Собственность бывшего - Любовь Попова

и, стараясь делать это незаметно, набираю номер Артура, но тут же выключаю звук его голоса, оставляя ему возможность только.... слушать.

Пусть слышит.

Пусть исчезнет.

— Как тебе тачка? — зачем-то спрашивает Шамиль, а я почти не вижу. Джип и джип.

— Вместительная.

— О да, отличный траходром, — открывает он дверцу и дает залезть на заднее сидение спиной, тут же наваливаясь сверху и закрывая двери.

Его густой слишком приторный запах заполняет ноздри, а губы находят шею.

— Ты такая сладкая, лейла. Такая маленькая. Давай проверим, сможешь ли ты принять моего жеребца, — выдыхает он, копаясь в моем платье, задирая его все выше. А я, помня о телефоне, сглатываю тошноту и говорю:

— Да, трахни меня. Сделай это грязно.

Я чувствую давление между ног, которые он раздвинул, его пальцы уже рвут колготки, по ногам ползет холод, а в груди растет дыра.

Я никогда не понимала, как мать может отдаваться разным мужчинам. В том числе за деньги или дозу. Верила, что Артур будет моим первым и единственным.

Но, оказывается, это не сложно, можно просто закрыть глаза и не думать, что сейчас со мной будет делать этот мужчина. Можно просто решить, что у меня нет дома и нет тела.

Оно никогда мне не принадлежало.

Но у меня всегда останется душа.

Треск трусов оставляет последний шанс на спасение самой себя, но я знаю, что его не будет. Своим решением я начну новую жизнь без Артура, без клетки, останется только смыть грязь, которая по ощущениям налипла на все тело, словно цемент.

Но в этот момент нас отвлекает звук удара и резко разбитого стекла.

Часть осколков сыпется мне на лицо, и я кричу от страха.

Шамиль тут же дергается, поднимается и открывает дверцу.

Артур.

Он стоит возле багажника и снова замахивается битой, разбивая окно со стороны Шамиля.

— Ты ебанулся?! — орет Шамиль, вылезая и застегивая ремень. Сразу бычится в сторону Артура, лицо которого покрыто бледной свирепой маской брезгливости. Я его таким никогда не видела. Предвестник ненависти. Жаль, я не успела дойти до последней стадии.

Артур замахивается битой снова, держа Шамиля на расстоянии.

— Ты разбил мне тачку, урод? Ты в курсе сколько она стоит?

— Тронешь ее еще раз, я засуну биту тебе в глотку, — шипит Артур, открывает двери с моей стороны и буквально выдергивает с заднего сидения.

Я падаю на асфальт, но Артур поднимает меня и заставляет повернуть лицо в сторону застывшего в бешенстве Шамиля.

— Ты не помнишь его лицо? Не помнишь, что эта мразь привязала тебя к гинекологическому креслу и хотела проверить, что ты целка?

— Что? — Я даже не сразу понимаю, о чем он. — Тот был врачом. Он был...

— В той своре не было врачей. Были только ублюдки и ты хотела трахнуться с одним из них? Ты готова на эту мерзость, только чтобы избавиться от меня?

Всматриваюсь в лицо Шамиля, и воспоминания о его доброй, но сальной улыбке приходят вспышкой. Я даже шаг назад делаю, почти падаю, но жесткая рука Артура держит меня надежно.

— Ты сразу ее узнал, да, Шамиль?

— Такую сложно забыть. Особенно сложно забыть, как ты меня унизил в тот день, как потом хозяин наказывал нас только потому, что ты решил забрать девку, которая даже не нужна тебе никогда была. Когда Кристина вышла за тебя, я возненавидел тебя еще больше. А теперь у меня появилась возможность отыграться. Тем более что лейла и сама не была против. Верно? Наверное, твой член ей не нравится.

Часто дышу, глядя на улыбку Шамиля, и вырываюсь из захвата Артура. Это просто кошмарный сон. Бегу вперед, почти ничего не видя из-за слез. Я никогда не освобожусь, мне ничто не поможет. Выбрала мужчину, чтобы отвадить от себя Артура, но оказалась ему не нужна. Он просто отомстить Артуру хотел.

Холод пронизывает до костей, я торможу перед дорогой, пытаясь понять, куда, собственно, идти дальше. Что делать, как теперь жить. И в этот момент передо мной тормозит порше. Нет!

Я сразу делаю шаг назад, оборачиваюсь, чтобы рвануть и убежать, но Артур грубо хватает меня за талию и запихивает на заднее сидение, тут же блокируя двери.

И как я ни дергаю — не помогает. Хочу уже ногами стекло выбить, но Артур прыгает за руль и срывается с места.

Я молчу, мне нечего сказать. Ведь знаю, что за любым словом последует истерика. Мне больше незачем сохранять лицо, это никому не нужно. Но не выдерживаю.

— Останови машину и выпусти меня.

— Заткнись, Диан. Вот сейчас лучше заткнуться. Что у тебя в башке творится. А если бы вас увидели?

— Главное слышал ты.

— Дура! Ты пять лет пыталась связать свою жизнь с другим мужчиной. Ты пять лет жила без меня. Я дал тебе это время, чтобы ты осводобилась. И что? Помогло? Счастлива ты была? Ребенка родила, которым грезила? А может муж у тебя верный и любящий? Что ты от меня хочешь? Чтобы я изменился? Чтобы стал добрым и нежным? А может быть ноги начал тебе целовать? Нет, Диана, я не изменюсь. Вот такой вот я хуевый. И ты принимала меня таким, пока Алена мозг тебе не засрала. И что? Ну стала ты хорошо одеваться, ну получила работу мечты, сильной счасливой ты стала без меня?

— Заткнись! Виталий заботился обо мне!

— А я не заботился? А я не любил? А я не рыл землю, чтобы купить тебе свою квартиру? Почему вместо того, чтобы хоть раз подумать о том, что вокруг творится ты бежишь слушая других. Сядь хоть раз и подумай, чего хочешь сама ты! Ты, а не люди вокруг и их выдуманные идеалы.

— Останови машину! — ору я, уже не чувствуя границ и барьеров. Хочется все высказать, хочется закончить это