Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Перестань идиотски улыбаться, Саймон, — сказал доктор. — Нам еще надо втащить его вверх по лестнице.

Каким-то чудом они справились: Саймон, кряхтя и почти плача от напряжения, Джошуа, слабо подтягиваясь на перекладинах, и Моргенс, который подталкивал их снизу и воодушевлял свистящим шепотом. Это был долгий, очень долгий, как в ночных кошмарах, подъем. Наконец они добрались до главной кладовой. Саймон прислонился к тюкам, чтобы перевести дыхание, Джошуа все еще цеплялся за его спину, а доктор Моргенс пробежал мимо них.

— Где-то… где-то… — бормотал он, протискиваясь между тюками и бочонками. Добравшись до южной стены комнаты, он принялся за поиски всерьез, светя себе кристаллом.

— Что, — начал было Саймон, но доктор жестом заставил его замолчать. Они стояли и наблюдали за доктором, то появляющимся, то исчезающим среди штабелей бочек. И вдруг Саймон почувствовал слабое прикосновение к своим волосам. И что-то мокрое покатилось по его шее.

— Нашел! — раздался приглушенный, но торжествующий возглас доктора. — Пошли! — Саймон встал, слегка пошатываясь, и понес принца. Моргенс стоял у черной стены, показывая на пирамиду больших бочек, отбрасывающих чудовищную, гигантскую тень.

— Что-нибудь нашли? — спросил Саймон, устраивая поудобней принца на своих плечах. — Бочки?

— Вот именно, — торжествующе хихикнул доктор. Он повернул на пол-оборота металлический обод верхней бочки. И один ее бок распахнулся, как дверь, обнаружив зияющую тьму.

— Что это? — подозрительно уставился туда Саймон.

— Это ход, глупый ты мальчишка. — Моргенс взял его под локоть и повел к бочке с распахнутым боком. — Этот замок, как сотами, пронизан такими потайными ходами.

Поморщившись, Саймон остановился, заглядывая в черную глубину.

— Туда?

Моргенс кивнул. Саймон понял, что войти он не сможет. Поэтому он опустился на четвереньки, подобно карнавальному пони.

— Я не знал, что такие проходы есть в кладовых.

Его голос эхом прокатился по бочке. Моргенс нагнулся, чтобы придержать голову принца в узком проходе.

— Саймон, вещей, которых ты не знаешь, гораздо больше тех, которые знаю я. И этот факт приводит меня в отчаяние. А теперь закрой рот и давай торопиться.

На другом конце лаза они снова смогли встать. Кристалл Моргенса осветил длинный извивающийся коридор, ничем не примечательный, кроме немыслимого количества пыли.

— Ах, Саймон, — сказал Моргенс, когда они торопливо двигались вперед. — Я просто мечтаю, чтобы у меня было время показать тебе хотя бы часть тех комнат, мимо которых проходит этот коридор. Некоторые из них принадлежали замечательной и очень красивой леди. Она любила использовать этот коридор для своих тайных свиданий. — Доктор взглянул на лицо Джошуа, уткнувшегося в шею Саймона. — Заснул, — пробормотал Моргенс. — Все спят.

Коридор поднимался и опускался, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Они прошли через множество дверей. Замки некоторых из них были черными и проржавевшими, а другие, наоборот, сияли, как новенькие монеты. Однажды они прошли мимо ряда маленьких окон. Чуть скосив глаза, Саймон поразился, увидев караульных на западной стене замка. Их силуэты отчетливо виднелись на фоне облаков, окрашенных лучами заходящего солнца.

— Выходит, что мы над трапезной, — удивился Саймон. — Когда же мы успели взобраться так высоко?

Саймон уже еле волочил ноги в полном изнеможении, когда Моргенс наконец остановился. В этой части извилистого коридора без окон все стены были завешаны гобеленами. Доктор приподнял один из них, но за ним оказалась серая каменная стена.

— Значит, не тот гобелен, — пропыхтел доктор, поднимая следующий, за которым обнаружилась дверь из неотесанных досок. Сначала Моргенс прижался к ней ухом, прислушался и только потом открыл ее.

— Зал летописей, — он указал на коридор, освещенный факелами. — Отсюда всего… несколько сотен шагов… до моих комнат…

Когда Саймон с грузом прошел через дверь, она захлопнулась с мягким стуком. Саймон оглянулся, но не смог отличить ее от деревянных панелей, идущих вдоль стен коридора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Им оставался последний, может быть самый трудный участок пути: от самой восточной двери архивных помещений через открытые службы. Когда, шатаясь, они шли по затененной траве, прижимаясь как можно ближе к стене, чтобы только не запутаться в плюще, Саймону показалось, что он заметил какое-то движение в тени от стены на противоположной стороне двора. Что-то большое слегка поворачивалось, как бы следя за их продвижением. Ему почудились даже очертания знакомых сутулых плеч. Но уже темнело, и он не был в этом уверен. Может быть, это было одно из черных пятен, которые время от времени появлялись у него в глазах.

В боку кололо. Казалось, кто-то сжал его ребра огромными кузнечными клещами Рубена. Ковылявший впереди Моргенс придерживал дверь открытой. Саймон вошел, осторожно опустил свою ношу и сам растянулся во весь рост на прохладных каменных плитах. Все вращалось вокруг него.

— Вот, ваше высочество, выпейте это, — донеслись до него слова Моргенса.

Через некоторое время он уже смог открыть глаза и даже приподняться на локте.

Джошуа сидел, прислонившись к стене. Моргенс опустился перед ним на корточки и держал в руках коричневый керамический кувшин.

— Ну как, лучше? — спросил доктор. Принц слабо кивнул.

— Гораздо. Этот ликер похож на тот, что давал мне Прейратс… но не такой горький… Он сказал, что я слабею очень быстро… что этой ночью я им понадоблюсь…

— Понадобитесь им? Мне это совсем не нравится, дьявольски не нравится. — Моргенс протянул кувшин Саймону. Жидкость была шипучей и кисловатой на вкус. Но Саймон сразу согрелся. Доктор встал, выглянул за дверь и закрыл ее на засов.

— Завтра День костров, первое майа, — сказал он. — а сегодня… сегодня очень плохая ночь, мой принц. Она называется Ночь камней.

Саймон чувствовал, как ликер доктора приятно согревает его, спускаясь в желудок. Боль в суставах утихала. Как будто скрученная ткань начала распрямляться. Он сел на полу. Голова слегка кружилась.

— Мне все это кажется исключительно зловещим, — сказал Моргенс. — И это «вы нам понадобитесь», и Ночь камней. Я жду чего-нибудь очень страшного.

Страшнее, чем заключение в тюрьму родного брата.

— Для меня и это заключение было достаточно ужасным. — Гримаса исказила изможденное лицо Джошуа. И вновь глубокие скорбные морщины заняли ее место. — Моргенс, — произнес он через некоторое время, и голос его дрогнул. — Они убили всех моих людей. Он устроил нам засаду.

Доктор поднял руку, как бы собираясь положить ее на плечо принца, но потом опустил.

— Я ни минуты не сомневаюсь в этом, мой лорд. Ни минуты. Но скажите мне, был ли ваш брат замешан в эту историю? Неужели Прейратс мог действовать один?

Джошуа устало покачал головой.

— Я не знаю. Люди, напавшие на нас, выглядели просто сбродом. А я никогда не видел никого, кроме священника с тех пор, как меня привели туда. Но… совершенно невозможно предположить, что Прейратс предпринял эту авантюру без Элиаса.

— Скорее всего, так.

— Но почему?! Почему, будь они прокляты! Я же не стремлюсь к власти, даже наоборот, если уж на то пошло! Что заставило их?

— Боюсь, мой принц, что сейчас у меня нет ответа на этот вопрос. Хотя должен сказать, что все это, к сожалению, подтверждает мои подозрения о… других вещах, о… северных делах. Помните ли вы слухи о белых лисицах? — Тон Моргенса был значительным и даже зловещим, но принц только удивленно поднял бровь и ничего не сказал. — Ну ладно, сейчас не время говорить о моих опасениях. День на исходе, и мы должны заняться более неотложными делами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Моргенс помог Саймону подняться на ноги и начал что-то искать в своих вещах. Юноша стоял, застенчиво глядя на принца Джошуа, который все так же сидел, прислонившись к стене и закрыв глаза. Доктор вернулся с молотком и зубилом.

— Попробуй срубить цепи Джошуа, хорошо? А я должен заняться еще кое-чем. — И он снова удалился.