Индигирка - Anthony Saimski

Рыжий пристально посмотрел в глаза военному. Тот спокойно выдержал его взгляд. Соколов так и не понял, в чем заключалось их личностное противостояние, но ему было не до этого...

"Как же вы так можете... - горько подумал он. - Марина, девушка ведь, откуда в ней это зло, цинизм... А этот вояка, командор Дмитрий Викторович, она же ему еще и дочь! Это ж, какие вам деньги отстегивает компания, что вы вот так просто готовы убить сотни людей, причем с таким лицом, будто это ничего не стоит!.. Да еще и детей своих в это вовлекать..."

Абсолютно неожиданно для себя Олег вдруг заплакал. Крупные, горькие слезы потекли из его глаз, смывая с лица присохшие брызги крови и грязь. Это было не по-мужски, но дикое разочарование, которое накрыло его, не нашло иного выхода. Он попытался сдержать себя, но потом попросту отпустил истерзанные нервы. Невольные спазмы прошлись по его телу, и он начал еле слышно всхлипывать.

- Кто это там у нас воет? - живо заинтересовался Рыжий, возвращаясь к своему наигранному тону. - А, наш герой-одиночка! Прошедший сквозь ад и вернувшийся домой... Расскажи хоть, как ты это сделал? К слову, я просто поражен твоей находчивостью, и как тебе пришло в голову покрыть себя ровным слоем червивой слизи?

Соколов ничего не ответил, продолжая тихо всхлипывать от безысходности.

- Подними его, - кивнул Рыжий Командору.

Военный быстро подошел к парню и, взяв за шиворот куртки, одним рывком поставил на ноги. Сквозь завесу мерзких слезинок отчаяния Соколов увидел, как довольно улыбается полицай. Было очевидно, что он его узнал. И, конечно же, был рад тому, что посмевшего ему перечить наглеца, сейчас, скорее всего, унизят так же как и коменданта, а потом попросту отправят на тот свет.

- Впрочем, что это я, так долго срамил нашего уважаемого коменданта за его скудоумие, а сам даже не представился. Меня зовут Станислав Квашнин, а тебя, герой? – и парень пристально посмотрел в глаза Соколову.

“Сука ты рыжая, а не Станислав Квашнин…” - угрюмо подумал Олег.

- Ну, не хочешь, не говори. Так все-таки, как ты догадался измазаться слизью?.. Ладно, черт с тобой, можешь не отвечать… Ведь это уже не имеет особого значения, - хмыкнул Рыжий, подходя к вороху вещей на столе.

Немного проморгавшись, Соколов разглядел среди общей кучи свой разгрузочный жилет, поверх которого лежал пакетик со снимками Олеси.

- Если честно, меня вот это очень сильно удивило... - протянул Рыжий, беря снимки, задумчиво похлопывая ими по ладони. - Ты же вроде большой уже, такой страшный весь, небритый, в кровищи вон, просто быдло брутальное, и вдруг вот такое явление - фото своей девушки... Не ожидал.

И Станислав улыбнулся, пристально глядя на Олега.

Отчаяние и безысходность забрали у Соколова последние силы. Он с трудом стоял на ногах, придерживаемый за куртку Командором. Он смотрел на Рыжего и даже не знал, что ему сказать. Внутри была полнейшая пустота, и даже бесконечный внутренний диалог, терзающий его голову, попросту исчез, оставив вместо себя звенящую черноту.

- А она ничего... - хмыкнул Рыжий, вытащив оба снимка и поочередно их меняя. - Слушай, не подскажешь, где именно живет, я, когда вернусь, пожалуй, неплохо с ней развлекусь...

Соколов промолчал. Еще несколько дней назад за подобное высказывание он сразу бы дал в морду, и бил бы до тех пор, пока противник не упал на землю и не перестал дергаться... Но сейчас в нем не осталось сил даже для того, чтобы защищать свой идеал, свою мечту... Свою цель...

"Или это уже не моя цель? - всплыло в его голове. - Так ли это важно?.. За что здесь бороться? За пару снимков, которые только я и наделяю каким-то особым смыслом? Которые даже для нее уже ничего не значат, и, скорее всего, попросту удалены. Забыты... За девушку, которая стоит за этими снимками?.. Или это только моя память и есть то, ради чего я здесь... За что бороться? За Леську, которая была для меня всем, но я больше чем уверен, сейчас меня даже не вспоминает... Для остальных это всего лишь классная телка, мало чем отличающаяся от большинства этих обезличенных порнокрасоток, развешанных по всем стенам в бараках..."

- И много она для тебя значит? - прервал Рыжий ход его мыслей. - Я с какой целью интересуюсь, просто у тебя сейчас взгляд такой... Осмысленный... Это редкость у местного контингента. Просто любопытно, а что скажешь, если я сделаю так...

С этими словами Квашнин взял оба снимка и, поднеся их поближе к замутненным глазам Соколова, сильно сжал за противоположные края пальцами, переломив пополам. От этого действия ламинат, придающий снимкам стереоэффект, вздулся и отошел от бумаги, абсолютно их испортив. Довольный своими действиями Рыжий выжидающе уставился на него.

- Я не могу понять... - медленно и опустошенно выдохнул Соколов и сам удивился, что начал говорить, хотя вовсе не собирался этого делать. - Я не могу понять, что тебе больше нравится: упиваться собственной властью или издеваться над теми, кто и так уже тобой обречен...

- Ого! - воскликнул Рыжий и несколько раз радостно хлопнул в ладоши. - Учитесь, комендант! Никаких матов, никаких оскорблений, но сколько боли и упрека в этих вымученных словах! Клянусь, на какое-то мгновение мне стало стыдно!.. А ты и, правда, поумней будешь...

Парень еще несколько раз хлопнул в ладоши и бросил испорченные стереоснимки в общую кучу на столе.

За спиной Соколова раздалось тихое шипение раскрывающихся створок лифта и звук приближающихся шагов.

Одни, судя по глухим звукам массивной подошвы "Вепря", явно принадлежали девушке-вояке, а вот вторые были слишком быстрыми и шоркающими, словно маленькая собачка в тяжелой обуви пыталась выслужиться перед хозяином, семеня вокруг него.

Олег повернул голову. Следом за Мариной в помещение вошел Анатолий Маслов. Судя по тому, что он никак не был скован в своих движениях, явно нашел общий язык с Квашниным и другими сотрудниками группы зачистки.

- О, ну вот и Марина прибыла, очень хорошо, - сказал Рыжий, деловито осматривая вошедшую.

Олег тоже перевел на нее безучастный взгляд. Девушка выглядела точно так же, как в день своего прибытия: спокойная и не проявляющая ни к чему интереса. Шлем "Вепря" был снят и закреплен на поясе.

В голове Соколова никак не укладывалось, как ко всему этому могла быть причастна девушка! Ведь она была такой молодой, пусть и флегматичной, конечно, но это же