Дурак космического масштаба - Кристиан Бэд

А потом я забыл об этом первом утре. Но по утрам на меня больше не накатывало. Ни разу, за те два года, что мы провели вместе. Дьюп словно бы уже сам по себе являлся некой устойчивой опорой, вокруг которой раскручивалось моё личное мироздание. Я только теперь начинал понимать, что это не было иллюзией.

Я снова заглянул в лежащий поверх стопки «пластика» (на бумаге уже почти не пишут) дневник.

«…А может, я вообще не ту дорогу выбрал в жизни? И лучше бы я был бусиной в твоём браслете, Алана? Тогда я, может быть, был бы счастлив?..»

Почему — Алана? Её же звали… Я полистал, чтобы удостовериться. Айяна, точно.

Но Дьюп явно имел ввиду одну и ту же женщину. Я полез в сеть. Выяснил, что Алана — просто «наш» вариант экзотианского имени Айяна. Кто у меня тогда Влана? Въяна? Забавно. И вообще имена эти, как сестренки. Алана-Влана. Влашка — сирота, а вдруг? Вот только на Колина она совсем не похожа…

Справа у меня лежали бумаги по новому кораблю, слева — дневник. По центру — листок пластика, где я время от времени ставил плюсы или минусы напротив фамилии нашего навигатора Эмерса. Были у него плюсы, были. Да только по его допускам и поправкам, можно было не корабль — астероид гонять, то есть глыбу с нулевой маневренностью. Я принёс из корабельной библиотеки учебник по навигации (книгу даже в руках держать — и то приятнее, надоели «экранки») и выяснил, что вообще-то Эмерс считает, как положено. Вот только мы с Келли привыкли летать иначе. Про Роса или Тусекса по прозвищу Ходячее Пузо — я вообще молчу. Эти — «пешком» летали, или, как ещё у нас говорят, — «на ощупь». Я видел не раз сам, как Рос прижимает пальцем кнопку «координатора», и пока строчка бежит, как сумасшедшая, выравнивает по ней шлюпку. Эмерс был в нашем чумном коллективе явно не на месте. Сменять его у кого-нибудь? Но — у кого? Мне нужен достаточно «сумасшедший» навигатор с «живыми» руками и ясной головой. Где такого возьмёшь?

— Да на «Выплеске» — сразу сказал мне Келли, когда я ему пожаловался. — Он там всех достал уже.

Келли был бодр и деятелен. Перемены в моём настроении подействовали на него благотворно.

— А чем достал? — спросил я на всякий случай без лишней заинтересованности.

— А боятся они с ним летать. Впритык считает.

— Молодой?

— Да… как я.

— Чего тогда считает без допуска?

— Земляк нашего Джоба, потому что. В гробу он эти допуски видел.

Я задумался. Земляк Джоба — рекомендация хорошая. Парни с Тайма основательные и честные. И профессиональная гордость в семьях рождается раньше наследников. Стоило познакомиться с этим «навигатором».

— Келли, я нормально выгляжу? — спросил я на всякий случай.

Бойцы от меня вроде больше не шарахались, но всё-таки…

— Да ты Влану-то пошли. Как за профессионала я за него поручусь. А что за человек — она лучше разберётся.

— Это мне комплимент что ли? — фыркнул я.

— Чего?

— Иди пульты запасные проверь! Не скрутили там с них чего? Передавать же… Иди-иди… Похвалил начальника, называется, — расхохотался я.

Ладно, пусть действительно Влана летит. Я отложил документы. Надо ещё к новобранцам сегодня зайти. Семеро у нас с Мах-ми и трое — с соседнего Прата. Последнее пополнение. Мелочь голомордая, но тоже надо поговорить. Я встал. Неприятные дела откладывать, никогда не стоит. Приятными они от этого не становятся.

Новобранцы занимались под руководством Гармана стратегией. Задача была на тему, как ничего не сделать, но добиться результата. Вот вам огневые позиции. Выполните маневр или перестроение, чтобы испортить жизнь противнику. Хорошая задачка. Красивая. Я постоял, посмотрел. Потом прямо при Гармане, чтобы веселее было, решил поговорить с новобранцами… Гарман сразу понял, о чем я, и под уважительным предлогом бежал. Нервы у него тоньше моих. Я выдержал, в общем-то, а вот глаза у ребят стали круглые-круглые. Такого они от капитана не ожидали. Капитан в глазах новобранцев вполне имеет право вести себя, как последняя сволочь. Но вот извиняться за это?.. Я уже хотел уйти, когда парнишка с Прата, которого даже не я, (я тогда был «временным сержантом»), Келли еще завербовал, посмотрел на меня как-то уж больно тоскливо и жалобно. Я затормозил.

— Ты чего, боец? Может, обижает кто?

— Господин капитан, это я тогда был…

Глаза в пол.

— Где был? — не понял я в первую секунду.

Но когда спросил — уже понял. И выругался про себя. Он начал сбивчиво что-то объяснять мне, но я его перебил.

— Давай-ка, пойдём ко мне поговорим, — я не хотел, чтобы он при всех тут начал «раздеваться».

— Да ребята знают, — сказал он и посмотрел на меня, как собака на палку. «Ну ни фига себе, — подумал я. — Заговор на уровне младшего личного состава».

— Ну, тогда все и рассказывайте. Вместе.

Мальчик замер. Помотал головой.

— Вы меня не поняли, господин капитан. Это я один. Но я рассказал потом всем. Просто… Он опустил голову.

— Просто тебе тяжело было одному всё это в себе держать? Я понимаю.

Ни голоса я на него не повышал, да и кроме сочувствия ничего вообще-то не испытывал.

— Я не знал, что так будет…

— Как будет? — я не понял.

— Стыдно.

Ну детский сад, ей богу. Захотелось сесть на корточки, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Давай, рассказывай, как и что, а я подумаю. Сядем, может быть, а?

Первогодки и сидя сбились в стайку. Они пытались хоть как-то защитить от меня своего товарища. Но есть-то я его, как раз, и не собирался. Я просто хотел знать, как это у него вышло. Оказалось, в увольнительной на Аннхелле к парню подошел толстый дядька, представился как начальник нашей же службы безопасности (что так и было), и попросил установить под пультом в навигаторской маленькую такую штуку. (Коробочку с обломками мне тут же передали.) Толстяк сказал, что на корабле преступник и это поможет… детский лепет, в общем. По логике пацан должен был эту историю забыть, но любая конкретно взятая голова — всегда свои потёмки. Он сначала забыл вроде, а потом, когда начали искать перед проколом бомбу, вспомнил. Может, даже я на него как-то и подействовал тогда. Но мне он сказать побоялся. Сказал ребятам. Они эту дрянь вытащили и на запчасти разобрали.

— Что же с тобой делать-то теперь? — спросил я. — Надо тебя психотехнику показать, вдруг в подсознании что-то осталось? Сегодня мой врач прилетит, я поговорю с ним, чтобы шума особого не поднимать… А так, на будущее — ты не больше виноват, чем все остальные, — я посмотрел на него строго. — Попасть в такую историю — каждый может. Но. Когда вспомнил, надо было сразу рассказывать. Хотя бы сержанту. Он бы решил, что делать. И, если вдруг будет следующий раз, только попробуйте кто-нибудь из здесь присутствующих — так не сделать. Головы поотрываю! Тоже мне, теоретики. А если бы разобрать не сумели? Да, мало ли что это за штука вообще могла оказаться?

Как мне не хотелось, но надо было эту компанию наказывать. Всю. Спустить такое безобразие я не мог.

— Вот что, умники, — сказал я, подумав. — Эмку мы на днях, как вы знаете, будем сдавать. Чтобы вы этот корабль на будущее хорошо запомнили, приводить его в порядок будете вы. Дежурные пусть рыдают от счастья. А вы изучите корабль, который чуть не угробили. И это я ещё очень добрый сегодня.

Я вызвал через браслет Гармана и повторил ему приказ. Что, когда все наши уйдут, эта мелочь остаётся и всё тут чистит и моет.

Гарман был ошарашен. Он понял, что что-то пропустил в этой жизни не маленькое.

— Тогда и я останусь, — сказал он, поймав меня на выходе.

— Ты-то зачем? Пусть дежурный сержант…

— Ну, раз я тут что-то проворонил, значит — тоже заслужил.

— Как знаешь, — согласился я. — Ты поговори с ними, и объясни, что за такую самодеятельность и под трибунал отдать можно. Вокруг война, а на борту — детский сад.

И, оставив Гармана самого докапываться до истины, я быстро пошел к себе. Не забыть бы переговорить с медиком, когда он придёт по мою душу. Хэд, я даже фамилию паренька не спросил… Но возвращаться я не стал, лучше личное дело гляну.

Вот так история. Хорошо, если без последствий. А то заберут сейчас этого друга в госпиталь… Только этого мне не хватало. До медика время ещё оставалось, и я опять сел за документы. Новый корабль мне нравился. Ничего неполезного (то есть каких-нибудь идиотских новшеств) я в нём пока не находил. Были коррективы, конечно… Ну вот, например, отражатели эти… «Пластины» у них развёрнуты под углом 90 градусов друг к другу… Что это, интересно даёт, хотел бы я знать? Зато, если уж их заклинит, то только снаружи обрезать можно. Дурь какая-то… Нужно было срочно погонять эту новую посудину, хотя бы и с неполной командой, и пристреляться хоть как-то. Я стал писать запрос комкрыла, чтобы он разрешил нам участвовать в маневрах. Припёрся медик. Меня один вид его скоро будет вгонять в депрессию. Но на этот раз я знал, чем его занять. Я вызвал мальчишку, надеясь, что на меня самого и времени особо не останется, оставил их вдвоем и ушел в навигаторскую. Провозился медик больше часа. Дотошный, гад. Позвал меня. Сказал, что следы психического воздействия есть, но слабые. Видимо, какой-то большой стресс… Я вспомнил, какой устроил тут всем «большой стресс» и кивнул. Медик сказал, что оставит указания своему корабельному собрату за чем нужно понаблюдать, и переключился на меня. Сбежать от него мне в тот день не удалось. Он, оказывается, успел связаться с госпиталем и доложить, что задерживается. Удавил бы за такую исполнительность. Медик, ощутив моё активное неудовольствие, с лица немного спал и прыть поутратил. Я начал раздеваться и подумал, а чего, собственно, злюсь? Парень исполняет свой долг, как он его понимает.