Ночной Дозор - Сергей Лукьяненко

Но стоять рядом с женщиной, чье тело еще помнит чужие ласки, прижиматься к ней — странное ощущение…

— Начали… — сказал шеф, может быть, излишне резко. И произнес несколько слов, смысл которых я не понимал, слов на древнем языке, звучавшем над миром тысячи лет назад.

Полет.

Это и впрямь полет — будто земля ушла из-под ног, будто тело утратило вес. Оргазм в невесомости, доза ЛСД прямо в кровь, электроды в подкорковые центры удовольствия…

Меня затопило волной столь безумной и чистой, ничем не оправданной радости, что мир померк. Я упал бы, но сила, бьющая из поднятых рук шефа, держала меня и Ольгу на невидимых ниточках, заставляла изгибаться, прижиматься друг к другу.

А потом ниточки перепутались.

— Ты уж извини, Антон, — сказал Борис Игнатьевич. — Но у нас не было времени на колебания и объяснения.

Я молчал. Тупо, оглушенно молчал, сидя на полу и глядя на свои руки, на тонкие пальцы с двумя серебряными кольцами, на ноги — стройные длинные ноги, еще влажные после ванны и облепленные слишком тугими джинсами, в ярких бело-голубых кроссовках на маленьких ступнях.

— Это ненадолго, — сказал шеф.

— Какого… — Я хотел выругаться, я дернулся, вскакивая с пола, но замолчал при первых же звуках своего голоса. Грудного, мягкого, женского голоса.

— Антон, спокойно. — Молодой мужчина, стоящий рядом, протянул руку и помог мне подняться.

Пожалуй, без этого я бы упал. Центр тяжести совершенно изменился. Я стал ниже ростом, мир виделся совсем по-другому…

— Ольга? — спросил я, глядя в свое бывшее лицо. Моя партнерша, а теперь еще и обитатель моего тела, кивнула. Растерянно глядя в ее… в свое… лицо, я заметил, что плоховато выбрился утром. И что на лбу у меня назревает мелкий красный прыщик, достойный подростка в пубертатном возрасте.

— Антон, спокойно. Я тоже первый раз меняю пол.

Почему-то я ей поверил. Несмотря на свой возраст, Ольга могла никогда не попадать в столь щекотливую ситуацию.

— Освоился? — спросил шеф.

Я все еще разглядывал себя, то поднимая к лицу руки, то ловя отражение в стеклах стеллажей.

— Пошли. — Ольга потянула меня за руку. — Борис, минутку… — Движения были столь же неуверенны, как и мои. Даже более. — Свет и Тьма, да как вы, мужики, ходите? — внезапно воскликнула она.

Вот тогда я захохотал, осознав иронию произошедшего. Меня, объект провокации Темных, спрятали, укрыв в женском теле! В теле любовницы шефа, древней, как собор Парижской Богоматери!

Ольга буквально впихнула меня в ванную — я невольно порадовался собственной силе, — нагнула над джакузи. И пустила в лицо струю холодной воды из душа, заранее заботливо приготовленного, лежащего на нежно-розовом фаянсе.

Отфыркиваясь, я вырвался из ее рук. Едва подавил желание залепить Ольге — или все-таки себе самому? — пощечину. Похоже, моторные навыки чужого тела начинали просыпаться.

— У меня не истерика, — зло сказал я. — Это действительно смешно.

— Точно? — Ольга, прищурившись, смотрела на меня. Неужели это и впрямь мой взгляд, когда я стараюсь выразить доброжелательность в смеси с сомнением?

— Совершенно точно.

— Тогда посмотри на себя.

Подойдя к зеркалу, столь же большому и роскошному, как и все в этой потайной ванной комнате, я уставился на себя.

Результат был странным. Разглядывая свое новое обличье, я совершенно успокоился. Наверное, окажись я в ином, но мужском теле, шок был бы больше. А так — ничего, кроме ощущения начавшегося маскарада.

— Ты на меня не воздействуешь? — спросил я. — Ты или шеф?

— Нет.

— Значит, это у меня крепкие нервы.

— У тебя помада размазалась, — заметила Ольга. И хихикнула. — Умеешь красить губы?

— Сдурела? Нет, конечно.

— Я научу. Нехитрая наука. Тебе еще очень повезло, Антон.

— В чем?

— На недельку позже — и пришлось бы учить тебя пользоваться прокладками.

— Как любой нормальный мужчина, смотрящий телевизор, я умею это делать в совершенстве. Прокладку надо облить ядовито-синей жидкостью, а потом сильно сжать в кулаке.

Глава 2

Я вышел из кабинета и остановился на миг, борясь с искушением вернуться.

В любой момент я мог отказаться от предложенного шефом плана. Стоит лишь вернуться, сказать пару слов — и мы с Ольгой возвратимся в свои настоящие тела. Вот только за полчаса разговора мне было сказано достаточно, чтобы я согласился, что смена тел — единственный реальный ответ на провокацию Темных.

В конце концов, нелепо ведь отказываться от спасительного лечения на основании болезненности уколов.

Ключи от квартиры Ольги лежали у меня в сумочке. Там же — деньги и кредитка в маленьком кошельке, косметичка, платочек, прокладка — зачем только, ведь это мне не должно понадобиться, начатая упаковка конфеток «тик-так», расческа, россыпь мелочи на дне, зеркальце, крошечный мобильный телефон…

А вот пустые карманы джинсов вызывали невольное ощущение потери. Я секунду рылся в них, пытаясь найти хотя бы завалявшуюся монетку, но убедился лишь в том, что, подобно большинству женщин, Ольга все носила в сумочке.

Казалось бы, пустые карманы — далеко не самая большая моя потеря за сегодняшний день. И все-таки эта деталь вызывала раздражение. Я переложил в карман из сумочки несколько банкнот и почувствовал себя увереннее.

Жаль только, что Ольга не носит плеера…

— Привет. — Ко мне подошел Гарик. — Шеф свободен?

— Он… он с Антоном… — ответил я.

— Что-то случилось, Оля? — Гарик внимательно смотрел на меня. Не знаю, что он почувствовал: чужие интонации, неуверенные движения, новую ауру. Но если даже оперативник, с которым ни я, ни Ольга особо не общались, ощущает подмену — грош мне цена.

Тем временем Гарик неуверенно, робко улыбнулся. Это было совсем неожиданно: я никогда не замечал, чтобы Гарик пытался заигрывать с сотрудницами Дозора. Ему даже с человеческими женщинами трудно знакомиться, он потрясающе невезуч в любовных делах.

— Ничего. Поспорили немного. — Я развернулся и, не прощаясь, пошел к лестнице.

Это была версия для Ночного Дозора — на тот маловероятный случай, если среди нас есть их агент. Насколько я знаю, такое случалось всего раз или два за всю историю Дозора, но мало ли… Пусть все считают, что Борис Игнатьевич повздорил со своей давней подругой.

Ведь и повод есть, и повод немалый. Столетнее заточение в его кабинете, невозможность принять человеческий облик, частичная реабилитация, но с потерей большинства магических способностей. Вполне достаточные основания обидеться… По крайней мере я избавлен от необходимости изображать подругу шефа, что было бы уж совсем чересчур.