Лекции по истории позднего средневековья - Тимофей Грановский

Лекция 30 (7 Февраля)

Мы остановились на начале царствования королевы Марии, дочери Генриха VIII. Мы видели, что она вступила на престол нежданно, наследовав его после смерти семнадцатилетнего брата. При жизни отца она была объявлена им незаконной дочерью и воспитывалась вдали от двора. Когда умер Эдуард VI, ей было уже 37 лет от роду. В народе она не пользовалась любовью, и, надобно сказать, не имела тех качеств, которые могли бы привлекать к ней сердца подданных; строгая, суровая, преданная влиянию католического духовенства, ее окружавшего. Ее явным намерением было восстановление в Англии католицизма. Но первыми актами своего правления она, по–видимому, старалась только успокоить своих подданных: она запретила только употреблять в разговорах оскорбительные названия папистов или еретиков. Противник ее, герцог Нортумберлендский, погиб на эшафоте; та же участь постигла и несчастную Иоанну Грей, виновную только в том, что она была близка к престолу по праву рождения, и на нее хотел надеть венец честолюбивый ее свекор. Но уже в начале 1554 года действия Марии становятся решительные: она хочет вступить в брак и объявляет женихом своим Филиппа Испанского; несмотря на сопротивление, впрочем, очень робкое, парламента и Гардинера, заступившего место Кранмера, Филипп был помолвлен. Образ мысли его был известен. Тогда же оказались явны сношения королевы с папским престолом: папа прислал в Англию легата, близкого к Марии и ее родственника, пользовавшегося большой славою, кардинала Регинальда Поля, одного из последних потомков дома Плантагенетов, оставившего Англию в правление Генриха и теперь возвратившегося для посредничества между папой и английским правительством. Главную трудность представлял тогда вопрос о церковных имуществах: по совету Поля и Гардинера, королева должна была уступить в этом случае; она объявила, что желает только восстановить чистоту учения, но не отбирать земли, конфискованные ее отцом. В самом деле этого нельзя было сделать без огромного переворота в государстве: имения были розданы покойным королем и успели перейти чрез многие руки, так что возвращение церковных имуществ соответствовало бы конфискации частной собственности. Королева, как сказано, отказалась от этого притязания, несмотря на то, что папа Павел IV сильно настаивал на нем. Далее запрещены были браки духовенства, потом протестантская форма причастия, наконец торжественным актом парламента Англия объявлена была снова католической державой. Конечно, в эту минуту парламент не был выразителем народных требований: никогда народ не был так враждебен католицизму; католицизм являлся ему чем–то грозным и мстительным вследствие тогдашних требований и мер правительства. Все нововведения Генриха были уничтожены, их приверженцы подавлены; между ними пострадал и Кранмер. Он искусно прикрывал свои протестантские виды при Генрихе; при Эдуарде он их высказал резко; он оказал себя прямым протестантом, но в то же время протестантом умеренным; он был реформатор–политик, хотевший согласить религиозную реформу с выгодами светской власти. Теперь его потребовали к суду за его убеждения и действия: королева, кроме религиозных отношений, помнила ту роль, которую играл он в деле развода ее матери с Генрихом. Нельзя сказать, чтобы поведение Кранмера в то время, как он находился под судом и в Лондонской башне, внушало к нему уважение: он робел, отказывался от своих прежних поступков. У католических историков, например Лингарда, конечно, мы находим много преувеличенного о поведении его в это время; но и на основании протестантских источников можно с достоверностью заключить, что Кранмер не был из числа людей крепких и стойких. Несмотря, однако же, на свою уступчивость, он был приговорен к смерти; но в виду ее он оказал свое мужество: он прежде всего опустил в огонь свою руку, виновную в отречении.

Вслед за тем начался ряд других казней. Особой комиссии поручено было исследование религиозных преступлений: ей могло быть много дела в такую эпоху, когда ни между мирянами, ни даже между духовными не было, можно сказать, ни одного, кому не пришлось бы хотя раз переменить свои мнения вследствие политических обстоятельств. Во главе нового судилища стоял Гардинер, несколько епископов и несколько светских лордов, строгих католиков. Они приговорили к смерти, кроме Кранмера, епископа Латимера, человека больших талантов; в 4 года 290 человек приговорены были к смерти, в том числе 40 детей. Конечно, в этом случае нельзя полагаться на верность цифр, приводимых протестантами и католическим историком Лингардом; но все–таки на основании достоверных источников число жертв простирается до 290 человек. К чести Гардинера нужно сказать, что он недолго оставался во главе этого страшного судилища; место его занял лондонский епископ Боннер, некогда приверженец протестантизма, теперь из страха или расчетов сделавшийся страшным его гонителем. Сама Елизавета, дочь Генриха, едва избавилась от смерти; ее обвинили в приверженности к новому учению и в политических замыслах; она была спасена только заступничеством Филиппа, жениха Марии, который не предвидел в ней опасного врага себе. Вообще это царствование Марии оставило после себя тяжелые следы в воспоминаниях английского народа.

Но кроме этих внутренних смут, Англия постигнута была внешними неудачами. Без всяких собственных интересов Англия приняла участие в войне Испании и Франции, результатом которой была потеря ею последнего крепкого места на французской почве — Кале. Когда королева получила известие об его взятии, это на нее сильно подействовало, тем более, что в это время расстраивала ее явная холодность к ней Филиппа. В 1558 году Мария умерла, оставив престол Елизавете, дочери Генриха VIII и Анны Болен; мы увидим впоследствии ее блестящее царствование.

Теперь для окончания обзора остается нам сказать несколько слов о состоянии Шотландии в описываемое нами время. Мы видели, что во всех государствах Европы, в течение XVI столетия совершались великие перевороты, ознаменованные победою монархической власти над феодализмом, но в Шотландии это движение совершалось медленно и нерешительно. Здесь власть короля должна была бороться со множеством мелких интересов, ей враждебных. Бедное, но воинственное суровое дворянство сильно противилось тем изменениям, которые совершались в пользу порядка и государственного единства. Города, которые в других странах Западной Европы стояли на стороне королевской власти, не могли сообщить ей этого могущества в Шотландии, по своей бедности и незначительности: печальное царствование Иакова II и III служат тому явным доказательством. Яков IV, блестящий, талантливый, погиб с цветом народонаселения в битве при Флоддене в 1513 году. Сын его Иаков V царствовал недолго. По смерти его осталась правительницей супруга его Маргарита, иностранка, француженка из фамилии Гизов. Ей предстояла борьба уже не с одним многочисленным дворянством, но с новыми идеями, врывавшимися отовсюду в Шотландию. Реформа Генриха VIII не нашла здесь сочувствия, но возбудила даже против себя живое негодование. Но в то же время сюда проникали те смелые и частью невежественные проповедники, которые образовали секты, оторвавшиеся от прежнего учения. До 1546 г. это движение шло в нижних слоях общества, оправдываемое глубоким невежеством и безнравственностью католического духовенства в Шотландии. Представителем этого движения явился некто Иоанн Нокс, ученик Кальвина, превосходивший учителя в энергии и жестокости. Наследницей престола после матери была Мария Стюарт (прим. Здесь неточность: мать шотландской королевы Марии Стюарт, Мария Гиз, была регентшей Шотландии в период пребывания ее дочери во Франции (см. J. L i n g а г d. Op. cit., vol. VII, p.271)). Дяди, которые готовили ей великую будущность во Франции, выписали ее туда для воспитания; Генрих II помолвил ее со своим сыном Францем II. Королева, мать ее, между тем, не в состоянии была бороться с партиями и движением Реформации: в таком состоянии находилась Шотландия в это время, к которому мы еще воротимся.

Скандинавский полуостров. Из исторических сочинений об нем в этот период замечательны: Geier, история [Швеции], которая принадлежит к собранию истории европейских государств Геерена и Укерта; Ranke в истории Реформации; статья Бартольди в историческом альманахе Raymera: Yorg Wullenweber.

Для истории Реформации в Дании нет хороших монографий: датская история Дальмана доведена только до Реформации. См. отдел о Реформации в краткой истории Дании Аллена.

Известно, что в конце XIV столетия три скандинавские государства были связаны Кальмарским союзом. Но эта связь была не крепка; в XV столетии Швеция пользовалась полной независимостью от Дании. В продолжение 20 лет с лишком Карл Кнутсон носил даже название короля шведского. Потом во главе народа стояли большей частью правители из фамилии Стуров. Они опирались преимущественно на низшие слои народа и находились в постоянной оппозиции с богатым, преданным датскому правительству духовенством. С другой стороны, Дания не могла посягать на Швецию вследствие внутренних смут и характера своих королей, не отличавшихся деятельностью и энергией. В XVI столетии с этой стороны произошли большие перемены: в 1513 г. на престол датский вступил молодой государь, уже заявивший в некоторых событиях свое великое честолюбие, большую жестокость и значительные дарования, прозванный северным Нероном. Это был Христиан II. Насколько справедливы падающие на него обвинения, мы увидим впоследствии. Но наперед должен сказать, что этот эпитет дан ему в истории враждебной партией, что с неоспоримой жесткостью в характере, в уме его соединялись великие планы и идеи. Прежде всего он обратил свое внимание на восстановление Кальмарского союза. От Стенана Стуре потребовал он покорности. В 1518 г. он явился с своим флотом под Стокгольмом, заманил несколько особ из высшего дворянства шведского к себе на корабль под видом переговоров, взял в плен и увез в Данию: в числе этих пленников находился юноша Густав Ваза, потомок одной из важнейших фамилий. Через 2 года Христиан ворвался в Швецию с войском, разбил Стенана Стуре, умершего от ран, но обещал не касаться прав шведского народа; он восстановил здесь только в звании Упсальского епископа Густава Тролле возвратился скоро в Копенгаген, и не прежде как в ноябре следующего года, явился снова в Стокгольм. Никто не знал цели его прибытия; он объявил, что явился для венчания шведской короной. Обряд венчания произошел в тех формах, которые внушили народу недоверие и опасение: в числе сановников, присутствовавших при торжестве, не было ни одного из шведов. Потом по обычаю он возвел нескольких дворян в рыцарство, между ними опять не было ни одного шведа. Наконец, он объявил прямо, что, завоевав это королевство мечом, он намерен мечом и управлять им. Тролле, архиепископ Упсальский, примас королевства, первый подал повод к жестокостям со стороны короля: он потребовал вознаграждения за нанесенные ему прежде бесчестия отрешением от сана, он потребовал наказания своих противников. Следствие над ними продолжалось недолго, найден был акт, которым низлагался архиепископ; все лица, подписавшиеся к нему, несколько епископов и важных сановников, были взяты под стражу; на основании собственного их признания в подписи произнесен смертный приговор: 8 ноября 1520 года осталось памятью для народа, названное днем кровавой бани, безвинно, без суда все эти лица были казнены; даже между зрителями их казни те, которые обнаружили к ним участие слезами или словом, были предаваемы смерти. Датские солдаты и королевские наемники грабили дома городских жителей под тем предлогом, что последние состоят в шведской партии и не питают любви и уважения к датскому королю и правительству. Бесспорно, Христиану нечего было опасаться со стороны шведов: народ в датских областях равнодушно слышал о казни людей, принадлежавших к высшему обществу, от него далекому. Но в это дело вмешалась Ганза. Известна великая ее роль в эпоху средних веков. Этот союз торговых городов получил сверх того огромное политическое значение: не довольствуясь обыкновенными выгодами, он потребовал монополии в тех государствах, где вел свою торговлю. Часто его требования не были исполняемы, но часто вполне осуществлялись: на Скандинавском полуострове вся торговля была в руках ганзейских городов, у них повсюду были здесь свои фактории и конторы; чужие корабли не смели приставать сюда для сбыта и покупки; народ был поставлен в необходимость покупать дорого, продавать дешево. Правительство, издавна связанное этими отношениями и постоянно бывшее у Ганзы в долгу, не могло противиться ее действиям. Первый, кто подумал об освобождении народа от этой тягости, был Христиан II, и это навлекло на него еще более бедствий, чем самые его жестокости. Любек, стоявший во главе союзных городов, был встревожен намерениями короля и должен был принять все меры, чтобы им воспротивиться, тем более, что Ганза доживала уже свои последние годы; в ней поднялось опасное соперничество: особенно страшны были ей нидерландские города, Антверпен и другие, которым Христиан II хотел доставить перевес на рынках скандинавских. Эти–то торговые интересы заставили Любек принять такое деятельное участие в судьбе Густава Вазы. Густав успел бежать из Дании и нашел убежище в Любеке. Требование Христианом его выдачи не было исполнено; Густав снабжен был деньгами для начала своих предприятий, а обнадежен деятельною помощью в случае восстания в Швеции и отправился искать там осуществления своих надежд. Известны всем его приключения в этот период жизни: он подвергался величайшим опасностям; за голову его положена была цена; несколько раз изменяли ему друзья его молодости; наконец, народ не хотел часто слушать его речей, столь опасных в то время. В Далекарлии, где народонаселение отличалось ненавистью к датчанам, он провел несколько времени, работая в рудниках и на поле, и все–таки не находил много себе приверженцев. Только неосторожность Шлаггока (Schlaghok), наместника в Стокгольме, довела его до предположенной цели. Тяжкие налоги возмутили эту часть Швеции; но Густав отправился уже отсюда в Норвегию. Тогда за ним послали, чтобы воротить его; он стал во главе 200 человек, на которых мог рассчитывать, слишком малая помощь, если вспомнить, что Христиан располагал силами трех королевств. Не столько жестокости последнего, сколько притеснительные меры его чиновников оскорбили и возмутили шведский народ. Особенно ненавистно народу стало духовенство, стоявшее постоянно на стороне датского правительства и притеснявшее соотечественников: этим объясняется и успешный ход Реформации в Швеции. В 1521 г. Густав собрал уже значительное число крестьян под оружие; дворянство не стало на его стороне, но не оказывало содействия и датской партии. В конце этого года, одержав две значительные победы над датчанами, он осадил Стокгольм. Осада продолжалась около 2 лет — 1521 — 1523. Значительное число шведского дворянства стало между тем на стороне Густава; они тогда еще предлагали провозгласить его королем; Густав отказался, ибо ему не было тогда соперников, власть короля была слишком незначительна, опасность, с нею сопряженная, слишком велика. Но лучшими союзниками его были любчане и ганзейцы вообще: они помогали ему деньгами, артиллерией, немецкими наемниками.