Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский

его вечное незыблемое преимущество, в поединке с подобными, ему ничем не поможет? Поэтому он и не спрыгнул с баржи сразу, а ждал, когда эта туша вылезет из трюма.

Гигант повернулся на голос, и инженер увидал его лицо в первый раз при полном свете:

- О, Господи! Тебе, дорогуша, с таким-то экстерьером лучше из трюма при свете не вылезать, - произнёс он.

Горохов всё ещё не мог поверить, что это существо с маленьким лицом нельзя остановить при помощи оружия. Глупое мальчишество, но он всё ещё не спрыгивал на берег, стоял, наведя на громадину обрез, думая, на прощание, всадить ему ещё железа, например, в колено, или в последний уцелевший глаз. Ну в виде эксперимента. Но до этого не дошло. Палуба была чуть наклонена, а на ней было в избытке песка и пыли. Здоровяк просто поскользнулся, когда хотел уже броситься на инженера. Просто взял и тупо поскользнулся на песке, и рухнул на ржавый и тонкий от времени фальшь-борт боком, конечно же смял его, безуспешно пытаясь своими огромными пальцами схватиться хоть за что-нибудь, медленно сполз на сторону, повалился за борт, на прощание помотав ногами, похожими на колонны.

Всплеск воды.

Горохов был чуть озадачен, он снова перемахивает через фальшь-борт, быстро идёт по палубе к промятому тушей ограждению и чуть нагнувшись заглядывает в воду. А там по привычно бурой воде, большим серым пятном уплывал по течению поднятый со дна ил, и всплывали снизу крупные пузыри. Инженер постоял минуту: мало ли, друг выплывет, глубина-то тут у берега не должна была быть чрезмерно большой, честно говоря, он даже немного огорчился, так как не смог исполнить одну свою задумку насчёт его картечи и глаза великана. Но так и не дождавшись всплытия, разворачиваясь и уже уходя произнёс:

- Ну, в крайнем случае тебя можно утопить!

Он не без труда, по осыпающемуся песку вскарабкался на верх, и там остановился. Приближались сумерки. Баржа всё так же тарахтела дизелем, пуская по ветру чёрный выхлоп, всё ещё жарился на её палубе труп, и кажется, ничего не изменилось. Ну, если не считать того, что один наблюдательный человек кое-что стал понимать из того, что происходило в окрестностях города Полазны.

Глава 22

Инженер не очень торопился. Тягач, что должен был загрузиться и выехать к участку, не мог его опередить, так что, проехав немного, он, у приметного места, где теперь проходила дорога на участок, заглушил мотор, стянул респиратор и закурил. До вечернего ветра ещё было время. Увиденное произвело на него впечатление, и он сразу стал увязывать одни факты с другими. Но информации было очень мало. Цемент в огромных количествах, баржи, что идут с севера и проходят по реке мимо Полазны на юг, холодильник с трупами. Три факта увязывались в один узел. Но для качественного отчёта этого было мало. Одни предположения. Тем не менее информация для передачи уже была. Её нужно было передать. Но как? Тарасов и не скрывает, что следит за ним. Любое попутное письмо, переданное им на север, через какого-нибудь капитана, начальник безопасности, скорее всего, прочтёт. Надо думать, надо думать.

Инженер стрельнул окурком в бархан и полез на его гребень: что-то долго ехал сюда тягач. Он начал застёгиваться и кутать голову в платок, давление росло, пыль уже поднялась, первые порывы ветра уже срывали песок с верхушек барханов. Ещё не стемнело, и он увидал, как метрах в пятидесяти от него, с длинного и пологого бархана что-то спрыгнуло…И точно это был не варан. Варан не бегает по степи на двух задних лапах. Это был прыгун. Света было уже мало, но инженер ещё видел, как длинными рывками над барханами движется верхняя часть тела того странного существа. Горохов не без некоторого раздумья тянет из кобуры револьвер. Но не стреляет. Уже метров семьдесят до цели, света мало, цель подвижна, видна лишь верхняя часть, и движется он рывками. Нет, не попасть, только патрон зря потратить.

«А ведь с ним придётся решать вопрос… Нельзя допустить и намёка

на угрозу рабочим или водителям тягачей. – Он прячет револьвер кобуру. - Интересно, этот попрыгун здесь один? Или их тут целый выводок?»

Ветер начинает рвать полы его пыльника, полетел песок с тучами пыли, очки и респиратор в эти минуты очень выручают. Горохов, придерживая фуражку, всё ещё смотрит в след убегающему существу и радуется заряду. Вечерний ветер занесёт следы, что он оставил на берегу возле баржи.

И тут же инженер краем глаза видит белыt точки во мгле и пыли. Фары тягача, машина приближается к нему.

Он, конечно, подустал за последнее время, но за ночь и утро съездил в Полазну три раза. Водитель тягача уговаривал его не таскаться с ним, убеждал, что дорогу помнит хорошо, но Горохов говорил водиле, что так ему будет спокойнее. Не рассказывать же водителю, что тут, на его дороге, бегает по ночам опасная тварь из Перми с руками-ножами.

Невдалеке от жилища Самары появились две палатки для рабочих.

И конечно же, казачка совсем не стеснялась командовать в его отсутствие, указывая работягам куда поставить бак для воды, а куда сложить канистры с топливом. Даже буровой мастер Дячин не решался ей перечить, хотя все знают, участок вокруг буровой это зона ответственности бурового мастера, в которую ни инженер, ни

инвестор не суются.

Уже шёл одиннадцатый час, когда он устало слез с мотоцикла. Самара стояла тут же и увидев его произнесла:

- Был у нас один казак, такой же как ты, неугомонный, так вот он устали не знал, и на всё его хватало, что ни рыбалка, что ни охота, что ни война, он всегда шёл, а сгинул не старым ещё,не убили его, сам помер в одну секунду от сердца.

- Я тебе денег дам, - медленно отвечал он, подходя к палатке, - купи у Василька еды для рабочих.

- Так они еду привезли с собой, вон в ящиках стоит у камней, - отвечала казачка.

- Это сухпайки, ты привези им хорошей еды.

Он вошёл в палатку, стал неспеша раздеваться, скидывая на войлок вещи, а Самара, поднимая за ним всё, взяв обрез спросила:

- В кого стрелял? Сколопендру нашёл?

На свежую пороховую гарь в стволе тут же садилась пыль. Ей, выросшей в степи, одного прикосновения к оружию