Бывшие (СИ) - Богушева Лера

— Всё правда не так плохо, как ты себе там придумала. Не знаю, что ты вычитала в этих бумажках, но я правда здоров, не полностью конечно, но, если я буду следовать рекомендациям своего врача и проходить такое лечение, моё сердце ещё будет работать много лет, но мне очень приятно, что ты за меня переживаешь, — Саша поглаживал мою руку, а мне становилось всё спокойнее и мои проблемы отступали на задний фон, потому что я правда переживала за этого мужчину.

— С твоим темпом жизни, даже такая болезнь может стать смертельной. Тебе сейчас нельзя волноваться, а твоя работа — это постоянный стресс.

— Именно поэтому я собрал всех сегодня. Я объявил о том, что ухожу из политики.

— Ты же не серьёзно? — никогда бы не подумала, что такой день может наступить. Всё то время, которое мы знакомы, я наблюдала за ним и его карьерой. Я видела, как он ею горит и упивается, я считала, что никогда не наступит тот день, когда он добровольно откажется от той силы и власти, которые даёт его должность и его слова никак не укладываются в моей голове.

— Серьёзно.

— Подожди, с твоим здоровьем всё-таки всё плохо? — мои слова вызвали у него смех, а я начинала злиться на него за то, что он себя так глупо ведёт в сложившейся ситуации.

— Нет, со мной правда всё хорошо, но всё же это чертовски приятно знать, что ты действительно за меня переживаешь, — сейчас мне хотелось стукнуть его, но он болен, да и, если признаться честно, то мне очень не хочется забирать свою руку из его.

— Дурак.

— Да, в этом ты, наверное, права, — на какое-то время мы замолчали, а я вдруг поняла, что с ним мне приятно даже просто молчать, а я никогда даже не задумывалась об этом. Да, оказывается это полезно, когда жизнь тебя бьёт наотмашь, это заставляет не только задумываться о жизни, но и открыть глаза на то, что ты раньше не замечала. — Ты правда собралась принять предложение американцев? — свободной рукой он провёл по моему лицу, и я, на доли секунды, расслабилась, но ровно до тех пор, пока до меня не дошёл смысл сказанным им слов.

— О чём ты говоришь?

— Ты же просила меня помочь тебе. Вот я и узнал. Ходят слухи, что ты собралась принять предложение американской клиники.

— Я всё ещё не понимаю о чём речь. Да, мне поступали предложения из Америки, но все их я отклонила.

— Правда? А вот у меня есть другая информация. Я узнал кто направил жалобу на тебя в министерство.

— И кто же это был?

— Главврач твоей клиники.

— Нет, это просто не может быть правдой. Я тебе не верю, — такое у меня просто не укладывалось в голове. Нет, это просто не может быть правдой. Василий Петрович, не просто старинный друг моего отца, он мой учитель и наставник. Он бы никогда так со мной не поступил, а Саша всё врёт. Да, всё именно так. Он просто хочет отомстить мне за мой отказ. Да, всё так, потому что его слова просто не могут быть правдой. Не могут и всё, я это точно знаю, наверно.

— Ты можешь верить во всё что хочешь, но я привык доверять фактом. Они никогда не лгут, и сейчас все они говорят о том, что жалобу на тебя написал твой главврач.

— Я тебе не верю, — я упорно продолжала настаивать на своём, но где-то глубоко внутри меня уже зарождался страх того, что это может быть правдой. Мне было страшно не из-за того, что меня в очередной раз предали. Нет. Я боялась того к чему вся эта ситуация может привести. Как я смогу кому-то снова доверится, если придают самые близкие, те в которых была уверена на все сто процентов? Нет, я даже думать об этом не хочу, потому что все слова Саши ложь, гнусная ложь, обиженного мужчины.

— Это твоё право, но вначале посмотри это, — Саша передал мне папку, которая до этого лежала на тумбочке возле него. Как только я открыла её, то мой мир окончательно обрушился, потому что те файлы, которые в ней находились могли лишить меня не только работы, но всякого шанса хоть когда-либо вернутся в профессию, даже в качестве младшего больничного персонала.

— Этого просто не может быть, — я просматривала каждый файл и никак не могла поверить, что всё это происходит на самом деле. Я не понимала, чем заслужила такое отношение, в моей голове всё никак не укладывалась сложившаяся ситуация. Я до последнего верила, что папин лучший друг не поступит так со мной, но чем больше я читала, тем отчётливее понимала, как жестоко ошибалась.

— Что бы ты не думала, эти документы не врут. Пока ты была полностью погружена в работу, вокруг тебя происходило много чего интересного. Как видишь, твой начальник пришёл в министерство подготовленным и даже собрал на тебя характеристику от твоих коллег, — это невероятно ранило, потому что чужие люди, с которыми мы только изредка пересекаемся на работе, дали мне такие характеристики, что невольно ужасаешься, как мне вообще позволили работать с больными, если я такой ужасный врач и человек.

— Я только не понимаю, как они могли собрать заседание, по поводу моей операции на несовершеннолетнем пациенте с губительными для его здоровья последствиями, без меня?

— В бумагах указанно, что они тебя уведомляли, но ты не явилась, а как это у них получилось это уже тебе лучше знать, потому что я не осведомлён о том, как в таких ситуациях поступают в вашей клинике.

— Я тоже не знаю, я даже не знала, что собираются заседания по такому поводу. Я была так поглощена своей работой, что совсем выпала из жизни клиники. Вообще, во всех административных вопросах, я полагалась на свою операционную сестру, но теперь понимаю, что ей я никогда не должна была доверять. Судя по этим бумажкам, она меня терпеть не могла больше всех и это становится ясно прекрасно понятно из её характеристики и результатам беседы с канцелярской крысой. Только я не понимаю, зачем она работала со мной столько лет, если считает меня «некомпетентным врачом, который плохо выполняет свою работу и никогда не слушает советы других врачей»? Хотя нет, вру, знаю. Эта сука была просто пиявкой, которая присосалась ко мне и питалась от меня, но теперь она, наверняка, нашла себе нового хозяина, а меня все уже списали в утиль, — я даже не сразу поняла, что у меня побежали слёзы, самые горькие из всех, что у меня были в этой жизни. Сейчас я оплакивала не своё карьеру, а потерю веры в людей. Я читала то, что написали обо мне, а потом и сказали проверяющей, моей коллеге и мне было больно, страшно, но ещё больше противно. Мне было противно от самой себя, потому что именно я была той, которая доверилась не тем людям и во всем, что сейчас происходит в моей жизни виновата тоже, только я.

— Эй, ты чего расплакалась? — Саша провёл по моему лицу рукой, вытирая слёзы, но они всё ещё продолжали течь, и я всё сильнее плакала, потом Саша сделал то, чего я никак не ожидала от него. Он просто обнял меня, крепко обнял и не отпускал до тех пор, пока я не упокоилась. — Я тебе обещаю, что решу все твои проблемы, — он отнял меня от себя и взял в руки моё лицо. — Ты мне веришь? — я смотрела ему прямо в глаза и верила. Верила каждому его слову, хотя всего несколько минут назад сокрушалась, что больше никогда не смогу никому довериться. Хотя, наши с ним отношения проверены временем и за многие годы он ни разу не заставил в себе усомнится. На секунду, я даже пожалела, что когда-то сказала ему «нет», но только на секунду, а потом реальность вновь накрыла меня лавиной и я вновь погрузилась в свои теперешние проблемы.

— Верю, — он тоже понял, что наше время истекло, потому что отпустил меня и вновь устроился в своей постели.

— Вот и правильно. Мне удалось приостановить процедуру разбирательства, и ты сможешь вернутся к работе, но ты должна понимать, что твою проблему это не решит. В министерстве лежит жалоба, а значит чья-то голова должна будет полететь, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы это была не твоя голова, а твоего шефа, который допустил весь этот бардак в своей клинике.

— Спасибо, — теперь мне стало неловко, что я нахожусь в чужой спальне, сижу в чужой пастели, а может и разговариваю с чужим мужчиной. Смешно, но только сейчас меня накрыло понимание того, что он может быть уже не одинок. Вполне возможно, что там внизу, среди гостей, есть женщина, его женщина, которая занята сейчас гостями и именно поэтому, он мог так спокойно наслаждаться одиночеством, потому что там есть она, которая готова разделить с ним все его тягости. На какой-то миг мне даже стало неприятно от этой мысли, но все эти размышления я постаралась отогнать от себя.