Испытание - Николай Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3-я и 4-я танковые группы немцев, подвергаясь мощным контрударам подошедших из Резерва Ставки Верховного командования 1-й ударной и 20-й армий советских войск, застряли на рубеже канала Москва – Волга между Яхромой и Химками. 2-я танковая армия, не сумев взять стоявший насмерть город Тулу, устремилась на Рязань и Каширу. Там она была встречена советскими войсками 10-й армии и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, тоже подошедшими из Резерва Ставки, остановлена и отброшена к Веневу.
Чувствуя, что на этих направлениях к Москве пробиться невозможно, гитлеровская ставка потребовала от командования ЦГА внезапным ударом вдоль Брянского и Минского шоссе «вонзить кинжал в сердце России».
Выполняя приказ фюрера, на рассвете 1 декабря 1941 года дивизии 4-й армии внезапно перешли в наступление на участке, где действовала 33-я советская армия. Воспользовавшись тем, что силы этой армии привлечены к левому флангу, моторизованная и танковая дивизии гитлеровцев форсировали на ее правом фланге реку Нару. Обтекая стоявшую против Наро-Фоминска дивизию полковника Новикова, они стремительно вышли на шоссе Наро-Фоминск – Кубинка, потом хлынули дальше к автостраде Минск – Москва и Брянскому шоссе, намереваясь по двум этим магистралям двинуться прямо на Москву.
Весь день 29 ноября части дивизии Железнова готовились к маршу. Яков Иванович вернулся к себе далеко за полночь, но спать не лег, а вызвал начальника штаба майора Бойко.
Выслушав доклад Бойко о готовности дивизии к маршу, Железнов не стал рассматривать принесенные им бумаги, а положил их на стол и продиктовал приказ. Этим приказом майору Карпову объявлялся выговор за то, что он в установленное время не отправил людей спать. В связи с этим начало марша переносилось на два часа позднее.
– За такое беззаботное отношение к бойцам нужно наказывать еще строже, – проворчал Железнов. – Ведь бойцам не придется спать завтра ночью: с марша – прямо на передовую!..
Железнов строго приказал Бойко самому отправляться спать. Когда дверь за ним закрылась, Яков Иванович позвонил Доброву и ему тоже предложил лечь спать. Только после этого он сел за стол и стал просматривать отложенные бумаги…
Ровно в шесть часов утра в избу к Железнову вошел адъютант. Он положил на стол дивизионную газету и стал будить комдива. Яков Иванович вскочил, сел на край походной кровати и, зябко поеживаясь и потирая руки, спросил:
– Пора?
– Пора, товарищ полковник.
– Неужели?.. Ужасно спать хочется.
– Еще бы!.. Ведь спали всего один час.
– Целый час?.. Прекрасно!
В избу ввалился ординарец Никитушкин с охапкой хвороста и котелками.
– Топить? – спросил Железнов.
– Так точно, товарищ комдив.
Никитушкин был старый воин. Он никак не мог привыкнуть к тому, чтобы обращаться по званию и, следуя привычке, усвоенной еще в гражданскую войну, обращался по должности.
На столе, попахивая керосином, лежала свежая газета, и Яков Иванович про себя похвалил Хватова: «Молодец, комиссар! Когда же он успел выпустить?»
– Хватов работает? – спросил по телефону Яков Иванович.
Дежурный телефонист ответил:
– Товарищ Хватов пятнадцать минут назад сказал, что ложится на полчаса отдохнуть. Позвонить?
– Нет, не надо. – Яков Иванович позвонил к оперативному дежурному и сказал, что выезжает в исходный пункт.
…Пропустив мимо себя полк Нелидова, Железнов, Добров и адъютант, чтобы разогреться, пробежались по накатанной, хрустящей свежим снегом дороге.
Звезды блекли. Казалось, это происходит от сильного мороза, а не оттого, что наступает рассвет.
Яков Иванович оставил на исходном пункте Доброва, а сам сел в машину и направился за полком Нелидова. Вскоре его нагнал Хватов. На привале они вышли из машин и направились к дымившим махоркой бойцам.
Позади вдруг послышалось частое уханье разрывов. Железнов удивленно взглянул на Хватова.
– Как ты думаешь: что это такое?
– Что-то неладное, – ответил Хватов.
К ним приближалась следующая колонна полка. Вдруг колонна подалась влево, пропуская штабную машину. Когда машина поравнялась с комдивом, из нее выскочил Бойко.
– Приказ командарма! – доложил он. – Со стороны Наро-Фоминска на Головеньки прорвались фашисты! Приказано одним полком прикрыть Акулово и не пускать их в направлении Кубинки.
Яков Иванович развернул карту и на мгновение задумался. «Почему одним полком?..» – подумал он и громко крикнул адъютанту, хотя тот стоял за его спиной:
– Коротков! Садись в машину, лети к Карпову и передай ему, чтобы поворачивал полк сюда. – Яков Иванович показал адъютанту на карте место сосредоточения полка, вырвал листок из полевой книжки и сунул его Короткову. – Здесь его будет ждать начальник оперативного отделения штаба дивизии. А это – Валентиновой, – он передал второй листок. – Пусть освободит машины от груза и организует переброску людей Карпова в Акулово.
Полк Карпова был с ходу брошен в бой для прикрытия Акулова.
Трошин и Кремнев, сидевшие в секрете, посреди густого кустарника, увидели вражеские танки.
– Товарищ профессор, гляди-ка, прут! – всполошился Трошин и тут же подумал: «Нельзя здесь оставлять профессора, опасно, а он человек нужный!» По дороге с горы быстро мчались фашистские танки, а за ними – транспортеры с пехотой. – Вы бегать умеете?
– Умею, – ответил Кремнев, удивленно поглядев на Трошина.
– Тогда – пулей к взводному!.. И доложите все, что видели! А я здесь останусь. Да, кстати, дайте-ка мне гранаты!
– По теории вероятности моя эстафета окажется напрасной, – возразил Кремнев. – Полагаю, мое пребывание здесь будет более полезно.
– Что это такое?! – стараясь показать себя строгим, крикнул Филипп. – Здесь вам, товарищ профессор, не университет. Бегом арш!..
– Зачем бежать, когда можно выстрелить? Звук дойдет быстрее меня. – И Кремнев вскинул винтовку.
– Вы что, обсуждать приказ?.. – Тут Трошин решил схитрить и понизил голос: – Поймите, товарищ профессор, если выстрелим, мы себя обнаружим.
Эти слова сразу подействовали на Кремнева, и он, положив гранаты на снег, помчался по тропе и скрылся в роще.
Трошин залег в кустах почти у самой дороги. Он понимал, что если танкам удастся прорваться на автостраду, то они повернут на Москву…
Танки неслись прямо к тому месту, где лежал Трошин. Филипп схватил противотанковую гранату, сдернул чеку и бросил гранату в передний танк. Граната разорвалась на башне. Но танк не остановился, а лишь замедлил ход. Тогда Трошин вскочил и швырнул в него бутылку с горючей жидкостью. Корма танка загорелась. Другие танки открыли по кустам огонь.
Трошин выждал, пока следующий танк поравнялся с горящим, привстал и швырнул в него одну за другой две бутылки. Одна звякнула, разбившись о жалюзи, – из танка повалил дым, по его броне забегали языки пламени. Горящие танки загородили дорогу остальным.
В этот момент наша артиллерия открыла огонь по танкам и транспортерам с пехотой. Снаряды полетели в самую гущу гитлеровских машин.
– Давай, орлы! Давай! – радостно закричал Филипп и, размахивая гранатой, так громко заорал «ура!», что ползущие вверх по холму вражеские пехотинцы прижались к земле и затихли.
Пора было отходить, но Филипп не тронулся с места. Он решил: если артиллерия бьет, значит, наши развернулись и полк сейчас рванет сюда! Ему даже послышались позади крики «ура!».
Но гитлеровцы, прижавшиеся было к земле, вдруг поднялись во весь рост и пошли прямо на него.
Трошин приподнялся и увидел, что вдали уже двигаются свои.
– Назад!.. Назад, гады!.. – что есть силы взревел Филипп, швыряя в гитлеровцев гранату.
По выемке на него двигался третий танк. Филипп схватил бутылку с горючей жидкостью, но около него ахнул снаряд, он качнулся, сделал несколько шагов вперед и распластался на усыпанном пеплом снегу.
Из носа и изо рта у него текла кровь. Неподвижные глаза смотрели в небо. Неподалеку дымилась бутылка, так и не успевшая поразить врага…
Гитлеровский офицер подбежал, нагнулся над Трошиным и приказал доставить его в штаб. Три дюжих автоматчика швырнули Трошина в кузов автомашины. Оберфельдфебель пощупал его полушубок и сказал: «Гут! Прима!»
Гитлеровским танкам удалось прорваться к Акулову. Командир, штурмовавший это селение, приказывал по радио командирам полков взять Акулово – «последние ворота Москвы».
Железнов в это время руководил боем со своего НП, который находился на чердаке каменного здания. Около него были Бойко и начальник артиллерии полковник Куликов.
Бойко наблюдал в бинокль через железную крышу зеленого дома – НП майора Карпова. Он тронул Железнова за плечо и показал на рощу. К роще подошли грузовики с гитлеровской пехотой, с них соскакивали солдаты. Стараясь перекричать гул стрельбы и звуки разрывов, Железнов наклонился к уху начальника штаба.