Кровавые Горгоны - Генри Зу

Верховный барон Мэтьюс Тот был облачен в потертую, обветшалую одежду. Его пальцы, с множеством перстней, производили движения, похожие на прием пищи. Хотя на столе не стояло ни одного блюда, он изображал поедание несуществующей еды и глубоко вдыхал, имитируя глотки из пустого бокала.

Дворяне собрались по инициативе их новых хозяев. Некоторые из гостей были живы, других же вытащили из гробов и усадили за стол. Мертвецы восседали в своих высоких креслах, их кулаки были сжаты, лица обращены в одну точку. От некоторых из них исходил невыносимый смрад из-за трупных газов, другие неуклюже обвисли на креслах. Самые агрессивные были связаны, человеческие эмоции покинули их, и теперь лишь бессвязные слова срывались с их уст.

Зал, полный мертвой знати, поглощающей пыль. Повсюду были доказательства богатого чувства юмора дедушки Нургла. Королевская стража протрубила в горн увядшими губами, и празднование началось.

Синдул почесал свою щеку в месте шрама, оставленного личинкой Варсавы. Надавливая на это место, он мог чувствовать твердое тело, засевшее внутри его лицевой плоти. Ему было скучно.

Человеческая архитектура не интересовала его. Стены были слишком аккуратными, слишком вертикальными и слишком невзрачными. Уродливые факелы крепились на специальных подставках, встроенных в стены. Их пламя было заменено на фосфорные лампы. Расположение столов было несимметричным, палаты — узкими, да еще они вызывали чувство клаустрофобии.

Синдул не хотел принимать приглашения барона. Он чувствовал себя не в своей тарелке.

В какой-то момент ему показалось, что все бароны смотрят на него. Играя роль гостя, темный эльдар потянулся за вилкой. Но, осознав, что они мертвы, Синдул выругался. Сидевшие вокруг него были гниющими королями, поддерживаемыми живыми слугами. Среди сотни гостей, почти половина присутствующих была трупами, которых приволокли на собрание их живые слуги.

Те, кто был жив, взирали на ксеноса с уставшим выражением лица. Он помнил времена, когда эти бароны были гордыми людьми. Сейчас же знать была не более чем куклами Нургла. Они подозрительно косились на него и небезосновательно.

Один из баронов приблизился и положил ладонь на плечо Синдула. Его ногти были желтыми из-за плохого питания. Потный, толстый дворянин улыбнулся. При этом его варикозная язва открылась и запульсировала, словно удары сердца.

— Если Вы голодны, прошу Вас откушать в зале для наших гостей, — предложил барон, протягивая ему нож для резки.

На секунду у Синдула возникло желание вонзить вилку в лицо этого человека. Он обдумал последствия своего поступка. Барон был тучным человеком, страдавшим отдышкой, и Синдул мог лишь догадываться, сколько трупного газа он мог вмещать в себе. Идея заинтриговала его.

Но когда темный эльдар собрался ответить, стражник Ура продул в горн. Варсаву ввели внутрь, его конечности были привязаны к краям ошейника. Стражники отмыли его и отполировали, чтобы десантник-предатель выглядел как трофей. Доспехи, очищенные от грязи, имели богатый коричневый оттенок.

Синдул отвел взгляд в сторону, изображая потерю интереса, в то время как остальные дворяне вставали из-за столов и перемещались поближе к «трофею».

Синдул вытер губы краем своей одежды и отодвинул свое кресло назад. У него появилась возможность.

Темный эльдар приблизился к Варсаве. Он притворно изобразил интерес к его броне, проведя рукой по эмалевой поверхности. Ксенос ловким движением незаметно вставил лезвие в сочленение брони в области локтя.

— Я приду за тобой, — прошептал Синдул.

Варсава слегка кивнул.

Темный эльдар отошел в сторону, когда представители знати окружили Кровавую Горгону, тыча в десантника Хаоса пальцами и издавая возгласы восхищения.

После собрания Варсаву отвели в темницы на нижних уровнях. Пол кубообразного помещения был покрыт такой же красной глиной, что и стены. Повсюду виднелись отметины, оставленные предыдущими узниками. Он различил имперские молитвы, написанные на грубом готике. Предсмертные записки, письма к любимым, жалобы.

До него стало доходить, что эти надписи были сделаны людьми, которые были казнены.

Оказавшись в заточении, он начал понимать смысл этих посланий.

Здесь многие провели свои последние часы.

Очнувшись от своих размышлений, Варсава принялся извлекать лезвие из перчатки.

Он сжал кулаки, позволяя кончику инструмента выйти наружу.

Оно вышло достаточно легко. Варсава продолжил вынимать лезвие из наручей доспеха. Но неожиданно, сделав неверное движение, десантник Хаоса уронил предмет на пол. Варсава моргнул, не веря своим глазам. Он попытался разорвать цепи, связывающие его руки, но безуспешно. На борту «Рожденного в котле» Варсаве приходилось поднимать трехсот восьмидесятикилограммовые чаны голыми руками. Однако, цепи не поддались давлению.

Отказавшись от этой затеи, Варсава попытался прокусить цепь. Несмотря на боль в зубах при соприкосновении с металлом, десантник Хаоса продолжил свою работу. Несмотря на крепость зубов космического десантника, способных пережевывать с трудом поглощаемый протеин и волокна, Варсава не мог справиться с железом. К моменту, когда эмаль зубов начала трескаться, Кровавая Горгона потерял вкусовые ощущения. Он плевал кислотой, выделяемой гландами Бетчера, и продолжал грызть металл.

Наконец, металл, размягченный кислотой, поддался и посыпался на оставшиеся коренные зубы десантника Хаоса. Сплюнув остатки металла и его собственных зубов на пол, Варсава разорвал оковы и принялся повторно подсоединять кабели к питающему блоку брони.

Боль в поврежденных нервах ушла на второй план, когда его силовая броня снова ожила. Почувствовав вливающуюся в него силу, Варсава провел языком по остаткам своих зубов.

Синдул поднимался по лестнице дворца. Как правило, люди были враждебно настроены к ксеносам, и появление темного наемника-эльдар вызвало бы лишнее подозрение. Поэтому Синдул скрывался в тени. Он держался подальше от фонарей и двигался лишь в слабо освещенных местах. Гумед следовал на расстоянии, как и полагалось рабу. Он также нес на себе медальон Нургла, как знак расположения бога чумы.

Закутанный в плащ, с надетым капюшоном, Синдул прошел во дворец, показав охранникам свой медный крест Нургла.

Слуги отворачивали взгляд всякий раз, когда темный эльдар проходил мимо них, боясь обратить на себя внимание опасного гостя их повелителей. Они слышали истории, передаваемые на кухнях и в прачечных, о том, что темный эльдар в одиночку захватил великого монстра Хаоса. Космического десантника.

Наконец, Синдул добрался до темниц Ура, укрепленного крыла дворца. Оно соединялось со шпилями дворца с помощью узких небесных мостов, и казалось отдаленным и заброшенным. Даже с расстояния Синдул смог убедиться в полном отсутствии окон, а единственный вход был заперт самой обычной дверью. Казалось, что дверь прикрепили сюда немного позже, словно изначально предполагалось, что темницы не будут иметь ни окон ни дверей.

У входа стояла пара стражников. Бароны Ура в своей паранойе подозревали каждого встречного, поэтому здесь не было недостатка в заключенных.

Политические диссиденты, бастарды, еретики — любой, кто мог угрожать стабильности их закрытого существования.

Но самая зловещая репутация шла от наиболее опасных заключенных — псайкеров, мутантов и убийц. Ур был нездоровым городом, соответственно и люди, рождавшиеся здесь, были не совсем здоровы. Если бы этой опасной категории заключенных удалось бежать, пара стражников мало бы что смогла им противопоставить. Но куда бы потом подались нарушители? В лапы смерти в пустынных песках?

Синдул дал знак Гумеду подойти к стражникам, и тот, идеально исполняя роль раба, поклонился. Кочевник двинулся к входу, на ходу вытаскивая символ Нургла.

Охрана тут же переключила лампы на него, ослепив своим ярким светом.

Стражники внимательно изучили его и отрицательно покачали головами.

— Нет, — произнес один из них. Говоривший был намного моложе второго стража, его челюсть слегка выдавалась вперед.

Гумед снова поднял эмблему перед собой.

— Нет, эта эмблема не дает право на проход, — рявкнул страж. Его старший товарищ лениво кивнул в знак подтверждения.

Синдул сжал зубы. Рука под плащом сжала рукоятку клинка. Он выступил из тени и приказал Гумеду отойти.

— Я гость Опсаруса Ворона. Его капитаны обеспечивают мое пребывание здесь.

— Ты идиот? — рявкнул стражник. — Даже Опсарусу не разрешено входить сюда.

— Если войдешь, то не сможешь выйти обратно. Это место станет твоим последним пристанищем.

Синдул продолжал держать в руках медальон. Но теперь он выводил их из себя. Стражники смотрели на медальон, затем на темного эльдар, затем снова возвращали свой взор на эмблему.