Назад в СССР: 1985 Книга 2 (СИ) - Гаусс Максим

Каково же было мое удивление, когда тихонько подойдя к снятой с петель обгорелой двери, я понял, что внутри кто-то есть — услышал знакомый голос.

Это был монолог — судя по всему, телефонный разговор.

— Григорий! Я все сделал, как вы мне сказали. Да откуда же я знал, что очаг будет таким большим?! Но мое мнение — так надежнее. Что значит, мое мнение вас не интересует? Вообще-то я рисковал больше всех и вот... Почему кабинет был не заперт? Да потому что мои сотрудницы там тоже… Что? Да, деньги я получил. Но я же не договорил... Ладно, я понимаю. Понял, до связи.

Судя по всему, Валерий Николаевич Степанов говорил с кем-то «сверху». Я отчетливо услышал имя Григорий, а из всех знакомых я мне был известен только один Григорий... Имя еще ни о чем не говорит, хотя тот Гриша, что попался мне в поезде, а потом на железнодорожной станции Янов, сам по себе темная лошадка...

Но это все вилами по воде. Дерьмо! Но очевидно одно — пожар был рукотворен и скорее всего, руками самого Степанова. Значит, он лишь посредник, выполняющий поручения?! Ожидаемо, сам он слишком трусоват, такой вывод я сделал только по одному его внешнему виду и манере общения. Начальник должен быть уверен в себе, а тот при одном упоминании, что я был секретчиком, едва за сердце не схватился.

Но ради чего устраивать пожар? Скрыть следы? Какие, блин следы? Коробки с микросхемами просто вынесли в тот же день. Ничего не пойму...

Вдруг послышались шаги — по валяющемуся на полу мусору, было хорошо слышны все перемещения. Я решил, что если меня здесь сейчас увидят, то отбрехаться уже не сумею... Валера наверняка сообщит обо мне своим кураторам и тогда уже у меня могут появиться проблемы — их явно заинтересует, что я за птица такая... Попасться в кабинете один раз — случайность, а два уже закономерность. Тем более что сейчас меня тут точно быть не должно. Нужно спешно уходить. Но едва я об этом подумал, как Степанов направился прямо к выходу. Вариантов, что предпринять, было крайне мало. Я и решил действовать радикально — лучшая защита, это нападение. Попробовать взять его напором?!

Едва начальник отдела показался в дверном проеме, я размахнулся и с силой огрел его железным ведром по голове. Тот даже прикрыться не успел. Валера испуганно вскрикнув, отлетел обратно в кабинет и расстелился на грязном полу. А следом ввалился и я, ухватил его за шиворот пиджака, притянул к себе.

— КГБ! Ну что, сволочь попался? — прошипел я, со злобой глядя ему прямо в глаза. — Говори, на кого работаешь?!

Мое ведро прилетело ему по лбу — серьезных ран не нанесло, так небольшую шишку только, да легкую царапину. Но испугался он капитально — взгляд дикий, дышит тяжело и часто. Побледнел.

— Ты?! Что... Что происходит?! — залепетал он, разглядев мое лицо. Видимо оно выглядело совсем по-зверски. — Да как ты...

— Это ты на Лубянке расскажешь! Перед тобой офицер комитета государственной безопасности лейтенант Семенов! — я прямо на ходу сочинял правдоподобную легенду, использовав свою собственную фамилию из прошлой жизни. — Телефонный разговор, некий Григорий! Я услышал достаточно! На кого ты работаешь?

— Отпусти... Отпусти, я ни в чем не виноват! — он трепыхался, пытался вырваться, но я держал его крепко, придавив коленом к полу.

— Говори! Говори, тварь! Что и для кого ты делаешь? — я частично потерял над собой контроль и уже начал рычать, желание выбить у него правду затмило собой все. — Или пристрелю, как собаку прямо здесь! Что было в ящиках? Кто заказчик?

Но Степанов только мычал, вертел головой, пытался вырваться.

— Чьи приказы ты выполняешь?

— Я не могу... Они и до вас доберутся. Они... — забормотал он севшим голосом, а затем вдруг его лицо как-то обмякло, глаза выкатились из орбит. Изо рта потекла пена...

Я в смятении отстранился от него, не понимая, что происходит. Эпилепсия? Или сердечный приступ? Имитирует? Черт, а не цианид ли это?

Тьфу, ну ей богу, сейчас же не Великая Отечественная, а передо мной не нацистский шпион, с капсулой яда в полости зуба! Какой нахрен цианид?!

Видя перед собой такое, тоже слегка растерялся. Хотел помочь Валере, да только как это сделать? Тот уже дергался в конвульсиях и честно говоря, выглядело это страшно. Попытался разжать ему челюсть, но ничего не вышло. Вскочил и бросился к столу, хотел взять ножницы, чтобы ими разжать зубы и вытащить язык... Но Степанов уже перестал двигаться... Я так и не понял, что с ним произошло. Чего ж он так сильно испугался, что помер прямо на полу?! За свою жалкую жизнь, раз его раскрыли, или из-за страха перед кураторами?

Черт, да на что же я наткнулся?! И почему это случается со мной, словно какая-то закономерность — там, где я, непременно есть следы, так или иначе касающиеся инцидента на ЧАЭС! И ведь как складно вышло — едва я попал на завод, как в первый же день по воле случая или каких-то иных сил был определен в теплое место, где меня озадачили случайной работой прямо в кабинете начальника... Сразу же я стал свидетелем творящейся в его кабинете махинации. Все следы попытались устранить при мне. Потом удаленно пытались выяснить, кто я такой... Затем этот устроенный Степановым пожар. Потом телефонный разговор. И теперь смерть единственного свидетеля?

И в его смерти, косвенно виноват я. Наверное, слишком жестко я надавил, вот человек от страха и не выдержал. Но с другой стороны, а как иначе? Еще неизвестно, чем бы все закончилось, если бы он увидел меня под дверями своего отдела, когда тот не работает — ну очевидно же, я что-то вынюхиваю. Естественно сообщит об этом таинственному Григорию...

Черт! Нужно сваливать отсюда и поскорее — если меня найдут здесь, будет очень много вопросов. А там связать дважды два — не сложно. Наверняка, наши голоса кто-то да услышал и хотя на всем этаже было тихо, стоило поторопиться. Только перед этим нужно хотя бы позвать на помощь, не бросать же так человека...

Я шагнул обратно к столу, засыпанному мокрым мусором, сажей. Все в кабинете было вверх дном перевернуто, стены и потолок покрыты копотью. Под стеклом на лакированному солее увидел список внутренних абонентов завода, с указанием телефонов. Отыскал номер медицинского работника, набрал и захрипел в трубку.

— Это Степанов... Помогите, мне плохо.

Затем я бросил трубку на стол. Стер с нее свои отпечатки, благо платок у меня имелся всегда. То же самое сделал и с ножницами.

Поднялся. Увидел, что из кармана Валерия Николаевича выпали несколько сложенных пополам бумажек. Недолго думая, схватил их и бегом бросился вон с этажа — наверняка сюда уже кто-то идет. Прислушался — никого. Спустился по другой лестнице, вышел из административного корпуса и отправился к зданию, где я и должен был находиться.

Пока шел, мысленно отметил, что начиная с момента вынужденного нападения на Степанова, мной руководило преимущественно чутье подполковника, от реципиента сейчас не было ничего — ни подростковой мнительности, ни сомнений, ни необдуманности — все куда-то ушло. Казалось, будто на эти несколько минут я вновь стал самим собой настоящим. Правда, длилось это недолго. И случилось это чуть ли не впервые, нечто похожее было только при захвате лейтенанта Иванова, и тогда, в Молькино...

А затем это состояние адекватного восприятия куда-то отошло, накатил неестественный страх. Отчаяние. Злость, что я совершил ошибку, по сути, так ничего и не узнав.

Это нападение не дало мне ничего, кроме как подтверждения того, что я и так уже знал. Только имя — некий Григорий. Вряд ли это тот, о ком я думаю, имя Гриша встречается очень часто. А если это как-то связано с иностранными спецслужбами, то имя естественно фальшивое...

Вернулся к работе, затем всем взводом отправились в столовую на обед. По возвращении, весь день делал вид, что все нормально и ничего не произошло. А к вечеру по заводу все-таки разнеслись слухи, что одному из сотрудников стало плохо, но причины не уточнялись. Вызвали скорую помощь, однако вскоре подтвердилось, что спасти его не удалось.