Дерзкая - Крис Кеннеди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рай тихо выругался, а доктор, вернувшись к своему занятию, сказал:
– Вы этого здесь не слышали.
– Есть еще что-нибудь, чего я не слышал?
Опустив ящик на пол, доктор отодвинул его на несколько дюймов влево и понизил голос, хотя в комнате, кроме них, никого не было.
– Встреча состоится завтра утром, когда откроются ворота, в старом замке виноторговца.
После этого было делом считанных минут задать еще несколько вопросов и на этом закончить. Рай повернулся и вышел, лишь слегка поклонившись. Джейми кивнул в знак благодарности и слегка постучал косточками пальцев по крышке стола. Взглянув вниз, доктор увидел в согнутых пальцах Джейми маленький кожаный мешочек.
– Что это?
Джейми разжал руку и направился к двери.
– Оплата. Я Джейми Пропащий.
Они ушли не больше чем через десять минут после того, как вошли, безмолвные, как темнота, их окружавшая.
Внизу, в подвале, у начала лестницы стоял вооруженный воин, обратив ухо к земляному потолку. Слышался глухой топот сапог, время от времени доносились неясные слова, но ничего разобрать он не мог и решил, что на всякий случай нужно быть наготове.
Он вытащил из ножен меч и, в ожидании распоряжения от своего командира Малдена привести священника, оглянулся: святой отец дремал, лежа на земле.
Через мгновение сверху упал луч света и стал больше, когда дверь наверху широко распахнулась.
– Поднимайтесь, – послышался голос доктора.
Воин понес священника наверх, что не составляло для него труда, так как старик был легким словно перышко. Он чувствовал себя неловко из-за того, что вынужден так обращаться со служителем Господа, но успокаивался мыслью: это на короткое время, а потом Малден продаст священника тому, кому он очень нужен и кто, вероятно, будет холить его и лелеять.
Когда он поднялся по лестнице, доктор окинул его холодным взглядом и указал на дальнюю комнату.
– Уложите его на кровать и будьте аккуратны. И больше не прикасайтесь к нему.
– Если придет кто-нибудь еще…
– Вы перенесете его снова только через мой труп. – Доктор расправил плечи.
Солдату было не по себе, но это не имело значения: он просто ждал от Малдена сигнала и указаний, кому доставить священника – повстанцам или королю.
Беседуя вполголоса – в основном о ближайших планах, – Джейми и Рай вошли в темный огороженный двор конюшни при гостинице, где тихо всхрапывали и хрустели сеном лошади.
– Чего мне сейчас хочется, так это выпить, – пробормотал Джейми. – Посидеть немного в тишине и подумать.
Из темноты появился Роджер.
– Я заказал для вас ванну, сэр, и… – Подойдя ближе, он перевел взгляд с одного на другого. – Где Ева?
Глава 48
Когда стихло эхо от стука каблуков Джейми, Ева повернулась к шотландцу и, подняв взгляд к его глазам, высоко поставленным над всклокоченной, густой, как дикие заросли, щеткой бороды, прочистив горло, заговорила:
– Сэр?
– Это не ко мне. Я не рыцарь.
Она, соглашаясь, кивнула.
– Значит, это вполне обычно для Англии, да? Вокруг меня много мужчин, которые заявляют, что они не рыцари. – Он слегка прищурился. – По моему мнению, чем меньше у нас рыцарей, тем лучше. Вы не согласны?
– Да, – неуверенно согласился он и, не спуская с нее озадаченного и подозрительного взгляда, сел за стол и потянулся к пивной кружке.
– Они не более чем интриганы и политиканы, – любезно конкретизировала она его мысль.
– Только портят все, – проворчал он.
Она кивнула, чувствуя себя так, будто шла на звон несомненно впечатляющего оружия этого мужчины. Его не пронять слезами, это совершенно точно – у нее их и не было: Джейми не стоил даже соли в них, – и не лишить силы женскими уловками.
Да и этого у нее тоже не было, призналась себе Ева.
Нет, он был непоколебим, хотя и ужасно обижен, и эта обида еще не зажила. Но что же наносит такую глубокую рану, которая так долго не заживает?
Конечно, предательство.
Он смотрел на нее с подозрением, но уже не с таким, как раньше, и она посчитала это успехом. Так в человеке перед лицом огромных неприятностей сохраняется надежда.
– Я, например, поставила точку на рыцарях, – сказала она, как о чем-то твердо решенном.
– Да, милочка, в этом я не сомневаюсь. – Теперь в его словах сквозил намек на насмешку.
– О-о, вы думаете, я имею в виду вашего грозного Джейми, но совсем нет.
– Мне тоже нет до них никакого дела, милочка, – пожал он плечами.
– И вы совсем не в восторге от Джейми.
Он долго внимательно смотрел на нее, а потом коротко ответил:
– Нет.
– Он вас связывал? – Она подалась вперед.
– Кто, Джейми? – Его брови взлетели вверх.
– Да. Вы поэтому не любите его? Он связывал вас?
– Нет. – Он, казалось, был страшно удивлен. – А что, вас связывал?
– Связывал, – хмуро покивала головой она и снова откинулась назад, – но потом очень скоро развязал, решив вместо этого привезти меня сюда. Мне это неприятно.
Он расхохотался.
– Тогда, я уверен, вас было необходимо привезти сюда. Джейми не из тех, кто тащит за собой прицеп с багажом. Если вы с ним, значит, там вам предназначено быть.
Ей не понравилось, как это прозвучало, зато она кое-что узнала: этот тип доверял Джейми и уважал его, но был очень-очень сердит на него.
– Я чувствую себя именно так, как вы сказали, – прицепом с багажом. Возможно, с провизией. Или со свиньями, в итоге разбежавшимися.
Он сделал глоток эля.
– Значит, вы служанка?
– Я похожа на служанку?
– Нет. – Он посмотрел на нее поверх своей громадной кружки. – Вы похожи на беглянку.
– Это так очевидно? – Она вздохнула, а он пожал плечами.
Она посмотрела на его кружку, и он, проследив за ее взглядом, подвинул ее к ней за деревянную ручку, которую она с трудом обхватила пальцами. Ей не особенно хотелось эля, но нельзя ускользнуть из-под надзора, отказываясь от угощения, предложенного стражем, каким бы тошнотворным оно ни было. Но это, призналась себе Ева, оказалось не таким уж отвратительным. Потянувшись носом к кружке и еще раз понюхав, она сделала глоток, а потом улыбнулась.
– А он неплохой. – И на этот раз она не обманывала. Джейми был бы доволен, хотя это не имело никакого значения.
– Да, – с достоинством согласился шотландец, – он таким и должен быть. Рецепт моей мамы. О-о, она много лет улучшала его. Пейте еще, если хотите.
Она сделала еще глоток и подвинула кружку обратно к нему.
– Ваша мать была пивоваром? – спросила Ева, обрадовавшись этой теме. Не часто случалось, чтобы она так просто находила подход к людям.
– Да. До самой смерти. – Он забормотал и перекрестился.
Ева последовала его примеру, и они погрузились в молчание.
Глядя на свои ботинки: деревянные подошвы сильно стерлись по бокам, кожа потрескалась – она не могла вспомнить, когда в последний раз снимала их. Похоже, с тех пор прошло несколько недель. Подол ее синей накидки, обшитый узкой тесьмой, вытянулся и в одном месте был разорван, и она несколько минут старалась его расправить. А ее ногти… О них страшно было даже подумать. Все рисунки с них смылись, они стали светло-розовыми до самых кончиков.
– У вас есть вишни? – неожиданно спросила она.
Оторвавшись от своей кружки, Ангус посмотрел на нее несколько настороженно и с полным недоумением.
– Если у вас есть вишни или, возможно, сливы, я могу сделать нечто замечательное.
Он откинулся назад и скрестил руки на груди. Вместо подозрения теперь у него на лице было написано недоверие: «Как такое грязное, жалкое подобие женщины может сделать что-то замечательное из слив?».
Но тем не менее она могла: из вишен, слив, моркови, множества других фруктов и овощей и даже из коры яблони – из всего, кроме человеческого сердца.
– Да, – медленно ответил он. – У моего соседа есть несколько деревьев дикой сливы. Правда, теперь уже не совсем дикой.
– Но мы же не станем беспокоить вашего соседа?
Чувствовалось, что под всей своей щетиной Ангус покраснел.
– Нет, я постараюсь достать через ограду.
– Так лучше всего, – засмеялась она. – И, быть может, у вас в огороде есть морковь? И хорошо бы яйцо или два, но если нет, это нам не помешает.
– Приятно слышать. – Ангус отхлебнул еще эля. – Это не похоже на то, что когда-то мама готовила для нас. Но ведь она не так уж часто пекла фруктовые пироги.
– Это не пирог, Ангус. И как много вас было у мамы?
Он потер край стола толстым, мозолистым пальцем и с гордостью сообщил:
– Одиннадцать, все мальчики. И все дожили до зрелого возраста.
– Но это ужасно! – Она откинулась на стуле. – Такая огромная семья! Ваша бедная мама, должно быть, не знала, что делать, – ведь в доме, наверное, было полно грязи.
Ангус рассмеялся и, вытянув перед собой ноги, скрестил их в лодыжках. На его штанах, выношенных и бледно-коричневых в потертых складках, вырисовывалась, как на старой карте, вся работа, которую он в них выполнял.