Не знаю, что они поняли из моих сумбурных объяснений, но низ от серванта попёрли.

А я хотела сказать, что в одной из кухонь есть смысл сделать как бы прачку, но в последний момент подумала, что это звучит как-то по-буржуйски. Ну, как минимум, по-мещански. И стройные мои мысли смешались… короче, получилось как получилось, да и пофиг.

Разгребаемся!

24. ВОПРОСЫ БЛАГОУСТРОЙСТВА

СРОЧНЫЙ РАЗГРЕБОН

Вот интересно мне, кстати. Во всех стенках, которые я видела, отдельно сделан верх (антресоли), и чаще всего они точно такой же глубины, как и нижняя часть. А в старых сервантах отдельным был обычно низ. Причём, низ выполнялся на довольно высоких ножках, сантиметров по двадцать, и был гораздо глубже. Выглядело это со стороны, как три срощенных кубика на палочках, тогда как верхняя часть была повыше и поплоще, менее глубокая и обязательно с зеркальными «витринами» со стеклянными двухчастными задвижками. Не знаю, насколько понятно, но вид получался примерно такой.

У детей всё время возникало искушение по выступающему «бордюру» походить. Или хотя бы там посидеть.

Пока я это раздумывала, мужики отволокли нижнюю часть серванта и вернулись за верхней. А я, чтоб третьим тополем с Плющихи не стоять, начала игрушки детские в маленькую спальню затаскивать. Так и так, это будет потом Федькина комната, пусть там и стоят.

— Ольга, дальше что⁈ — гаркнули из коридора.

— А шифонер[35] сюда тащите. Или нет! Его сперва в новый шкаф перегрузить надо будет, а уж потом тащить. Кровать лучше мне унесите!

Всё, что не относилось к игрушкам, я столкала на полки здоровенного встроенного шкафа в прихожей. Этот шкаф, реально, такой здоровый был, что в него заходить спокойно мог хоть кто, не напрягаясь.

Мужики пришли, помогли мне кое-что забросить на верхние полки, свёрнутые рулонами ковры закинули в пустой зал… — и всё, дела внезапно закончились.

УМНАЯ МЫСЛЯ

— Пойдёмте, съедим что-нибудь? — предложила я.

— Я если поем, сразу усну, — хмуро сказал Женя.

— Да и по́фиг, уснёшь. Приедут грузчики — разбудим.

В кухне побрякивала посудой бабушка.

— Кашу рисовую будете? Или суп погреть?

— А каша с чем? — я заглянула в кастрюлю.

— С юзюмом.

Всегда она так называла изюм — «юзюм». И мне почему-то казалось, что от этого он становится более сладким. Магия-шмагия!

Мы согласились на кашу, и мне пришлось топать в свою комнату за стулом, потому как из трёх табуреток одна осталась у Наиля, как и один из двух стульев. А на втором я всегда сидела, когда печатала или за столом работала — вот мне его и утащили… И пока я ходила, меня осенила гениальная (я так считаю) идея.

— Наиль! — я отдала стул бабушке и подвинула к себе тарелку. Стоя поем, не помру. — А ты можешь лавочки сделать? У тебя же на работе станки есть?

— Около подъезда сидеть, что ли? — не понял он.

— Нет! Смотрите! У нас большой коридор. Ребятишек одевать на улицу или для бабушки — удобно. Сюда в кухню можно парочку поставить в угол, стол придвинуть — опять удобно. Доски сейчас на рынке купить можно.

— А что, правда, — закивала бабушка.

— На них можно чехлы сшить толстенькие, чтоб мягче сидеть. Надо — снял, в машинке постирал, — развила идею я.

— И гости если придут, — согласился Наиль, — теперь к Рашиду за досками-то не побегаешь.

— Морилкой покрасим, лаком покроем — как магазинские будут. Я тебе размеры напишу, а ты мне скажешь, какие доски… — и тут под окнами забибикала машина.

Мы бросились к окну и хором воскликнули:

— Приехали!

ОБНОВКИ ВСЕ ЛЮБЯТ

Женя с Наилем помчались вниз с квитанциями. А мы с бабушкой не помчались, а наоборот — заступили на боевое дежурство, я с Федькой, она — с двойняшками. Потому что от мамы с Дашей толку куда больше, во всяком случае, стулья-то они могут помогать к лифту носить.

Нет, товарищи, лифт — великая вещь! Хоть и третий этаж, а жизнь он облегчает изрядно!

Сразу стало много всего и сделался сплошной хаос.

Для начала мужики пошли собирать стенку к Наилю. И мы все тоже пошли — участвовать мудрыми советами, а как же.

Стенка, как всё в это время, была модно лакированная. Красивая, блестящая, совсем как настоящая (это что-то про галоши, кажется…) — из четырёх с половиной секций. Я сперва не очень поняла (потому что в магазине я стенку разглядеть за толпой не успела), а потом увидела среди кусков упаковочной бумаги инструкцию, заглянула в неё и ка-а-ак поняла!

Четыре шкафа двухтумбовых плюс однотумбовый пенал. Часть полочек оставались открытыми, прямо как мама мечтала, чтобы наставить хрусталей.

Больше всего меня, конечно, умиляли ценники, наклеенные позади на каждый шкаф. Например, вот такой: «ШКАФ ДЛЯ ПОСУДЫ» — двести пятьдесят