Дверь ВНИТУДА - Юлия Фирсанова

— Да, — резко кивнул Сергей Денисович, соглашаясь с удивительно абсурдной версией.

— Надеюсь, это была разовая акция? — насторожилась я.

— Надеюсь. Я постараюсь избежать подобных неприятных казусов в будущем, — сухо согласился куратор, вроде бы и извиняясь, но каким-то образом попутно умудряясь оскорбить меня извинениями. Неприятный казус! Ха!

— Привязывать себя к кровати попробуйте или наручниками для надежности крепите, дабы давить на корню души ужасные порывы, — ядовито посоветовала я в отместку и собралась закрыть дверь перед колоритным носом черной сволочи.

Выставленная нога намертво блокировала мое намерение. Прохладный голос продолжил:

— Личная неприязнь не должна служить помехой продуктивности совместной работы, Гелена Юрьевна. Своевременное информирование об исполнении миссии привратницы, напротив, будет весьма способствовать эффективности, — невозмутимо закончил, будто его и не прерывали, вредный кайст.

— Никогда бы не догадалась, — буркнула я и все-таки отступила, впуская куратора в дом. — Чего вам нужно знать? Вроде все отчеты вчера отправила.

— Минотавр? — ЛСД демонстративно покрутил головой, давая понять, что не чувствует его присутствия в квартире.

— Я оставила Рому на даче, соседка за ним присмотрит. Может, даже больше чем присмотрит, — в первый раз за разговор улыбнулась я, вспоминая лапищу минотавра и махонькую пухлую ладошку Лизочка, доверчиво лежащую в ней. — Если что нужно для документов, я его привезу, а потом назад переправлю.

— Стало быть, минотавр перешел в разряд эмигрантов. Я учту. Пока надобности в его присутствии нет. «Перекресток» не штампует документы для легализации пачками, нужно время. Это только вы ухитрились за сутки протащить на Землю двоих и открыть портал чуть ли не больше десятка раз. У иных привратников амбиции не столь масштабны.

— Можно подумать, что я нарочно, — фыркнула я в ответ на несправедливое обвинение.

— Можно, — более чем охотно согласился куратор, без приглашения пересекая коридор и опускаясь на кресло в гостиной. — Гипотезы взаимосвязи личного стремления привратников и частоты открытия врат разрабатываются.

— Мне бы хотелось поговорить с другими привратниками, — уселась я на диван. А чего, стоять перед ним навытяжку? Может, еще сходить за кепкой и честь отдать? Не дождется!

— Я уже упоминал о сложностях данного процесса! Чем вы слушали? — процедил ЛСД.

— Не намерена я срываться и автостопом по Галактике отправляться на поиски собратьев по аномалиям. Но есть же мобильный телефон, электронная почта, аська, скайп, наконец. Мы могли бы поболтать, поделиться, так сказать, опытом, — не собиралась я сдаваться без боя, отстаивая право на информацию.

— Я уточню у руководства возможность предоставления конфиденциальных сведений подобного рода, — сухо ответил ЛСД и продолжил… хм, скорее допрос, чем расспросы: — После минотавра другие гости открывали дверь?

— Нет, пока все ти… — начала говорить я и была перебита оглушительным перезвоном ветряных колокольцев с той самой злополучной двери.

Маленьким личным счастьем стало то, как дернулся от звука ЛСД. Будто к нему двести двадцать подвели. Он ухватил меня за запястье и телепортировался к источнику шума. Перемещаться с кем-нибудь оказалось столь же просто, как и самой. Секундная дезориентация, заложенные уши — и полный о'кей по итогам. Я про ощущения от переноса, а не о личных впечатлениях от увиденного.

Распахнутая дверь кладовой являла нам зрелище, достойное даже не фотоаппарата — камеры. У кладовой начисто отсутствовала пара стенок, правая и левая, вместо них темнел зев бесконечной пещеры, раздавался звук капающей со сталактитов воды и шелест шагов.

Они шли в колонну по трое, завернувшись в серые, как пожухлый лист, плащи. Длинные волосы стянуты в тугие хвосты, глаза сияют сосредоточенными созвездиями, отражая свет странных ламп, похожих на цветки лилий, острые кончики ушей настороженно прижаты к головам. На поясах мечи. За плечами луки. На нас не смотрит ни один. То ли не видит, то ли не желает отвлекаться на посторонние предметы. Словно мы для них вообще не существуем или попросту несущественны.

Это идет армия. Куда, откуда, зачем — ничто не ясно, но почему-то ни мне, ни Ледникову не приходит в голову их окликнуть, спросить, а тем более остановить. Стоим и пялимся, как два дятла, в открытое чрево порталов.

А потом все заканчивается. Поднимается серый туман, сначала он стелется под ногами, завиваясь кольцами, потом принимается ласкать колени, как игривый щенок. А обретя силу, взвивается ввысь серым огнем, поглощая все. Когда туман рассеивается, на месте кладовой снова лишь кладовая, и ничто не напоминает о бесконечных шеренгах остроухих воинов, разве что листок из какого-то серебристого металла на полу.

— Что это было? — попробовала я прояснить ситуацию наводящим вопросом.

— Не знаю, — ответил куратор, не грубо, просто констатировал факт. Помолчал и прибавил: — Врата открылись сразу в две точки пространства миров, превратив кладовую в перемычку, стянувшую их воедино. В анналах «Перекрестка» нет данных о массовых перемещениях через порталы Земли и открытии двух порталов одновременно. Ни одной.

— Все когда-нибудь случается в первый раз, — философски согласилась я и подняла с пола заколку-брошь. Красивая! На пиджаке офисном отлично смотреться будет, и всегда можно похвастаться, что вещь эльфийской работы. Все равно никто не поверит. Всего полтора дня, а я запас личных накоплений ювелирки увеличиваю так стремительно, словно какой-то хапуга-дракончик. Кстати о ювелирке. Я посмотрела на руку, где у локтя должна была висеть зарра, а на запястье целительный русалочий браслет. Только что заметила, что под халатом нет ни того ни другого. И когда ухитрилась растерять?

Додумать мысль о выдающихся потерятельных способностях не удалось, потому что на руке проявились, повинуясь желанию, и, стоило утратить концентрацию, снова исчезли из виду стилет и браслет. Уф, они заколдованные, а не утраченные безвозвратно, и на том спасибо! Ну и ладно! Все равно ведь холодным оружием я хвастаться напропалую не буду, и почему-то точно так же не хочется никому давать примерять жемчужную низку, свернувшуюся уютной змейкой на запястье. Я не жадная и даже не особенно экономная, просто это слишком мое, чтобы быть еще чьим-то.

Пустой пол кладовой — еще вчера вечером, пока грелась рыба, я вытащила оттуда все, что можно растоптать и разгрохать ненароком в процессе перемещения крупной биомассы, — интереса не представлял. ЛСД первым потянулся и захлопнул дверь, а потом, как будто подводя итог творящимся безобразиям, резюмировал: