Мое сердце выбирает тебя - Элина Бриз

только мне станет легче, я лично придушу тебя, понятно? – рявкает на все палату.

Я киваю, потому что на все согласен, даже умереть от ее рук.

Только мне все равно не легче, мало того, что сам все это время мучился, еще и ее заставил страдать. Я жду, когда очередная схватка ее отпустит и кладу руки ей на животик, нежно глажу, хочу успеть насладиться ее самой красивой округлостью, потому что скоро она родит и этого ничего уже не будет. Как жаль, что я не видел, как растет мой ребенок у нее в животе и как любимая женщина постепенно округляется. Чувствую ладонью ощутимый толчок, и у меня из глаз сразу вышибает слезы. Все-таки мне не удается сдержаться, и они мокрыми дорожками падают прямо Юле на волосы. Целую в макушку свою малышку и вдыхаю ее дурманящий запах.

Как же вовремя я успел. Как вовремя!

Юля

Кажется, сейчас я, как никогда в жизни, близка к тому состоянию, чтобы убивать. Может еще дело усугубляется тем, что мне очень больно, может я просто в бешенстве из-за того, что пережила за эти месяцы без него.

Короче говоря, Макса сейчас спасает только то, что я немножечко занята другим делом. Но, как только я рожу и мне станет легче, я на нем живого места не оставлю.

Опять ползу к окну и открываю его настежь. Где воздух, вашу мать? Где свежий воздух? Высовываюсь из окна и жадно вдыхаю. Все равно душно.

- Юля, - слышу голос Макса, полный тревоги, - ты же сейчас вывалишься из окна.

- Не дождешься, - шиплю в ответ. Ну, потому что зла на него не хватает.

Так, окно не помогло. Идем дальше. Начинаю наматывать круги по палате. Фитбол – кушетка – фитбол – окно – кушетка. Душ! Постоянно смотрю на часы. Мне уже кажется, что схватки шпарят без перерыва.

Когда Макс освоил методику массажа поясницы, которую ему показала акушерка, я была готова ему почти все простить. Почти. Но это еще не точно.

Мне реально становилось легче. Он так отчаянно прижимал меня к себе, так нежно гладил мой живот, что у меня по щекам катились слезы. Я даже поверить боялась, что вот оно мое счастье, вернулось ко мне. Неужели в этот раз навсегда?

Чувствую, что начинает сильно давить на низ, хочется тужиться. Зову акушерку. Она смотрит меня, говорит, что уже пора, потом зовет врача.

- Макс, выйди, - прошу его. Не хочу, чтоб он смотрел на меня в таком виде.

- Нет, - прилетает категоричный ответ.

Я поднимаю взгляд и вижу, как в его глазах загорается упертость и непреклонность. Не уйдет, понимаю я. Но мне уже не до этого, мне вообще становится плевать.

Меня укладывают на кушетку, Макса ставят у моего изголовья.

- Давай, милая, тужься, - командует акушерка.

Ну вот, наконец-то дело говорят, а то зачем пришла, тебе рано еще рожать.

Я тужусь, как могу, но у меня ничего не получается, акушерка постоянно на меня кричит, врач вообще каменным изваянием стоит в стороне. Она, что просто постоять пришла? Макс постоянно вытирает мне лоб и щеки пеленкой, потому что с меня пот льется градом и слезы из глаз от бессилия. Он шепчет мне на ухо успокаивающие слова и просит еще немножко потерпеть.

- Юлька, - орет на меня акушерка, - я тебе сейчас по заднице надаю. Тужься правильно, как на курсах учили, все вниз надо, а не в себя. Откормила богатыря, теперь разродиться не можешь.

Господи, я больше никогда не буду столько есть. Ну, кто ж знал, что он так там застрянет. Надо будет Нике обязательно сказать, чтобы не ела ничего калорийнее овощей и фруктов.

Чувствую, что Макс на ругань акушерки весь напрягается и сильнее сжимает мне руку, но я-то знаю, что она для меня старается, поэтому успокаивающе жму ему в ответ и пытаюсь улыбнуться. Как раз в тот момент, когда простреливает новая схватка, наверно, то еще зрелище получилось.

- Она совсем без сил уже, - срывается Макс и орет на врачей, - сделаете что-нибудь.

- Мы-то делаем, молодой человек, - спокойно отвечает врач, - а вот она ленится.

Я чувствую, что я от такой лени сейчас умру. Ни хрена себе предъявы.

С моих волос течет пот, они совсем мокрые. Я такого никогда в жизни не испытывала, даже после самой дикой тренировки. Еще я дико хочу пить, но акушерка мне не дает, говорит, что может начаться рвота. Умоляю малыша про себя помочь мне.

Когда ко мне подходит врач и на полном серьезе заявляет, что, если я не рожу в следующие пять минут, они мне ребенка будут щипцами вытаскивать, я моментально прихожу в себя. Даже силы откуда-то появляются. Начинаю тужиться сильнее, а кто-то из медперсонала в это время пытается согнуть меня пополам.

На моей пятой потуге, родильный зал оглушает громкий крик младенца. У меня только одна мысль успевает проскочить, наконец-то. Дальше мое сознание плывет, глаза сами закатываются, и я начинаю проваливаться в вязкую темноту. Только крики Макса слышу, как сквозь вату.

- Юля, Юль, очнись, пожалуйста! Что с тобой?

Глава 16

Макс

Этот гребаный трындец продолжается уже несколько часов подряд, даже я уже со счета сбился. Ей так больно, а я ничем не могу помочь, только массаж спины, который тоже уже не помогает.

Врачи выстроились вокруг кушетки и просто ждут. Это пиздец, товарищи, моя девочка скручивается от боли, а они просто стоят рядом и переговариваются, у кого, что посажено на даче. И что за мошка жрет листья рассады. У меня сейчас такое чувство, что я в психушку попал, а не в роддом.

Хотел ли я сбежать, когда Юля попросила меня выйти? О да. Еще как. Не факт, что там за дверью мне было бы легче ждать, но не видеть ее мучений хотя бы. Мне было страшно за нее, сердце тарахтело на максимум, стыдно признаться, но глаза были на мокром месте все время.

Но я понимал, что уйти сейчас я просто не имею права. Я и так оставил ее на столько месяцев одну. Пусть не по своей воле, но все-таки. Больше я ее не за что не оставлю.

Когда я услышал плач младенца, громкий и пронзительный, у меня из глаз снова брызнули слезы.

- Поздравляю, у вас мальчик, - кричит акушерка в