Три танкиста из будущего. Танк прорыва времени КВ-2 - Анатолий Логинов

Танкетка короткими скоростными зигзагами мчалась вдоль дороги, сзади ее один за другими вставали разрывы снарядов, а Михаил, с неожиданной для самого себя сноровкой выбирая удобные моменты, бил и бил короткими очередями по не ожидавшим такого отпора немцам. Огромные, по сравнению с обычными винтовочными, пятнадцатимиллиметровые пули крошили тела, отрывали конечности, заставляли разбегаться и прекращать огонь пулеметчиков и даже расчет легкой противотанковой пушки. Ее Михаил заметил во время очередного выстрела по поднятой пыли и щедро «полил» из пулемета до щелчка затвора. Лента кончилась, Шкенёв, как заправский акробат, на ходу выдернул старую ленту и достал новую, вторую и последнюю. Если честно, он не думал, что удастся расстрелять и первую. Заряжая пулемет, он наконец-то понял, что за посторонний шум лез ему в уши. Оказывается, это громко матерился механик-водитель, что-то увидевший впереди. Оглянувшись, Михаил взревел раненым тезкой:

— Разворачивайся, на х…!!!

Механик-водитель резко развернул танкетку, отчего Шкенёв чуть не свалился, успев в последний момент уцепиться руками за борт. Но только танкетка притормозила, Михаил быстро схватился за ручки пулемета, чуть довернул ствол и, нажав гашетку, прошептал: — Прости, майор.

Стоявшие за остановившимся бронетранспортером и ставшие видимыми только после очередного разворота танкетки немцы не успели среагировать. Они были слишком увлечены, со смехом разглядывая двух сдающихся русских, приволокших как доказательство своей лояльности раненого, еле стоящего на ногах майора. Пули прошили насквозь и немецких солдат, и сдающихся Леонова с Горшковым, и повисшего между ними Семецкого. Часть из них прошила борт бронетранспортера и пронизала топливный бак. Бронетранспортер вспыхнул как спичка.

Но ни Шкенёву, ни его водителю было уже не до этого. Пока они расстреливали группу у бронетранспортера, из-за машин выскочил еще один броневик и выстрелил по танкетке. Резкий удар, двигатель, взревев, замолчал, и откуда-то потянуло дымом.

— Прыгай, Степаныч, и в кусты! — из последних сил закричал Михаил. Механик-водитель хотел возразить, но, увидев бегущую по боку кровь, бессильно опустившуюся левую руку и бледное, без единой кровинки лицо говорившего, молча кивнул и рыбкой выскочил из загорающейся танкетки.

Шкенёв, доразвернув пулемет, дал еще последнюю длинную очередь и из последних сил перевалился через борт. Силы быстро покидали его, и последнее, что он успел сделать, это рвануть кольцо ручной гранаты, которую после рассказа Сергея Иванова о боях с басмачами носили многие командиры бригады.

Глаза его уже закрывала предсмертная тьма, когда он засек рядом какое-то движение и еле слышные чужие голоса. Развернувшись из последних сил, он явственно услышал щелчок взрывателя и успел неразборчиво прошептать замирающими губами запомнившееся с детства:

— Несть больше сея любви, нежели живот свой положите за други своя…

«Указ Президиума Верховного Совета СССР.

За мужество и героизм, проявленные на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками присвоить старшему лейтенанту Шкенёву М. Г. звание „Герой Советского Союза“ (посмертно).

Председатель Президиума ВС СССР (подпись) Калинин».

«[…] 12 августа. Совещание в Кремле по вооружению тяжелых танков. Присутствовали также Котин и Грабин. Предложено разработать 85-мм пушку для танка КВ-1 ввиду несоответствия мощности 76-мм пушки. Грабин предлагал также 107-мм орудие. Временно из-за необходимости восстановления производства бронебойных снарядов 107-мм вопрос отложен. Рассматривали вопрос по недостаткам вооружения танка КВ-2.[…]»

«Очень длинный день», так, кажется, называлась книга о десантной операции «Оверлорд». Не знаю, как там англо-американцам, а мне вчерашний точно очень длинным показался. Сначала разбирались с чмошниками. Эх, как эти крысы тыловые пытались отмазаться! Но я все равно нашел, кто, где и сколько украл. Не с опытом сороковых против нашего, из будущего принесенного, тягаться.

Потом по парку машин данные смотрел. Недооценивали все же в будущем KB, ох, недооценивали. При нормальном обслуживании и обученных водителях — вполне себе танк. Еще бы пушку ему помощнее, с хорошим осколочно-фугасным и бронебойным снарядом, совсем отлично было бы. Например, восьмидесятипятимиллиметровку. Мечты… Черт, а с запчастями точно хреновато. Все же мехводы у нас не самые подготовленные, ломают и жгут трансмиссии. Запчастей же нам удалось выбить в самый обрез. Да и где их взять, если заводы в первую очередь гонят танки. Как говорил капитан Копылов: «Почему у нас лучшие в мире ракеты? Потому что к ним запчастей не надо!»

Так что с танками у нас теперь не очень. Из первоначальных сорока четырех KB и двенадцати легких танков осталось шесть легких, причем пять Т-50 и один немецкий, «двойка». Все Т-40 мы потеряли. Нет, в следующий раз надо больше «пятидесяток» просить, если будут. Из тяжелых осталось в строю двадцать одна машина, безвозвратно потеряно пятнадцать, из них две по техническим причинам. Еще три машины восстанавливаются, а вот остальные пришлось уволочь на станцию и отправить на завод. Но я, если честно, ожидал худшего.

Вот так разбирался я со всякой текучкой, завидуя Андрею, который мотался по батальонам вместо возни с бумажками, когда начался сильный авианалет. Едва он закончился, меня в оперативный отдел штаба вызвали, а там уже куча новостей. Немцы еще сил подтянули, теперь уже против Бирюзова и Сидкова, после авиационного налета и артподготовки перешли в наступление и сбили наших с позиций. Пока мы решали, что делать, пришло сообщение от тезки — разведка немецкая прорвалась в тыл, он ничего сделать не смог, скован боем. В общем, прикинул я и понял, что толстый северный полярный лис потихоньку к нам подкрадывается и уже мордочку показал. Хорошо, тут Андрей появился. Я на него эти хлопоты скинул, а сам на «трешку» командирскую, еще два легких танка и грузовик с пехотой прихватил да по дороге встречать колонну отправился. А тут с автожира радировали, что бой засекли на восьмидесятом километре. Мы, естественно, туда рванули. Пока добирались, немцы колонну нашу разгромили и уйти пытались. Но два оставшихся автожира попеременно за ними следили и нас извещали. Так что мы их перехватили и на ноль помножили. Вот только убитых и то, что они везли, уже не вернуть. Осталось в живых всего трое. И все в один голос о подвиге старшего лейтенанта Шкенёва рассказывают. Эх, а я, помнится, так над его танкечанкой подшучивал… нет, надо добиться, чтобы его наградили по максимуму. Черт, да он, судя по всему, один целый взвод положил, да еще бронеавтомобиль и бронетранспортер. Если бы каждый так!

Ладно, сегодня немцы успокоились, видимо, опять нам завтра сюрприз готовят. У нас же всего один автожир и остался, а армия никак не шевелится, чтобы авиаразведчиков сюда послать. Хорошо хоть кто-то догадался нам эту экспериментальную эскадрилью отдать. И то, я думаю, потому что больше никто с ней связываться просто не хотел, аппараты незнакомые, что с ними делать, неясно. Зато нам они как раз ко двору пришлись. Жалко, что не настоящие вертолеты, но и эти машинки неплохо нам послужили. Для связи не хуже нынешних У-2, садятся на пятачок, в воздухе на совсем малой скорости планируют, пару стокилограммовок запросто несут. Как вчера один ловко над немецкой колонной в воздухе призавис и бомбы точно в передний грузовик вложил! Правда, и ему от пулеметного огня здорово досталось, но прилетел ведь. Вот и ремонтируют его сейчас, а второй пытается разведать с воздуха. Увы, немцы истребителей понагнали и пусть в основном вдоль линии фронта патрулируют, но автожиру летать не дают. Ясно, что какую-то пакость готовят. Но вот какую? Обсуждали с Андреем возможные действия, подготовили приказы на несколько вариантов. Посмотрим, насколько мы умные…

Тэк-с, сейчас посмотрим, что там такое? Ага, Сема с радистами над чем-то работают.

— Здравия желаем, товарищ инженер-майор!

— Здравствуйте. Чем занимаемся?

— Пытаемся немецкие передачи перехватить. Пока не получается. Тишина в эфире, — разводит руками Семен. Остальные радисты кивками подтверждают его слова. Молчит даже их командир.

— Совсем ничего не поймали?

— Кроме переговоров авиации — ничего.

— Поня-ятно. Ну что же, продолжайте.

Быстро в штаб. Молчание в эфире — самый скверный признак Точно ударят — не сегодня, так завтра. И все, придет нам северный зверек. Боезапасов у нас на полдня интенсивного боя осталось…

Надо срочно отправлять автожир в штаб армии…