Любовь, смерть и роботы. Часть 1 - Тим Миллер

моих стальных руках. Подумать только: я позволяла ему проделывать со мной все это, по частям превращать меня в механизм, и скорбела о каждой утрате, даже не подозревая о том, что выигрываю! Да, то, что он сделал со мной, ужасно, но теперь я сама могу внушать ужас! Я придушила его так, чтобы лишился чувств, взяла все деньги, какие сумела найти, и ушла. Теперь я пришла к тебе, Лян. Ты согласишься помочь мне?

Я шагнул к ней и обнял ее.

— Мы найдем способ вернуть все, как было. Наверняка на свете есть доктора…

Но Янь перебила меня:

— Нет. Мне нужно вовсе не это.

* * *

На решение этой задачи ушел почти год. Деньги Янь послужили немалым подспорьем, но кое-чего за деньги не купишь — особенно знаний и мастерства.

Моя квартирка превратилась в мастерскую. Каждый вечер и каждое воскресенье мы трудились — гнули металл, шлифовали механизмы, подключали провода…

Самым трудным оказалось ее лицо. Оно еще оставалось живым.

Я обложился трудами по анатомии, делал слепки с ее лица из парижского гипса. Я ломал скулы и резал щеки, чтобы, шатаясь, входить в кабинеты хирургов и выведывать, как лечат подобные травмы. Я покупал за большие деньги драгоценные маски и разнимал их на части, постигая тонкое искусство чеканки из металла человеческих лиц.

И вот, наконец, час настал.

Свет луны за окном падал на пол неярким белым параллелограммом. Посреди него, крутя головой, так и сяк испытывая новое лицо, стояла Янь.

Под гладкой хромированной кожей, позволяя придать лицу любое нужное выражение, таились сотни миниатюрных пневмоприводов — каждый с индивидуальным управлением. Только ее глаза остались все теми же, прежними. Как же сверкали они от восторга в лунном луче!

— Готова? — спросил я.

Янь кивнула в ответ.

Я подал ей миску, наполненную чистейшим антрацитом, размолотым в тонкую пыль. Он пах жженым деревом, пах самым сердцем земли. Янь высыпала угольную пыль в рот и проглотила. Услышав, как огонь под миниатюрным котлом в ее туловище разгорается жарче, наращивая давление пара, я сделал шаг назад.

Янь повернулась к луне, подняла голову и завыла. Вой тоже был порожден паром, устремившимся в медную трубку, однако мне тут же вспомнился тот дикий вой из давнего прошлого, когда я впервые услышал клич хули-цзин.

Она припала к полу. Зажужжали шестерни, заработали поршни, изогнутые пластины металла заскользили одна о другую. Шум нарастал: Янь меняла обличье.

Первые проблески этой идеи она набросала тушью на листе бумаги и с тех пор многие сотни раз меняла и уточняла рисунки, пока не осталась довольна. В них явственно проступали черты ее матери, но было и нечто новое — куда более жесткое и устрашающее.

Работая над ее замыслом, я сконструировал тонкие складки на хромированной коже и хитроумные сочленения металлического скелета. Своими руками собирал каждый шарнир и каждый механизм, припаивал каждый провод, заваривал каждый шов, смазывал каждый привод. Сколько раз я разбирал ее на части и собирал вновь…

Однако видеть ее в работе… о, это было настоящим чудом! На моих глазах она сворачивалась и разворачивалась, будто причудливое оригами, пока передо мной не предстала сверкающая хромом лисица, прекрасная и беспощадная, как древнейшие из легенд.

Она прошлась по квартирке, испытывая изящество нового облика, привыкая к новым беззвучным движениям. Ее лапы блестели в свете луны, а хвост из тонких серебряных проволочек, изящных, как кружева, оставлял в полумраке комнаты едва заметный мерцающий след.

Затем Янь обернулась и подошла — нет, скользнула — ко мне; великолепная охотница, вернувшийся к жизни образ из древних времен. Сделав глубокий вдох, я почувствовал запах огня и дыма, машинного масла и полированной стали — аромат власти и силы.

— Благодарю тебя, — сказала она, припав ко мне.

Я обнял Янь в истинном облике. Паровая машина внутри согревала холодную сталь ее тела, и от этого оно стало теплым, точно живое.

— Чувствуешь? — спросила она.

Меня охватил трепет. Я знал, о чем идет речь. К нам — в новом обличье, сменив мех и плоть на огонь и сталь — вернулось древнее волшебство!

— Я разыщу таких же, как я, — сказала она, — и приведу к тебе. И вместе мы вернем им свободу.

Некогда я охотился на демонов… Теперь я — один из них.

Я отворил дверь, крепко стиснув в руке Ласточкин Хвост. Да, то был всего лишь старый тяжелый меч, покрытый ржавчиной, но он до сих пор не утратил способности поразить всякого, кто мог бы ждать нас в засаде.

За дверью не оказалось ни души.

Янь молнией выскочила наружу и грациозно, беззвучно помчалась в лабиринт гонконгских улиц — вольная, дикая хули-цзин, порождение новой эпохи.

…если человек всем сердцем любит хули-цзин, она против собственной воли слышит его, какие бы дали ни разделяли их…

— Доброй охоты! — прошептал я.

Издали донесся ее вой, в воздух взвилось облачко белого пара, и Янь исчезла из виду.

Мне тут же представилось, как она, не знающая устали машина, мчится вдоль рельс фуникулера вверх, выше и выше, к вершине Пика Виктории — в будущее, исполненное волшебства в той же мере, что и минувшее.

Ken Liu. Good Hunting (2013)

Перевод Д. Старкова

Джо Р. Лансдэйл

Свалка

Нам… мне здесь очень нравится. Не вижу причины покидать это место. Свалка была моим домом около двадцати лет, и я думаю, что ни один неуклонный городской закон о санитарии не должен заставить меня собираться и свалить отсюда. Если я собираюсь здесь работать, я и жить здесь буду.

Я и Отто. Где вообще этот сосунок? По воскресеньям я позволяю ему бродить по свалке. Остальное время я держу его прикованным внутри, но там, вне поля зрения. Не хотел бы, чтобы он кусал людей.

Ну, как я уже говорил, свалка — мой дом. Лучший чертов дом, который у меня когда-либо был. Я никогда не учился в колледже, но я все же получил какое-никакое образование, так как я много читаю. Можете заглянуть в мою хижину и посмотреть на мои книжные полки. Может я и живу на свалки, но я не дурак.

Кроме того, на этой свалке есть куда больше всего, чем кажется на первый взгляд.

Извините. Отто! Отто. Иди сюда, мальчик. Папочка надерет тебе задницу, и ты раскаешься, что не отозвался сразу.

Так вот, я рассказывал о свалке. Как я уже говорил, здесь