Все хроники Дюны (авторский сборник) - Герберт Фрэнк

— Лусиллу на самом деле не заботит, что происходит со мной, так, как заботит тебя, — сказал Данкан. — Она просто следует приказаниям этой Верховной Матери Таразы.

«Еще не пора!» — предостерег себя Тег. Он облизнул губы.

— Ты все время противился действием Лусиллы, — сказал Данкан. — Что, по-твоему, она, предположительно, должна со мной сделать?

Момент наступил.

— А что, по-твоему, она должна сделать? — требовательно вопросил Тег. — Я не знаю!

— Истинный Данкан Айдахо знал бы.

— Ты знаешь! Почему ты мне не скажешь?

— От меня требуется только помочь тебе восстановить твою исходную память.

— Тогда сделай это!

— На самом деле, сделать это можешь только ты.

— Я не знаю как!

Тег передвинулся вперед на самый край своего кресла, но не заговорил. «Точка броска». Он чувствовал, что отчаяние Данкана не дошло еще до предела.

— Вы знаете, что я могу читать по губам, сэр? — спросил Данкан. -Однажды, я поднялся на наблюдательную башню. Я видел, как Лусилла и Шванги стоят внизу и разоваривают. Шванги сказала: «Неважно, что он так юн! Ты сама знаешь, что обязана выполнить».

Опять погрузившись в напряженное молчание, Тег пристально поглядел на Данкана. Это было так похоже на Данкана — тихонько передвигаться по всему Оплоту, подглядывая, выискивая знания. И он опять бессознательно занимался тем же — сам подглядывал и высматривал… но совсем другим образом.

— Я не думаю, что ей необходимо убить меня, — сказал Данкан. — Но ты знаешь, что ей полагается сделать, потому что ты ей препятствовал, -Данкан стукнул кулаком по столу. — Ответь мне, черт тебя подери!

«Ага, полное отчаяние!?

— Я могу сказать тебе лишь, что ее намерения идут вразрез с моими приказами. Мне было приказано самой Таразой укрепить твою личность и охранять от вреда.

— Но ты говоришь, что в моей подготовке был… был изъян!

— По необходимости. Это было сделано, чтобы подготовить тебя к восстановлению исходной памяти.

— Что я, как предполагается, должен сделать?

— Ты уже знаешь.

— Говорю тебе, не знаю! Пожалуйста, научи меня!

— Ты делаешь многое, не будучи этому научен. Разве мы учили тебя неповиновению?

— Пожалуйста, помоги мне! — это был вопль отчаяния.

Тег заставил себя соблюдать ледяное спокойствие.

— А чем же еще, ко всем дьяволам, я занимаюсь?

Данкан стиснул оба кулака и грохнул ими по столу так, что чашка запрыгала. Он полыхнул глазами на Тега. Вдруг на лице Данкана появилось странное выражение — ПОНИМАНИЕ чего-то в его глазах.

— Кто ты? — прошептал Данкан.

КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС!

Голос Тега был как хлыст, внезапно бьющий по беззащитной жертве:

— А кто я, по-твоему?

Лицо Данкана исказилось в глубочайшем отчаянии. Он мог лишь задыхаться, заикаясь:

— Ты… ты…

— Данкан! Прекрати эту чушь! — Тег вскочил на ноги и поглядел на Данкана с напускной яростью.

— Ты…

Правая рука Тега словно выстрелила по дуге — открытая ладонь резко ударила Данкана по щеке.

— Как ты осмеливаешься ослушиваться меня? — и удар левой ладонью, такая же оглушительная пощечина. — Как ты смеешь?

Данкан отреагировал так быстро, что Тег пережил полный шок, как от удара электрического тока. Ну и скорость! Хотя в нападении Данкана были отдельные элементы, но все слилось в одно мгновенное движение: бросок вперед, обе ноги на стуле и прыжок со стула, используя это движение, чтобы нанести удар правой рукой в уязвимые нервы предплечья Тега.

Натренированно увернувшись в сторону, Тег, как цеп, взметнул левую ногу над столом, нанося удар в пах Данкану. И все же Тег не успел ускользнуть. Ребро ладони Данкана продолжило движение и попало почти по колену левой ноги Тега. Вся нога онемела.

Данкан распластался на столе, стараясь соскользнуть назад. Тег левой рукой ухватился за стол, опираясь на него, другой рукой рубанул по основанию позвоночника Данкана, по той связке, что была умышленно ослаблена упражнениями последних дней.

Данкан простонал, когда парализующий огонь прострелил все его тело. Другой человек просто остался бы неподвижно вопящим, но Данкан лишь застонал, продолжая в своем нападении тянуться к Тегу.

С беспощадной необходимостью Тег продолжал причинять все большую боль своей жертве, следя за тем, чтобы Данкан неотрывно, в каждую секунду своей величайшей муки, смотрел ему в лицо.

«Следи за его глазами!» — наставляла инструкция. И Беллонда, подкрепляя это наставление, предупредила: «Его глаза будут смотреть как будто сквозь тебя, но звать он тебя будет Лито».

Много позже, Тег затруднился бы вспомнить во всех подробностях свои переживания во время процедуры пробуждения Данкана. Он знал, что продолжал действовать, как было ему приказано, но память затуманилась, оставив плоть свободной выполнять приказания. Как ни странно, но всплыл другой акт неповиновения: мятеж на Церболе, когда сам он был в среднем возрасте, но уже башар с грозной репутацией.

Он надел свой лучший мундир без медалей (такая тонкость) и направился по обожженным полуденной жарой, перепаханным битвами полям Цербола. Совершенно не вооруженный, наперерез надвигавшимся мятежникам! Многие из нападавших были обязаны ему своими жизнями. Большинство из них некогда служили ему с глубочайшей преданностью. Теперь они были в яростном неповиновении. И присутствие Тега на их пути как будто говорило надвигавшимся воинам: «Я не надену медалей, потому что это напомнит вам, что я сделал для вас, когда мы были товарищами. Я не буду ничем, что говорило бы, что я один из вас. На мне только мундир, утверждающий, что я все еще ваш башар. Убейте меня, если ваш протест зашел так далеко».

Когда большинство нападавших побросало свое оружие и подошло вплотную, некоторые командиры преклонили колени перед старым башаром, и он им возразил:

— Раньше вам никогда не надо было склоняться передо мной или вставать на колени! Ваши новые вожди научили вас дурным привычкам.

Позже он сказал мятежникам, что с некоторыми их обидами он согласен на Церболе жестоко злоупотребляли. Но он также их предостерег. — Одна из самых опасных вещей в мироздании, это невежественные люди с реальными поводами для обид. Нигде это так не приближается к опасности, как в образованных и разумных обществах. Вред, который мстительный разум может причинить, невозможно даже представить. Тиран покажется добрейшим отцом по сравнению с тем, что вы вот-вот могли натворить!

Все это было правдой, но мало могло помочь в том, что ему приказано было сделать с гхолой Данкана Айдахо — вызвать умственную и физическую муку в почти безжизненной жертве.

Легче всего припоминался взгляд глаз Данкана. Они не стали расфокусированными, глядели словно прямо в лицо Тега, даже в мгновения последнего вопля:

— Проклятие тебе, Лито! Что ты делаешь?

«Он назвал меня Лито».

Тег, хромая, отошел на два шага. Нога его покалывала и ныла там, где ее поразил Данкан. Тег заметил, что дышит тяжело и находится на пределе своих сил. Он был слишком стар для таких упражнений, да и проделанное вызывало в нем чувство глубокого омерзения к самому себе.

Однако, завершение пробуждения полностью сохранилось в его сознании. Он знал, что над пробужденным гхолой тяготеет бессознательное проклятие убить кого-то, кого он любит. Разбитая психика гхолы восстанавливается с никогда не заживающими шрамами. Но пробуждение становится тяжким испытанием и для того, кто проводит его.

Двигаясь медленно, наперекор измотанным мучениями нервам и мускулам, Данкан соскользнул со стола и встал, прислонясь к своему стулу, дрожа и грозно взирая на Тега.

Инструкции Тега гласили: «Необходимо стоять очень спокойно. Не двигаться. Пусть он смотрит, сколько ему угодно».

Тег стоял неподвижно, как было ему предписано. Память о мятеже на Церболе покинула его ум: он знал, что было проделано тогда, а что сейчас. До некоторой степени эти два события были схожи — как тогда, так и сейчас, он мог сказать: «Это сделано для твоего собственного блага».

Но действительно ли во благо — то, что они делают с этим гхолой Данкана Айдахо?

Тег гадал, что происходит в сознании Данкана. Тегу много рассказывали, и он много чего знал об этих моментах, но все слова были бессильны описать увиденное. Глаза и лицо Данкана выражали крайнюю степень внутреннего смятения — кошмарное подергивание рта и щек, взгляд, прыгавший во все стороны.

Медленно, изощренно долго в своей медлительности, лицо Данкана расслабилось, но тело продолжало трепетать. Он чувствовал болезненную пульсацию во всем теле, отдаленную ноющую и колющую боль, которая находилась как бы в ком-то другом. Однако, было четкое ощущение пребывания в этом непосредственном моменте — что бы и где бы это ни было. Его память рвалась из сетей. Он внезапно ощутил неуместность своего пребывания в таком юном теле, неподходящем для его жизни еще до гхолы. Метания и перекручивания сознания были его внутренним состоянием.