История Древней Греции в биографиях - Г. Штоль

В 464 году спартанцев постигло страшное несчастье: произошло самое ужасное землетрясение, какое могли припомнить. Разверзлись пропасти; с вершин Тайгета обрушились огромные куски скал и, все опустошая, упали в долину; почти все дома и храмы города разрушились и в своих развалинах погребли массу людей. Всего погибло до 20000 лакедемонян. Всякий порядок прекратился, граждане в отчаянии бегали между развалинами и старались спасти, что могли. Тогда царь Архидам, в четвертый год правления которого случилось это явление природы, велел трубить в военные трубы; на звуки их собрались привычные к дисциплине спартанцы и были расставлены в боевой порядок. Этим спасена была Спарта; потому, что в то же время илоты, постоянно притесняемые насилием и жестокостью, а в последние годы, со времени измены Павсания, в которой они принимали участие, зверски преследуемые, поднялись из своих жилищ и пошли в Спарту, чтобы отомстить своим угнетателям. Но когда они увидели вооруженных спартанцев, то отступили назад и теперь в союзе с частью периэков начали открытую войну. В это же время восстала большая часть мессинцев.

На это страшное несчастье спартанцев смотрели как на заслуженное наказание разгневанного Посидона. Когда, после открытия заговора Павсания, повели илотов на казнь, множество несчастных искали спасения в храме Посидона на мысе Тенаре, умоляя о защите, но, несмотря на святость места, их насильно вывели из храма и потащили на казнь. За такое осквернение своего святилища «Землепотрясатель» послал свою месть – так думали тогда.

Спартанцы были слабы, чтобы подавить восстание в своей земле, особенно когда часть их пелопоннесских союзников еще прежде отпала от них. Поэтому они просили о помощи афинян, против которых они до землетрясения покушались поднять оружие в союзе с жителями Фазоса. Когда посольство пришло в Афины, аристократическая и демократическая партии были о нем очень различного мнения, Кимон с афинскими аристократами доселе был другом Спарты. Чтобы открыто доказать свое расположение к ней, он дал одному из своих сыновей имя Лакедемония. Кроме того, он постоянно говорил о сохранении союза и мира со Спартой, которая, со своей стороны, старалась увеличить и поддержать влияние Кимона в Афинах; между тем как народная партия в Афинах, по примеру Фемистокла, когда могла, противодействовала Спарте в ее замыслах и охотно пошла бы без участия Спарты, и даже наперекор ей по свободной дороге к развитию своего могущества. Кимон и теперь убедительно доказывал афинянам, что они не должны оставлять Спарту без помощи. Но против этого с жаром говорил Эфиальт, который с воодушевленным красноречием напоминал народу, что глупо поддерживать спартанцев с целью сохранить их деспотическое господство в Пелопоннесе. Он указывал на вероломство, с каким спартанцы постоянно вели себя во время персидских войн по отношению к афинянам, вероломство, которое они обнаружили еще в последний год, с намерением поддерживая жителей Фазоса. Вместо того чтобы оказывать помощь, говорил он, гораздо лучше допустить унижение высокомерной, самолюбивой Спарты, даже ее уничтожение. Как ни увлекательно говорил Эфиальт, как ни справедливы были его упреки Спарте, афиняне, однако ж, последовали совету Кимона, который говорил: «Не надобно делать Грецию хромой и заставлять одни Афины везти двуконную повозку».

Кимон с 4000 гоплитов отправился на "помощь к лакедемонянам и принял участие в осаде мессинской крепости Ифомы, в которой укрепились мятежники. Но так как осада не имела желаемого успеха, то в спартанском правительстве возникли боязнь и недоверие к намерениям афинян. Оно опасалось, чтобы от беспокойного ума и отважной, предприимчивой храбрости афинян не произошло опасных нововведений и соблазнов в среде собственных граждан и подданных, и поэтому отослало афинское войско домой, под тем предлогом, что спартанцы не нуждаются более в помощи своих союзников, хотя они оставили при себе вспомогательные войска жителей острова Эгины и платеян. Этот позорный поступок возбудил в Афинах бурю негодования. Тотчас последовал разрыв со Спартой и союз с ее врагами, именно с Аргосом.

Кимон, побудивший афинян поддерживать Спарту, впал в немилость и остракизмом был изгнан из Афин на 10 лет. Демократическая партия получила перевес над аристократами. Это случилось в 461 или 460 году до P. X.

В следующие годы, когда посредническая и примиряющая рука жившего в ссылке Кимона была в бездействии, ненависть и зависть между Афинами и Спартой стали усиливаться и привели, наконец, к открытой войне между ними. Спартанцы в 457 году выступили против фокеян, чтобы оказать помощь своим соплеменникам дорийцам на Эте, на которых напали фокеяне, а вместе с тем и для восстановления своего так сильно потрясенного авторитета в Средней Греции. Возвращаясь в Пелопоннес, они нашли, что все проходы, ведущие к перешейку, заняты афинянами, отступили в Виотию и там, при Танагре, встретились с афинянами. 11500 спартанцев и пелопоннесцев сражались против 14000 афинян, аргосцев и других союзников. Это была первая битва, в которой спартанцы и афиняне соперничали друг с другом.

Долго колебалась победа, пока корпус фессалийских всадников, посланных на помощь афинянам, не перешел к спартанцам. Этой изменой победа склонилась на сторону спартанцев; но они не воспользовались победой, а быстро ушли назад в Пелопоннес.

Перед этим сражением явился к войску афинскому Кимон. Он в полном вооружении стал в отряде, составленном из членов его колена, т. е. Инийской филы, чтобы вместе с ним сражаться против спартанцев. Как при Саламине Аристид, так и он, несмотря на изгнание, не забыл отечества в минуту опасности. Он знал, что в афинском войске коренятся злонамеренные происки аристократических партий, что аристократы думают доставить победу спартанцам, дабы с их помощью ниспровергнуть в Афинах господство народа. Кимон хотел предотвратить это. Он сам принадлежал к аристократической партии, и в войске было много его друзей. Но заговор и измена были далеко не по душе ему и его друзьям, и он хотел воспрепятствовать тому, чтобы аристократы запятнали себя преступлением и ввергли в гибель отечество. Афиняне, впрочем, не доверяли и Кимону; его враги подняли громкий крик, будто он хочет привести в беспорядок афинское войско и идти с лакедемонянами на Афины. Это обстоятельство привело совет пятисот в такое беспокойство, что он велел военачальникам не допускать Кимона к войску. Кимон должен был удалиться, но просил своих друзей, обвиняемых в приязни к лакедемонянам, мужественно сражаться против врага и своим поведением очистить себя от этого упрека в глазах своих сограждан. Друзья взяли его вооружение, поставили в середине своего отряда, и все, числом до ста, нашли себе смерть в храброй битве. Вероятно, заговорщикиаристократы побудили фессалийских всадников перейти к спартанцам; но от этой измены они ничего не выиграли, потому что пелопоннесцы думали только о том, чтобы как можно скорее прийти в отечество.

Кимон и его друзья доказали на деле свой бескорыстный патриотизм. Это обстоятельство расположило в его пользу афинян, так что они тотчас после этого вызвали его из ссылки, в которой он прожил несколько менее пяти лет. Сам Перикл сделал предложение о его возвращении. Он уже и прежде этого тайно сносился с Кимоном через сестру его Эльпинику и совещался с ним касательно управления государством. Необходим был мир с лакедемонянами, со стороны которых опасались нападения на Аттику. Кимон был прямой человек, чтобы вести переговоры о мире с лакедемонянами. Деятельность же афинян, жаждавших постоянных занятий, должна была быть направлена против старого национального врага – персов. После длинных переговоров Кимон в 450 году заключил с лакедемонянами не мир, а перемирие на пять лет. Для борьбы же с персами нашли случай в Египте.

Египет со времени завоевания его Камбизом был всегда беспокойной, послушной провинцией персов и очень часто делал попытки к свержению ненавистного ему ига. В 462 году житель Ливии Инар восстал против Персии, чтобы снова основать самостоятельное царство фараонов, а афиняне послали ему на помощь, в 460 году, флот и войско. После нескольких годов счастливой войны Инар был побежден: афинский флот был окружен на острове Прозопитид и истреблен (455), но Амиртей удержался в низменностях и болотах Нижнего Египта и просил теперь афинян о помощи. Это обстоятельство для афинян было важным предлогом отомстить персам за поражение своего флота и смерть своих граждан, приобрести снова потерянный Кипр и отнять у персов господство на финикийском море. С этой целью в 449 году послан был Кимон с флотом в 200 кораблей. Он с радостью принял начальство над флотом: мир с греческими государствами, война с персами были постоянным его лозунгом. Он был еще в цветущих летах; ему представлялось, следовательно, обширное поле для славы. Итак, Кимон победоносно направился к Кипру, прогнал неприятельские корабли, встретившиеся ему на пути, послал 60 кораблей в Египет, а с остальными расположился перед кипрским городом Китием. Но во время осады этого города заболел и умер среди победоносного своего пути. Перед своей смертью он отдал приказание скрыть его кончину, дабы не произошло смущения в войске, и снять осаду с Кития. Флот, с трупом своего героя на борту, снял осаду с Кития, выследил флот варваров и разбил его наголову близ кипрского города Саламина. После новой сухопутной победы над персидскими войсками он возвратился в Афины, между тем, как ни неприятели, ни союзники в течение 30 дней ничего не знали о смерти полководца. Здесь труп победоносного и в самой смерти вождя похоронен был перед мелитскими воротами, где и сооружен ему почетный памятник. И жители Китиона позднее чтили могилу Кимона. Во время голода они получили от оракула приказание не забывать Кимона, но почитать и обожать его как высшее существо.