Выбирай - Алекс Коваль

не говорить мне пол ребеночка. Вот как чувствовала, что там совсем не девчачьи ножки пинаются! И… – машет головой мама. – Что вышло? – укоризненно смотрит на меня мать, поджимая губы.

– Что? – смеюсь, нисколько не сомневаясь, что все эти ворчания Ксении Степановны Гаевской наиграны и не что иное, как шутка. Любит она меня так сильно, насколько это вообще возможно. Знаю, чувствую и безмерно ей благодарен за это.

– Запонки и часы. Все.

– Ну почему же, – смеется Кати и, наклоняясь к маме, что-то шепчет на ушко. Да так тихо, что мы с отцом удивленно переглядываемся и стремительно теряем позиции в нашей сугубо мужской семье. Кажется, мама за пару минут умудрилась завоевать полное доверие девушки.

– В общем! – откашливаюсь, перебивая их увлеченный диалог. – Думаю, ты поняла, детка, что у моих родителей собственный ювелирный бизнес, – настойчиво встреваю, когда начинаю ловить на себе уж очень хитрые взгляды матери и моей потенциальной "девушки". – Заканчивайте, дамы, – легонько щиплю Кати за мягкое место и смеюсь от ее удивленного “ой”.

– Кхм… Да, поняла. Очень здорово! То есть все экспонаты, что на продаже…?

– Да, это их ювелирного дома. Хочешь шампанского? – примечаю бегающего рядом официанта и машу рукой, подзывая к нам.

– Хочу.

– Кати, – подхватывает девушку под другой локоток мать, – можно я к вам так, по-свойски? Чай, не чужие… – ох, мама! Выпалила и испуганно смотрит на меня, а я на девушку, которая, надо отдать должное, виду не подала, что услышала.

– Можно, не люблю, когда обращаются по полному имени. Чувствую себя странно.

– А Катя?

– Катя? – переспрашивает, и на мгновение маска расслабленности дает слабину, девушка морщится. – Так не люблю вообще. Все друзья и родные зовут Кати.

– Поняла, прошу прощения, если обидела.

– Нет, что вы, просто воспоминания не самые радужные, – улыбается, делая глоток игристого.

– Буду иметь в виду, дорогая. Так вот, я хотела узнать…

– Девушки, нам бы направиться к нашему столику, – вежливо перебивает жену отец, поглядывая на наручные часы, – через пять минут начнется аукцион, и нам с Максом нужно будет выступить с речью.

– Да, точно, давайте пройдем в банкетный зал, молодежь. Кати, детка, мы с тобой потом еще поговорим, – кивает матушка, подмигивает растерявшейся Катерине и, подхватив под локоть отца, удаляется в сторону открытых в банкетный зал дверей, собирая попутно за собой гостей.

– У вас это семейное, да? – шепчет Катерина.

– Что?

– Деткой называть.

– А, ты про это? Ну, что поделать, придется тебе смириться, – щелкаю по носу улыбающуюся, невероятно соблазнительно спутницу и увлекаю за собой в сторону другого зала, где уже ломятся от изысканных деликатесов столы, а суетливо бегающие официанты наводят последний лоск.

– Уже, – слышу тихое за спиной.

– Что?

– Уже смирилась. Мне нравится, когда ты так меня называешь…

До нашего столика иду и улыбаюсь, как дурак, наверное, со стороны я выгляжу полным безумцем.

Глава 31 (Гай)

Ужин в банкетном зале открывает приветственная речь отца, который срывает овации и восхищенные шепотки. После, как бы мне ни хотелось отвертеться, но на сцену приходится выйти мне и как соучредителю фирмы родителей поблагодарить всех присутствующих за их ежегодную поддержку нашего благотворительного аукциона.

Гостей и правда много, и в большинстве своем это все те же лица. Узкий круг людей, не безразличных к жизни других, которые готовы выложить баснословные деньги за драгоценные безделушки, зная, что все средства пойдут в наш благотворительный фонд.

Сам аукцион для меня вещь мало примечательная, никогда не был участником, предпочитая напрямую переводить деньги на счет фонда. Но зато для Кати, которая здесь впервые, должно быть весьма интересно. По крайней мере, судя по ее горящему взгляду и полному отсутствию телодвижений весь час, что длится “представление”. Почти все время, что мы сидим за столиками и любуемся изящными произведениями лучших мастеров мира и ожесточенной “битвой” за право обладать ими, она держит в руках бокал и не сводит взгляд с экрана.

Я абсолютно безразлично провожаю взглядом безделушку за безделушкой, пока не появляется фотография лота, что заставляет меня даже поддаться слегка вперед.

– Перо, – улыбается Кати, восхищенно вздыхая. – Невероятная красота!

Подвеска от дизайнерского дома с мировым именем. Золото наивысшей пробы с аккуратными вкраплениями целой россыпи бриллиантов. Эксклюзивная, изящная подвеска с проработкой до мельчайших деталей. Летящее и чертовски напоминающее мне одну мою вредную знакомую перо.

Аукционер объявляет стартовую цену, и у меня всего пару минут, пока эта прелесть не ушла в чужие руки. Гости начинают с космической скоростью перебивать цены друг друга, желая заполучить эту красоту в свой руки, и когда, после предложенной наивысшей суммы аукционер начинает отсчет, поднимаюсь с места и иду к секретарю аукциона.

– Куда? – хватает за руку Кати.

– Я быстро.

Перекидываюсь со знакомой женщиной за стойкой парой-тройкой фраз и под удивленный взгляд своей Катерины возвращаюсь обратно за столик как раз в тот момент, когда ведущий аукциона объявляет о том, что данный лот продан.

По залу проносятся удивленные шепотки, а я с довольным видом подмигиваю определенно догадавшейся, кто тот самый покупатель, матушке, которая улыбается и гордо задирает голову. Да, мам, твой сын влип по самое не балуй, раз готов тратить огромные деньги за простой кусок золота. Но зато какой…

– Ты? – шепчет Кати мне на ушко, но я только целую ее ладошку, что весь вечер покоится в моей руке и молчу. Кати еще какое-то время просто удивленно смотрит на меня, пытаясь выпытать своим шоколадным взглядом – я, не я? – но молчит. В конце концов, прекращает зрительную атаку и переключает внимание на следующие изделия ювелиров, что, несомненно, меркнут по сравнению с той подвеской, что уже сегодня будет висеть на ее тонкой шейке.

* * *

Окончание аукциона фактически означает окончание вечера как такового. Дальше гости уходят в “свободное плавание” и вполне могут покинуть вечер, не нарушая этикета. Но большинство все же предпочитает остаться и за угощениями с алкоголем, которого здесь в изобилии и к которому праведник Макс не притронулся ни разу за вечер, налаживают новые связи, договариваются о новых глобальных проектах, ищут себе инвесторов, спонсоров, и проживают прочие прелести большого бизнеса.

Мы выбираемся из-за стола, и, заметно расслабившись после несколько бокалов шампанского, Кати снова тянет меня в выставочный зал. Только в этот раз к нам присоединяются родители.

Не успеваем пройти и половину пути до заветной арки, как нашу дружную четверку окликают.

– Александр Маркович, Ксения Степановна, Максим Александрович, добрый вечер! – слышу из-за спины незнакомый мужской голос и оборачиваюсь, чисто инстинктивно притягивая Кати ближе