Свой среди чужих - Сергей Зверев

Несколько секунд Самусев задумчиво чертил на листе какие-то схемы, а затем сказал:

– Кайзеру все равно, кого убивать. Главное, чтоб платили. У тебя есть доказательства его вины?

– Нет.

– Так что ж ты мне голову морочишь?! – взорвался Самусев.

– Доказательства найти можно, – робко возразил Парамонов. – Но на мне, кроме убийства Потаниной, еще три дела висит: убийство банкира Петровича, убийство адвоката Горбатко, покушение на депутата Госдумы от партии ЛДПР Житковского. Первые два убийства мы практически раскрыли – найдены исполнители. Не сегодня-завтра выйдем на заказчиков. По третьему делу ведется серьезная работа, которая близится к завершению…

– Ладно, – буркнул Самусев. – Это я и без тебя знаю. – Он уткнулся носом в свои бумаги и с некоторым усилием проговорил: – Короче, от расследования по делу Потаниной ты временно отстранен.

Парамонов изменился в лице.

– Почему?

– Я отдаю его другим оперативникам. А вы с Моисеевым продолжайте заниматься Житковским. Это важнее… Материалы по Потаниной передашь Зинчуку.

«Ну, не спорить же мне с ним, в конце концов», – подумал Парамонов и встал.

– Я могу идти?

– Нет, – раздраженно выпалил Самусев. – Разговор еще не окончен… Сядь на место.

Парамонов опустился на стул.

– Наверное, ты считаешь себя обиженным. И обиженным несправедливо. Как-никак, пятнадцать лет выслуги, с десяток поощрений… Между прочим, когда сегодня утром мне позвонил генерал Коновалов и начал интересоваться твоей биографией, я ему прямо сказал, что считаю тебя первоклассным сыщиком. Но суть не в этом. Он требовал тебя остепенить. Похоже, его кто-то крепко накрутил. Не исключено, что тот же прокурор.

– Меня что, собираются выбросить из органов?

– Ну, об этом разговора пока не было.

– Пока?

Самусев укоризненно покачал головой.

– Неужели ты думаешь, что я способен сдать своего лучшего оперативника без боя?..

Было видно, что разговор дается ему с огромным трудом: на лбу выступила испарина, пальцы нервно отстукивали по столу чечетку. Парамонову вдруг стало искренне жаль полковника. Раздражение сменилось усталостью, злость – апатией.

– Я все понимаю, – успокаивающе проговорил он. – Я понимаю, что на вас надавили сверху и открытым текстом приказали убрать меня с этого дела.

Самусев покрылся багровыми пятнами. Вытащил носовой платок и промокнул вспотевший лоб.

– Не говори глупостей. При чем здесь убийство Потаниной?

– При том, что я копнул это дерьмо слишком глубоко. Пока топтался на одном месте, меня не трогали, но как только зацепился за что-то существенное, сразу же перекрыли кислород. Значит, еще чуток, и Кайзера можно будет брать с потрохами. А потом и заказчиков. Это во-первых. А во-вторых, у нас наконец-то появился реальный шанс доказать, что и мы чего-то стоим.

Несколько минут Самусев молча перебирал лежавшие на столе бумаги. Вид у него был сосредоточенный. Идея Парамонова была не так уж и плоха: за последние несколько лет никому в органах не удавалось усадить профессионального убийцу на скамью подсудимых. В случае успеха его отдел мог стать пионером в этом, казалось бы, безнадежном деле. Но, с другой стороны, идти наперекор начальству было рискованно. И Самусев выбрал компромиссное решение:

– Даю еще неделю. Если за это время не сумеешь собрать необходимые доказательства вины Кайзера и не выйдешь на заказчиков, тебе конец. Ясно?

– Так точно! – вытянулся в струнку Парамонов.

– А теперь иди.

Под пристальным взглядом полковника Парамонов сложил в папку свои бумаги, развернулся и направился к выходу. Несмотря на откровенный ультиматум со стороны Самусева, он чувствовал, что добился своего. У самой двери его остановил громкий голос:

– Может, тебе еще людей подкинуть?

«Сегодня что, Рождество?!» – подумал Парамонов и, не в силах сдержать радостную улыбку, согласно кивнул:

– Хорошо бы.

– Ладно, забирай от Зинчука Ерохина.

– Может, лучше Гену Петрова?

– Не торгуйся, ты не на базаре! – гаркнул Самусев, и Парамонов понял, что на большее вряд ли может рассчитывать.

Вторую половину дня Парамонов провел как белка в колесе: работал с бумагами, допрашивал свидетелей по делу об убийстве депутата, пил черный кофе и, как обычно, ничего не ел. И все это время не переставал думать о том, почему Самусев, наплевав на приказ начальства, не снял его с дела. Узнать мнение Семена не было никакой возможности – в кабинете все время толкались коллеги. А ближе к концу рабочего дня Парамонов узнал новость, которая повергла его в состояние, близкое к шоку. По сводкам прошло сообщение, что вчера вечером, примерно в двадцать пятнадцать, в своем особняке в результате огнестрельного ранения скончался Кайзер. После такой новости Парамонов понял, что данные, которые он собирал почти два года, можно смело выбросить в мусорное ведро…

Однако после работы, часиков этак в девять, Парамонов позвонил Семену и предложил встретиться. Они жили не очень далеко друг от друга, вечер выдался сухим и теплым, поэтому Семен не возражал против прогулки перед сном.

Они встретились у станции метро «Невский проспект» и вдоль канала Грибоедова отправились в Михайловский сад, который находился совсем рядом. Некоторое время просто прохаживались по аллеям сада, дышали свежим воздухом и обменивались короткими, ни к чему не обязывающими репликами. Семен догадывался, что Парамонов вытащил его из дома не просто так. Ему не терпелось узнать, что происходило в кабинете Самусева за закрытыми дверями. Однако Парамонов начал говорить о другом:

– Полковник пообещал дать нам в помощь Николая Ерохина. Как он тебе? Ты ведь знаешь его гораздо лучше, чем я.

– Мужик нормальный. Работать умеет и любит. Правда, охоч до женского пола, но кто из нас без греха?

– Ты прав.

– Вообще-то Ерохин обладает нестандартным мышлением, – с воодушевлением продолжил Семен. – Некоторые, казалось бы, понятные вещи прямо-таки выворачивает наизнанку. Иногда послушаешь его и чувствуешь себя полным профаном в сыщицком деле. У Ерохина очень развита профессиональная интуиция – преступника чует за версту.

– Ты меня здорово порадовал, – грустно улыбнулся Парамонов. – Я ведь с Ерохиным работал мало и, когда полковник подсунул его нам, упирался руками и ногами… Что ж, завтра ознакомлю его с материалами по убийству Потаниной. Глядишь, подкинет новые идейки.

– В этом можешь не сомневаться! – горячо заверил Семен. – Втроем нам сам черт не страшен. До конца предварительного расследования куча времени – целый месяц.

– Да нет, Семка, ошибаешься. – Парамонов тяжело вздохнул. – Всего семь дней. Самусев поставил условие: если не справимся за неделю, передает дело Зинчуку.

– Бубашкин постарался? – догадался Семен.

– Он. Да и не только он. Самусев проболтался, что сам генерал Коновалов требовал отстранить меня от дела. Так что, если за этот срок ничего не раскопаем, нам крышка.

– Ты по-прежнему уверен, что Кайзер причастен к убийствам в Приморском лесопарке?

– Да. Только доказать это уже невозможно. По официальной версии его прикончили конкуренты. Все уверены, что это дело рук «центровых». По мне, эта версия ничуть не хуже всех остальных… – Парамонов вдруг замолчал и, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, оглянулся.

В глубине арки на скамейке сидел высокий крепкий блондин.

«Где-то я его уже видел, – подумал Парамонов. – Но где?»

Проследив за его взглядом, Семен настороженно полюбопытствовал:

– Знакомый?

– Не уверен.

– Похоже, этот здоровяк ведет за нами наружное наблюдение, – высказал свое мнение Семен.

– Может быть. Ну что, спугнем его – подойдем поближе? Если «наружник», быстро отвалит…

– Давай. – Семен демонстративно потянулся к кобуре с пистолетом.

Вопреки ожиданиям, блондин ничуть не испугался: заметив, что Парамонов и Семен направляются к нему, поднялся и широко улыбнулся. Еще бы руку протянул для приветствия! Эта характерная улыбка – по-детски простодушная – помогла Парамонову вспомнить, где и при каких обстоятельствах он познакомился с этим человеком. На всякий случай уточнил:

– Андрей Корнилов из Москвы, если не ошибаюсь?

– Узнали, значит? Это хорошо… А то я уж, грешным делом, целую речь заготовил.

– Выходит, наша встреча не случайна, – сухо отреагировал Парамонов, почему-то решив, что сейчас москвич начнет приставать с банальными расспросами: как продвигается расследование? Но в следующее мгновение тот сказал такое, отчего у Парамонова пересохло во рту и нервно задрожали колени.

– Ребята, я – майор Московского уголовного розыска. Вот мое удостоверение. – Корнилов развернул перед носом оперативников красную книжечку. – У меня для вас важное сообщение: я нашел организатора убийства Потаниной и записал его признание на диктофон…