Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Погонин Иван

– Да-а-а… Боюсь, с вашим актерским талантом нас там ждет полный провал. А эта «валькирия», про нее в папке ничего не было, кроме имени. А это очевидно значит, что у немецкой разведки на нее тоже ничего нет! Нам нужно выйти на нее любым способом, раздобыть фотокарточки кайзера. Придется завербовать ее или обмануть. Как угодно. Это даст нам отличный козырь против Вильгельма. Под угрозой нашего шантажа он послушно свернет всю помощь, которую готовил для японцев, лишь бы дело не получило огласки.

– Хорошо, по поводу «валькирии» я все понял. Но что же тогда значит «Артемида»? Богиня охоты как-то не подходит сюда.

Очеретина усмехнулась в ответ.

– А вы в поезде не слишком-то внимательно читали документы из второй папки.

Родин хотел запротестовать, потому что эту папку Мария ему отдала только в Берлине, но сдержался. Она между тем продолжила:

– «Артемида» – это берлинский публичный дом. Славится своей закрытостью, конфиденциальностью и особыми услугами. Под этим, помимо гомосексуализма, подразумевается удовлетворение клиентов, склонных к причинению или получению боли. Думаю, там нам и нужно искать нашу шантажистку!

Родин возмущенно встрепенулся, изо всех сил стараясь не покраснеть.

– Почему это «нам»? С чего это вы решили, что мы пойдем в публичный дом вдвоем? Там вовсе не место для приличной дамы. И, кроме того, это будет выглядеть нелепо и подозрительно! Нет-нет, я собираюсь отправиться туда один. Мужчина, пришедший в бордель, не привлечет особого внимания. Я как клиент закажу эту Регинлейв. И если она и вправду там работает, то уже в номере постараюсь между делом разузнать, что ей известно… В чем дело?

Мария еле сдерживала смех, закрыв рот ладонями.

– О господи, Георгий! Это смешно. Вы ведь даже не владеете техникой допроса. Она раскусит вас в момент. Если она собралась шантажировать самого Вильгельма – ясно, что это не простая штучка. Стоит спугнуть ее – и все, ниточка будет потеряна. Послушайте, мы вызовем ее вниз, к фрау Шиллер, придумаем подходящий предлог, и там уже, стоит ей попасть мне в руки, я разговорю ее по всем правилам тайной службы. Будьте уверены, она расскажет все, вплоть до того, как ее дразнили в родной баварской деревне.

– Возможно, – не унимался Родин, – только до этого не дойдет. Потому что, едва увидев в борделе женщину, она немедля даст деру, и тогда плакали наши «рубиновые» фотокарточки! Ведь она поклонница не Сафо, а маркиза де Сада!

Очеретина тряхнула волосами и с едкой иронией взглянула на молодого врача.

– А-а-а… Так вот оно что. Вы так хотите идти в одиночестве, дабы прельститься пышными формами этой Брунгильды! А между тем, как мне известно, вас в Старокузнецке невеста дожидается! Стыдно, господин Родин!

Георгий, не в силах сдержаться, покраснел как рак и подчеркнуто вежливо напомнил, что они находятся на служебном задании и переходить на личности совершенно недопустимо. Но Очеретина уперлась, как строптивая лошадка:

– Нет. Как бы там ни было, я вас одного к проституткам не отпущу. Хотя бы просто из женской солидарности с вашей невестой! Разговор закончен! Идемте, нужно найти экипаж.

После этих слов она удалилась вниз по лестнице, победоносно цокая каблуками. Родин посмотрел ей вслед, покачал головой и, не найдя слов, пошел вслед за Марией, попутно делая дыхательную гимнастику, чтобы успокоить нервы. Лишние эмоции могли здорово навредить в ответственном деле.

Глава 3

О Артемида! Ироничная девственная богиня дала свое имя дому, где трудились далеко не столь невинные девицы. А спутанные нити жизни привели сюда разных тружениц: пышнотелых и стройных, вздорных и невозмутимых, меланхоличных и хохотушек, почти девочек и опытных львиц. Но все они за награду дарили удовольствие мужчинам. Обычное дело, профессия ведь и правда древнейшая. Уже в каменном веке не каждой женщине хотелось загонять оленя, проще было выкупить его тушу. А может, и пару шкур выторговать. Ритуал в честь богов? С опытными жрицами, готовыми дарить телесные радости, боги откликнутся быстрее. Зашли в гости к радушному хозяину? Кроме яств и ночлега он мог предложить путнику, готовому раскошелиться, свою жену или дочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Один из древнейших найденных сводов прав и законов – Кодекс Хаммурапи, написанный в Месопотамии, – защищал права проституток наравне с другими гражданами. Общество относилось к продажным женщинам по-разному. Были и презираемые «девочки с флейтами», которые дарили радость на пирах, и наложницы для ежедневных посещений, и почитаемые гетеры, удовольствие встреч с которыми мог себе позволить не каждый мужчина. К тому же гетера могла и отказать неугодному клиенту. А о некоторых библейских блудницах, например Раав из Иерихона, принято говорить даже с пиететом, ведь она отважно укрыла израильских солдат и стала считаться героем веры.

История публичных домов тоже немолода. В Древних Афинах считали, что доступные девушки нужны для поддержания здоровой семьи, а в Помпеях приблизительно на каждые шестьсот жителей приходилось по борделю. Тысячелетием позже во многих странах публичные дома организовывало государство, но лишь с той оговоркой, что они не будут работать в дни религиозных праздников и по воскресеньям.

В России с древнейшей профессией стали бороться сразу, как только она стала широко распространяться. И если Петр I только издавал запреты, Елизавета Петровна приказывала непотребных девок ловить и приводить в Главную полицию, то сердобольная Екатерина даже перевоспитывала барышень работой на фабриках. До того как в середине XIX века было решено, что разумнее столь прибыльную деятельность регламентировать, были и ссылки падших дев в Иркутск, и обязательства носить желтые платья, чтоб не спутать их с порядочными женщинами, и медицинские «желтые свидетельства» вместо паспортов.

Наверное, нет ни одной страны, где нет желающих купить женское (да и не только) тело. И Германия – очередное тому доказательство. В документах публичные дома стали фигурировать здесь уже с XIII века. Спустя три столетия вмешались лютеране, не посчитавшие это богоугодным занятием, и по стране под натиском религии стали закрываться бордели. А с середины XIX века их стали запрещать и законодательно, а за сутенерство могли лишить свободы.

Но веселые дома продолжали манить клиентов. Так было и с «Артемидой». Непримечательное снаружи здание впечатляло своим внутренним убранством. Далеко не каждый зажиточный берлинец мог себе позволить подобную роскошь. Стены были украшены полотнами эротического содержания, шикарная мебель, зеркала от пола до потолка. Клиентам подавали изысканные блюда в дорогой посуде, шампанское текло рекой. Сюда мужчины приходили ощутить власть или же подчиниться самим, а девушки из «Артемиды» мастерски владели не только своим телом, но и плетью.

Боль всегда жила рядом с человеком, начиная с ритуальных инициаций, как и жрицы любви. Со временем он даже с ней подружился и научился получать от нее сладострастное удовольствие. Этим воспользовались мудрые гетеры и начали мучить страждущих, даря им вожделенную радость. Исследователи назвали это явление «алголагния», что означает влечение к причинению или претерпеванию боли. Потом запретную страсть воспели в книгах, что увековечило имена авторов в терминах «садизм» и «мазохизм».

И вот сейчас автомобиль новых многообещающих клиентов салона, покачиваясь, выезжал за пределы людных кварталов Берлина. Строения становились ниже и острее, исчезли присущие центру кукольные формы. Неожиданно линия домов запрыгала математическим графиком разных по высоте зданий. Брусчатка сменилась на окатанный булыжник, отчего шины недовольно заворчали, а пассажиры смешно запрыгали вверх и вниз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– У нас в Старокузнецке хоть и грунтовые дороги, да поглаже этих будут, – пробормотал Родин.

Проехав еще около километра, автомобиль остановился у высокого дома с висящим перед окошками бельем. После шумного даже вечером центра города здесь немного удивляло полное отсутствие транспорта.