Ты покоришься мне, тигр! - Александр Александров-Федотов

Я думал быстро, но еще быстрее Уголек прыгнул на меня вторично. На этот раз он не «рассчитал» впопыхах расстояния и опустился на манеж в метре от меня. Он был совсем рядом, и малейшее промедление с моей стороны могло стоить мне и горла, и живота, а то и самой жизни. Я быстро ударил его палкой по носу — самое чувствительное и быстро действующее средство, которое я применяю всегда в крайних случаях, а сейчас случай был крайний — и сконфуженный Уголек отскочил назад.

Так он познакомился с другим свойством палки и меня узнал в новом качестве. Отрезвленный, он с недоумением смотрел на меня, на палку, фыркал и тер лапой нос.

На первый раз было вполне достаточно. Я не хотел доводить зверя своей защитой до полного отчаяния, но, главное, не хотел портить наши отношения. Они мне были не только необходимы для работы, но и просто по-человечески дороги.

Видя, что он все еще собран и готов к нападению, я держал себя, как при снятом предохранителе. Во мне не осталось места, где бы мог поместиться хоть гран страха.

В таком состоянии я вышел из клетки. Теперь, после того как нападение Уголька было отбито, можно было спокойно оставить его для «размышлений». Пусть «проанализирует» нашу встречу и «сделает» выводы. Впрочем, кавычек па этих двух словах можно было бы и не ставить. Ведь действительно каким-то своим способом и проанализирует и сделает выводы, иначе с ним никогда нельзя будет сработаться.

И сам я тоже отправился размышлять над своими по ступками и проверять, не сделал ли где ошибки. Жив, здоров — значит, защищался правильно. Ошибки по отношению к себе запечатлеваются на теле кровавыми рубцами. Ну, а по отношению к Угольку?

Редко можно встретить в цирке более ужасное зрелище, чем нападение пантеры или тигра на дрессировщика. При сравнительно малых размерах манежной клетки зверь быстро набирает силу и скорость прыжка. То, что нападение Уголька было для него не очень удачным — это только от ярости, которая застилала ему глаза. Конечно, и я ему вставлял палки в колеса. Когда я был в клетке, у меня мелькала мысль, не применить ли воду. Хорошо сделал, что не привел ее в исполнение. Для первого раза хватит и того, что Уголок уже получил.  Всякое «чересчур» только оттолкнуло бы от меня зверя.

И еще я похвалил себя за одно дело. Признаюсь, что во мне вспыхнуло желание померяться силами с пантерой. Но я подавил в себе это острое ощущение романтичности приключения, хотя почти так же, как Уголек, был ослеплен азартом; но в конце концов, разум взял верх над инстинктом, и я оставил Уголька одного.

Итак, сегодня я показал этому строптивому зверю свое полное господство над ним. Надеюсь, он понял, что только я его полновластный, неограниченный властелин и всякое неподчинение «Карается по закону». Сегодняшний день доставил мне удовольствие как никакой другой, я отбил нападение такого зверя и подавил вовремя собственный азарт. Что может быть еще трудней?

Назавтра в газете «Волжская коммуна» появилась статья писателя И. Рахилло «Воля и бесстрашие». Со свойственной журналистам эмоциональной преувеличенностью автор создал вокруг меня романтический ореол. Читать такое всегда приятно, но потом всю жизнь приходится поддерживать свою репутацию, а это хлопотно. Но я не из хвастовства упоминаю здесь статью Рахилло. Она имела для меня важное значение — натолкнула на мысль создать образ волевого укротителя, то есть поставить перед собой уже актерские задачи. Но об этом я расскажу в другой раз.

А сейчас вернемся к Угольку. На третий день он с большой неохотой покинул свою клетку и вышел на манеж. Вслед за ним вошел и я. Прежде всего предложил ему угощение. Но Уголек от мяса и от мира отказался. Он разлегся около тумбы и принялся рассматривать меня, время от времени злобно порыкивая. Чувствовалось, что он сердится за обманутое доверие. Хорошо еще, что я не научил его говорить, оп с полным правом мог назвать меня лицемерам. И то правда: ласкал-ласкал, шептал-шептал нежные слова, гладил и вдруг на тебе — палкой по носу. Дружбе конец.

 Так, видимо, рассуждал он про себя. Но вдруг — у леопардов и пантер это всегда вдруг — течение его мыслей изменилось. Он прижался животом к манежу и на полу согнутых лапах ринулся мне под ноги. Я тотчас раскусил его и ждал, чтобы его нос приблизился ко мне. И как только он приблизился, я его слегка щелкнул по носу палкой. Уголек отскочил назад решать очередную задачу с тремя неизвестными: прыгаешь на горло — получаешь по носу, бросаешься под ноги — получаешь по тому же месту, а не нападаешь — как хорошо: тебя ласкают и холят. Не заключить ли пакт о ненападении?

Решение Уголька было правильным. Он был умный парень и быстро разобрался, что к чему. Он умел не только молниеносно прыгать, но и делать быстрые и верные выводы из своих поступков. Хорошо работать с понимающими партнерами! В течение восьми лет нашей с ним работы он не напал на меня ни разу. Репетиции не в счет.

Конечно, мы померились не сразу. Обида в зверином сердце бушевала еще долго. Он выходил на манеж, разгуливал по нему или лежал, а мои заигрывания и подачки с негодованием отвергал. У ж как я старался вложить ему в рот лакомство, он отворачивался, словно ему предлагали отраву. А ведь он всегда выходил на манеж голодным.

Прошло уже двадцать дней нашей «игры», но вперед мы не продвинулись ни на шаг. Уголек хранил гордое презрение и совсем перестал обращать на меня внимание. Интересно, что сердился он только на манеже, за кулисами мы с ним по-прежнему были нежными друзьями.

Среди дрессировщиков существует мнение: если зверь не берет мясо с вилки, гуманным методом его не выдрессируешь. Но я не хотел прибегать к приемам дикой дрессуры, да еще по отношению к Угольку.

Нет! Еще немного терпения. Терпел больше, подожду еще… И действительно, однажды Уголек сам проделал трюк, который делают только собаки, а хищники очень редко. Я пробовал его потом с тиграми — не на что было смотреть — и я отказался от него, оставив как памятник Угольку, «изобретателю», первому и единственному среди хищников его исполнителю.

Что же сделал Уголек? Видя, что он и не собирается вставать со своего места около тумбы, я решил слегка тушировать его, чтобы вывести из олимпийского спокойствия. Он, видимо, не мог выносить никакой боли и сразу бросился мне под ноги, но я выставил вперед хорошо ему знакомую палку. Он сейчас же лег на живот. Я не мог податься назад — там у меня стояла тумба — и двинулся вбок. Уголек, следя за моим движением, мгновенно перевернулся через спину, сделав полный пируэт. Это было проделано так красиво, что понравилось не только мне, но и всем остальным. Вот он — первый его трюк. Но как закрепить его в памяти? Ведь сейчас зверь сделал его случайно, защищаясь от палки. Тогда я решил восстановить то критическое положение, которое привело его к этому пируэту. Зашел сзади, Уголек забеспокоился, лег, повернулся снова за палкой и опять сделал пируэт. Вот и ключ. Значит, можно репетировать. Я повторил свой заход несколько раз, и Уголек столько же раз прокрутил свой пируэт. Замечательно!