Гладиаторы «Спартака» - Георгий Миронов

— Как Станиславский говорил: не верю.

— И я бы не поверил. Взяли Славика, отправили в СИЗО. Но не учли длинные руки истинных заказчиков преступления и посадили в общую камеру. Прикинули, что вора в законе никто там не тронет. А он ночью «повесился».

— Не сам, конечно.

— Не сам. А и не докажешь.

— И что же, потеряли следки?

— Повезло. Чистильщики от заказчиков оказались менее расторопны, чем мы. Славик повесился ночью, а утром к нему домой звонок, к его сожительнице Анне Ивановне Замышонок: дескать, уважаемая Анна Ивановна, на ваш валютный счет пришла платежка на 50 тысяч американских долларов, дескать, от кого, за что — не наше дело, но поскольку вы лично просили сразу вам сообщить о факте перевода на ваш счет, то мы и сообщаем, поскольку вы теперь у нас клиентка из самых престижных. Mы бы вам советовали перевести эти деньги на новый цифровой счет, на него больше процентов идет, и налоговая инспекция не вмешивается.

— А вы догадались там в квартире, где жила «машка» Меньшого оставить не просто группу, а и включающую женщину?

— Да, слава Богу, у нас в прокуратуре женщин и умных и пригожих хватает.

— Что же дальше?

— А дальше — наша сотрудница тут же отправилась с любовницей Меньшикова и по горячим следам выяснила, от кого платежка.

— От кого же?

— Так сразу и не ответишь. Проследили мы, воспользовавшись помощью наших зарубежных коллег, — пришлось, минуя Интерпол, выйти на прямую на полицию Чехии, Лихтенштейна, Андорры и Парижа, — проследили деньги через все промежуточные стадии и офшорные банки.

— И кто в сухом остатке?

— Вы сильно удивитесь. Парижская фирма «Диамант». Крупнейший в Европе картель по производству и продаже драгкамней и драгоценностей. Глава фирмы...

— Барон де Понсе.... Знаю. Хорошо сработали.

— Кто, мы?

— Вы, конечно. А вот Барончик как раз ошибся. Ну, да это не первая его ошибка в этой операции. Пока счет — в нашу пользу. Хотя потери велики и непоправимы. Ну что ж, теперь все стало значительно яснее. Спасибо, Петрович. На войне как на войне. И следующий выстрел за нами.

ГЛАВА 2

УБИЙСТВО В «СУЛТАН-САРАЕ»

...В дверь купе постучали.

Поль мгновенно выхватил из кармана куртки прибор «сквозного видения», позволявший определить сквозь предметное пространство примерное количество людей. Получив этот прибор, закамуфлированный под портсигар с зажигалкой, Верду сам проверил его: сквозь двери комнаты или лифта точно определял, сколько за ней людей — 1, 2, 3, 4...

Сейчас за дверью было от 3 до 5 человек. Значит — это не проводник.

Сунув «портсигар» в карман, сержант одним движением руки открыл бутылку минеральной воды, наклонил перстень к горлышку и нажатием кнопки сбросил в воду крохотную дозу яда, действующего мгновенно. Подумав, открыл и вторую бутылку итальянской минералки, всыпал туда такую же дозу и тщательно закрыл пробку. Он не первый год был на нелегальной работе в системе Барончика, и у него давно развилась звериная чуткость на опасность. В Африке было иначе — там он слышал, чувствовал врага и стрелял на опережение. В каменных джунглях европейских городов, где приходилось выполнять самые деликатные поручения, выработалась иная реакция: ощущение близкой опасности и быстрое принятие решения. И решением было, как правило, в отличие от военных условий Центральной Африки, не бросаться в погоню, подобно ягуару, а приготовиться к неожиданному прыжку, подобно тигру.

Поль выждал мгновение, небрежно растянул галстук, зевнул и медленно открыл дверь.

Как он и предполагал, это были полицейские. Двое в форме и один в штатском. То, что один в штатском, это плохо. Это уже не перестраховочная проверка документов. Это не ошибка. Пришли за ним.

«Где прокол? — мучительно думал Поль. — С самолетом все должно пройти гладко. Следов нет. С гостиничным кельнером? Ну, возможно, и наследил».

— Извините, сеньор, в поезде произошла кража. Надеюсь, вы будете столь любезны, что дадите нам возможность проверить ваши документы и вещи.

— Разумеется, — ответил Верду и подумал, что при кражах такие повальные «шмоны» не устраивают, да и по осторожным взглядам карабинеров он понял, что относятся они к нему совсем не как к пассажиру, вещи которого проверяют наравне со всеми.

— Ваши документы, пожалуйста. И еще раз извините за беспокойство.

Итальянец в штатском, плотный лысоватый шатен, уверенно державшийся мужчина лет 45, был безукоризненно вежлив. Но Поль заметил: пока он рассматривал документы пассажира отдельного купе, оба карабинера не спускали рук с кобур. Верду еще усмехнулся: «Карабинеры, где же ваши карабины». Но, хотя они и были насторожены, страха в их черных как маслины глазах не было, и, похоже, с оружием они обращаться умели.

— Вы Поль Маше, коммивояжер из Парижа?

— Да, в документах сказано, что я Поль Маше, а в специальной водительской карте, что я коммивояжер; судя по месту выдачи документов, можно предположить, что из Парижа. Что еще вы хотели бы знать? В конце концов, не нужно быть ни Эркюлем Пуаро, ни комиссаром Мегрэ, чтобы прийти к этим выводам.

— Более того, — ухмыльнулся полицейский в штатском, — не нужно быть инспектором Дерриком, чтобы догадаться, что в Риме вы останавливались в пансионе сеньора Луиджи Орсини...

— Это имеет какое-то отношение к краже в поезде?

— Это имеет отношение к последствиям вашего пребывания в пансионе.

— У сеньора Орсини остались ко мне претензии?

— Вы будете удивлены, но да.

— Неужели имущественные? — усмехнулся сержант. — Я оставил хорошие чаевые.

— О да. Вполне достаточные, чтобы оплатить установку нового стекла в вашем номере.

— Когда я уезжал, стекло было цело, и это мог бы подтвердить коридорный.

— Это не смог подтвердить пансионный бармен, выполнявший и обязанности коридорного, и носильщика, юный Пьетро.

— Почему же он отказался сказать правду?

— Он вообще не смог сказать ни слова. Мертвые не умеют говорить.

— Сожалею, но что случилось с юношей?

— Вам ли не знать, сеньор?! Не берусь судить, что произошло в номере. О мертвых, как говорили древние римляне, аут бене, аут нихил — либо хорошо, либо ничего. Может быть, он запросил слишком большие чаевые, или отказал вам в сексуальных домогательствах, или украл у вас какую вещицу, а вы человек, судя по всему, самолюбивый, могли и превысить нормы наказания за мелкую провинность.... Но факт остается фактом. Пьетро мертв.

— Боже мой, но при чем тут я?

— Он, судя по данным экспертизы, был буквально выброшен из окна. И, как утверждают специалисты по баллистике, этот «выстрел» был произведен кем-то посторонним. По словам медэксперта, смерть наступила в то время, когда вы еще находились в отеле.

— Ну, бросьте, нет еще такой судмедэкспертизы, которая с точностью до минуты определила бы смерть. Я мог покинуть номер, а он, скажем, неосторожно повернулся в узком пространстве и просто выпал из окна.

— Эксперты утверждают, что его выбросили. И у меня как у следователя нет оснований им не верить.

— А, так вы — следователь, и вас интересует не кража несессера в поезде, а смерть Пьетро?

— Я думаю, теперь всякие «легенды» уже излишни. В ваших интересах, если наш разговор будет открытым и искренним.

— Итак, после моего отъезда из окна моего номера выпал бармен и носильщик нашего маленького пансиона по имени Пьетро?

— Вы правильно реконструируете события, за одним исключением, — я настаиваю, что он выпал тогда, когда вы еще находились в номере. И выпал не без вашей помощи.

— Аргументы?

— В глазу покойного судмедэксперт обнаружил мелкие осколки стекла....

— Что неудивительно, если учесть, что он, возможно, почувствовал себя дурно: вещи я снес вниз сам, он остался убирать номер, нагнулся, собирая белье, потерял сознание, мало ли что с сосудами бывает, — неловко повернулся и, сбив оконную раму, разбив стекло, выпал во двор.... Возможно?

— Это было бы возможно, если бы эксперты не утверждали, что осколки в глазу юноши — не от оконного стекла, а от стекла его очков.

— Трудно приготовить яичницу, не разбив яйца, — хмыкнул Верду, — извините за шутливое cpавнение, но упасть с такой высоты и не разбить очки невозможно.

— Эксперты утверждают, что юноша умер не от падения.

— А, так я и предполагал: какие-то затруднения с сосудами.

— У него действительно возникли затруднения с сосудами, выражаясь вашим языком. Но по другому сценарию. Он, должно быть, что-то увидел или услышал, чего ему видеть и слышать не полагалось. Вы в моих глазах, сеньор Маше, представляетесь достаточно таинственным господином. Мы сделали экспресс-запрос в Интерпол, послали факсом ваши «пальчики». И оказалось, что у вас такой послужной список...... Словом, моя версия имеет право на жизнь. Скорее всего, потому, что юноша стал свидетелем в драме, где он не был запланирован драматургом, он был приговорен. И вы его ударили основанием правой ладони в нос...