Дыши (ЛП) - Эшли Кристен

— Ага, — согласился он.

— Для одного здесь много места.

Он остановил меня у островка, на котором легко могли бы разместиться на ночь трое подростков. Просто накачайте надувной матрас, бросьте его сверху и надейтесь, что они с него не скатятся.

На мое замечание Чейз не ответил.

Вместо этого спросил:

— С тако ты пьешь красное вино или белое?

Я обернулась к нему и увидела его у холодильника.

— Тако?

— Говяжий фарш, приправы, еще всякая всячина, все куплено в магазине и все — полуфабрикаты. Я не повар. Мне не нравится возиться со всем этим. Но я должен есть, поэтому ем то, что мне нравится. Если оно содержится в упаковке, так тому и быть. Пусть это не блюда от Розалинды, но что-то близкое, не какое-то дерьмо. Итак, сегодня у нас тако.

— Я люблю тако, — сообщила я, хотя мексиканская еда от Розалинды мне нравилась больше. За ней нужно было ехать в Шантел, но Шантел находился недалеко, хотя ресторан Розалинды был настолько хорош, что поездка того стоила. Когда я не ездила в Шантел, но мне хотелось тако, я тоже ела полуфабрикаты. Поэтому решила сообщить Чейзу об этом факте. — К твоему сведению, я тоже готовлю тако из полуфабрикатов.

— Приятно знать, — пробормотал он, приподняв уголки губ, — красное или белое?

— Красное.

Он направился к бутылке вина, стоящей на прилавке.

Я подошла к табурету, выдвинула его и устроилась сверху.

— Есть, куда расти.

Таков был Чейз. На его странный комментарий, появившийся из ниоткуда, я уставилась ему в спину, когда он отступил в сторону, чтобы открыть ящик и вытащить штопор.

— Что, прости?

Он взял бутылку, повернулся ко мне, наши взгляды встретились, и я забыла, как дышать.

— Есть, куда расти, — повторил он, а затем объяснил. — Еще одна хреновая деталь моей жизни, когда мое будущее включало Мисти. Я не думал, что у меня будет то, чего я хотел, для чего я приобретал этот дом. Я купил его, чтобы привести в него женщину, а затем завести в нем семью. Он такой большой, потому что я хочу троих детей. Есть, куда расти.

Святой.

Frak.

— Есть, куда расти, — с придыханием прошептала я, не в силах оторвать от него глаз.

— Ага, — подтвердил Чейз, а затем спросил: — Ты хочешь детей?

— Э-м… да, — по-прежнему шепотом и по-прежнему с придыханием.

— Сколько?

— Троих.

Да, снова шепотом. Да, снова с придыханием. И, к слову сказать, я говорила правду.

Чейз улыбнулся.

Я перестала дышать.

Я отвела от него взгляд к бутылке вина.

Затем спросила:

— Ты не купил шампанское?

— Бл*ть, — пробормотал он, и мой взгляд вернулся к нему. — Забыл.

Я попыталась скрыть разочарование, но все же спросила:

— Ты забыл купить шампанское?

— Нет, — ответил он, ставя бутылку красного обратно на прилавок. — Ты затмила весь вечер новостью, что у тебя в сумочке запасные трусики, и я совершенно забыл, что купил шампанское.

Я закусила губу, хотя и немного обрадовалась, что смогла заставить его забыть обо всем.

Он ухмыльнулся, и по тому, как он это сделал, мне показалось, что он прочитал мои мысли.

У меня не было времени среагировать на это, потому что он прошел в коридор и исчез.

Вернулся Чейз с двумя высокими бокалами для шампанского, на дне которых чуть выше ножки были выгравированы симпатичные крошечные подковы. Я не знала, как, но им удалось смотреться классно и круто, а не вульгарно, как могли бы выглядеть некоторые подобные вещи. Возможно, это из-за точной, почти изящной гравировки, которая не выглядела мультяшной. Возможно, из-за качества стекла, настолько чистого и тонкого, что по ободку свет проходил сквозь призму. Что бы это ни было, они выглядели потрясающе.

Чейз поставил их на столешницу рядом со мной, будто они не лучше пластмассовых, и направился обратно к холодильнику, когда я предложила:

— Я могу чем-нибудь помочь?

Он повернулся с бутылкой шампанского, дверца холодильника захлопнулась за ним, и открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался стук в дверь.

Глаза Чейза устремились в сторону входной двери. Они сузились под нахмуренными бровями, а его челюсть напряглась. Вид был несколько пугающий. Но мой взгляд упал на его рубашку, все еще расстегнутую мной на три пуговицы, и рыжевато-каштановые волоски, покрывающие видимый участок груди. Это была не густая поросль, а короткая сексуальная россыпь.

Под «сексуальной» я имела в виду «чертовски невероятно сексуальную».

У меня потекли слюнки.

Чейз, несомненно, не посчитал бы волосы на груди сексуальными, но я знала, что его мысли были далеко от сексуальных, когда он прорычал: «Гребаное дерьмо», поставил бутылку на прилавок рядом с бокалами и подошел ко мне.

Проведя пальцами по длинной пряди сбоку, наклонился и прошептал: «Сейчас вернусь». Затем поцеловал меня в лоб, отпустил мои волосы, и я повернулась на табурете, чтобы наблюдать, как он крадется (о, боже, крадется) к двери.

Даже, несмотря на такую походку и его нетерпение, я наблюдала, как двигается его тело — широкие плечи, которые рубашка даже близко не скрывала, длинные ноги, облаченные в джинсы, руки по бокам, — и, как всегда, зрелище радовало взгляд.

На той неделе за ужином у меня дома он упоминал, что со старших классов занимается плаванием и бегом. Он плавал в спортивном зале Шантела два раза в неделю, бегал по пять миль два раза в неделю, десять миль один раз в неделю и имел дома силовые тренажеры, на которых тренировался два раза в неделю.

Это усилие окупилось для него сполна, и, поскольку он поддерживал свое тело в форме и время от времени нагружал его, то знал, на что оно способно, и то, как он ходил, полностью контролируя свое тело, говорило об этом.

У меня возникло ощущение, что произошедшее в его спальне, предвещало то, что Чейз назвал «позже». По моему позвоночнику пробежали мурашки, каких я никогда раньше не чувствовала, но мне они очень понравились.

Я улыбнулась про себя, и мой взгляд остановился на шампанском. Мне нужно было выпить. Чейз довел меня рукой до оргазма. Это определенно требовало шампанского. Я подумывала открыть бутылку сама, но с самого нашего первого свидания, если Чейз был со мной, я никогда не наливала и не покупала себе выпивку.

Тут мне пришло в голову, что Чейз несколько старомоден. У него не возникало проблем с тем, что я готовила для него и подавала еду. Но он не хотел, чтобы я наливала себе выпить. Он помогал убирать со стола, если был у меня дома, но принадлежал к тому типу мужчин, кто только вытирает посуду и ставит ее на место. Не иначе. В этом он придерживался четких границ. Мужчины не мыли посуду. Они вытирали и убирали. Мужчины не подносили еду. Они наливали напитки.

Определенно старомодно.

Кроме того, странно сексуально.

— Господи, ты, мать твою, серьезно? — услышала я вопрос Чейза, ставший, судя по всему, грубым приветствием, а затем: — Джон, я не при исполнении. Охренеть как не при исполнении, и поэтому не ответил на гребаный телефон.

Ясно, Чейз ругался больше, чем обычно. Он злился. Но у меня создалось впечатление, что, узнав, кто стоит у двери, его злость усилилась.

— Знаю, но ты нужен нам в этом деле, Чейз, иначе я бы не пришел. Ты наш самый опытный детектив, — прозвучал другой голос.

— Фрэнк, возможно, сдал экзамен всего несколько месяцев назад, но он с самого рождения живет в этих краях, чист и на работе. Он справится, — ответил Чейз.

— Чейз, это убийство.

Воздух покинул мои легкие, и я замерла.

— Бл*ть, — резко выпалил Чейз.

— Это Даррен Ньюкомб, — объявил Джон.

Внезапно через всю переднюю часть дома пронесся раскаленный добела электрический разряд.

Он был настолько силен, что я развернулась на табурете в ту сторону, пока Джон продолжал:

— Брат, прости, но его нашли на подъездной дороге к Ранчо Чудес, примерно в десяти футах от того места, где нашли твою жену. И, приятель, хреново, что мне приходится говорить тебе такое дерьмо, но Ньюкомба порешили так же, как и ее.