Океан сказаний - Сомадева

Вот шестая волна книги «Лаванака» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Рождение Нараваханадатты

(перевод И.Д.Серебрякова)

Как некогда напиток бессмертия возник из океана, взволнованного раскачиванием Мандары, так этот рассказ возник из уст Хары, взволнованного страстью к дочери благородного Гириндры. Те, кто без промедлений вкусят его сладости, избавятся от препятствий, добьются успеха и еще на земле по милости Бхавы достигнут сана Богов.

4.1. ВОЛНА ПЕРВАЯ

Слава Устранителю препятствий! Когда он гулко хлопает ушами, от сотрясения раздвигаются высочайшие горы, и вся земля становится ему подвластной, словно он пролагает по ней дорогу побед.

Царь Удайана, владыка ватсов, жил теперь в Каушамби и пожинал плоды своей победы над миром, над которым отныне распростерся лишь его один царский зонт. Доверив бремя забот о царстве Йаугандхарайане и Руманвату, он безмятежно наслаждался счастьем и вкушал в обществе Васантака одни только удовольствия. Играя на лютне, он любил слушать пение цариц Васавадатты и Падмавати. И звуки его лютни были настолько похожи на голоса поющих цариц, что лишь движения его пальцев выдавали его игру.

На крыше дворца, залитой белым лунным светом, будто собственной его славой, Удайана пил льющееся рекой вино, словно это была гордыня его врагов. Прекрасные девушки подавали ему в золотых кувшинах ярко-красную брагу, как будто хотели совершить над ним обряд помазания на царство Бога любви. А обеим царицам подносил царь светло-розовое благоуханное вино, в котором искрились отражения их лиц, как бы отдавая им свое сердце. Он все смотрел — и никак не мог насмотреться — на их лица с изогнутыми бровями, пылающие страстью, но свободные от ревности и злобы. Пиршественная зала, уставленная кубками из горного хрусталя, полными вина, напоминала озеро, усеянное белыми лотосами, пламенеющими под лучами восходящего солнца.

А иногда со свитой охотников и с луком в руках царь отправлялся на охоту в лес, который, как и сам царь, был одет в темно-зеленый наряд. Своими стрелами он истреблял стада перепачканных в грязи кабанов, как солнце потоками своих лучей рассеивает непроглядную тьму. Когда он преследовал антилоп, их ужас воскрешал в памяти испуганные взоры Стран света, которые царь недавно завоевал. Когда же он убивал буйволов, земля, окрашенная их кровью, казалась полем красных лотосов, смиренно благодарящим царя за избавление от рогов этих диких животных. Но особенно радовался царь, когда его дротики через открытую пасть пронзали тела львов и они с громким ревом расставались с жизнью. И хотя в горных расселинах этого леса он прятал собак и на дорогах расставлял капканы, лучшим наслаждением для него было охотиться одному, полагаясь лишь на собственное оружие.

Посреди всех этих удовольствий, которым предавался царь, однажды, когда он пребывал в приемной зале, к нему пришел мудрец Нарада. Тело мудреца излучало сияние, и Нарада, светоч небес, казался солнцем, спустившимся на землю из любви к великому царю и его роду. Царь почтительно встретил его, несколько раз поклонился ему в ноги, и довольный им Нарада чуть-чуть помедлил, а потом сказал: «Послушай, владыка ватсов, о чем я в немногих словах хочу тебе рассказать:

Жил некогда царь по имени Панду — твой предок. И были у него, могущественного, как и у тебя, две красавицы-жены. Одну звали Кунти, а другую Мадри. Покорив всю землю, опоясанную океаном, Панду наслаждался счастьем, но однажды, не устояв перед соблазном охоты, отправился в лес. Там он пронзил стрелой аскета по имени Киндама, который в обличье оленя предавался любви со своей женой. Сбросив с себя обличье оленя, аскет с предсмертным хрипом в горле проклял Панду, в отчаянии отшвырнувшего лук: «За то, что ты по своему легкомыслию убил меня, когда я не ведал забот, тебе, как и мне, предстоит умереть в объятиях собственной жены». В страхе перед проклятием аскета Панду отказался от погони за наслаждениями и вместе со своими женами ушел в тихую лесную обитель. Но однажды, под влиянием проклятия, Он возжелал жены своей, Мадри, и тотчас же лишился жизни. Ты видишь, царь, охота — это бедствие для владык. Ведь от нее погибли многие цари, погибли, как лани, которых сами они убивали. Да и как охота может сулить добро, если она подобна ракшаси, которая тоже издает зловещие крики, любит одно только мясо, известна жестокостью, мрачностью, чьи волосы вздыблены вверх, а зубы торчат, словно пики. Поэтому откажись от охоты, бессмысленно это занятие. Ведь угроза смерти одинаково страшна и для лесных зверей, и для тех, кто их убивает.

А ты достоин благой участи и дорог мне, потому что мне дороги были твои предки. Знай: сын, который у тебя родится, станет воплощением Камы. Некогда Рати почтительно вознесла хвалы Шиве, умоляя его даровать Бестелесному телесное воплощение, и Шива, довольный ею, раскрыл ей в немногих словах тайну: Гаури, желая иметь сына, в назначенный день снизойдет на землю в своем собственном облике и, после того как умилостивит меня, произведет на свет Каму. Так вот, повелитель людей, Деви была рождена на земле как дочь Чандамахасены — Васавадатта, и она стала царицей — твоей женой. Теперь, если она умилостивит Шиву, то родит сына, воплощение Камы, которому суждено быть владыкой над всеми видйадхарами».

Этой вестью мудрец Нарада, чьи слова чтутся во всем мире, как бы вновь подарил царю землю, которую тот уже покорил, а затем скрылся из виду. После его ухода царь ватсов и Васавадатта, охваченные желанием иметь сына, весь день провели в мечтах о нем.

На следующий день к владыке ватсов, когда он был в приемной зале, подошел главный хранитель дверей по имени Нитйодита и доложил: «Великий царь, у дверей дожидается какая-то бедная брахманка с двумя детьми и хочет видеть божественного». Услышав это, царь распорядился ее ввести, и брахманка появилась, худая, бледная, вся покрытая пылью. Гордость ее была уязвлена: она стеснялась своего поношенного платья и, словно Горе и Нищету, прижимала к своей груди двух детей. Воздав царю положенные почести, она сказала ему: «Я брахманка из благородной семьи, и вот видишь, в каком жалком положении я оказалась. По воле судьбы я родила двух близнецов, но мне нечего есть, и потому в моей груди нет для них молока. Несчастная, я теперь прибегаю к твоей помощи, божественный. Ведь ты всегда добр к тем, кто ищет твоего покровительства. Моя судьба — в твоих руках, мой господин».

Выслушав ее, царь почувствовал сострадание и приказал хранителю дверей: «Отведи эту женщину к царице Васавадатте. Пусть она ее примет». Сразу же после этого хранитель дверей, словно воплощение добрых дел этой брахманки, отвел ее к царице. Узнав, что появившаяся брахманка послана царем, Васавадатта почувствовала к ней доверие. А заметив, что эта женщина, хотя и имеет двоих детей, очень бедна, Васавадатта подумала: «Ах, как несправедливы дела Творца! Он завидует тем, кто богат, и щедр к тому, кто беден. У меня до сих пор нет сына, а у нее двое близнецов».

С этими мыслями царица, которая собиралась совершить омовение, приказала своим служанкам умыть брахманку и предложить ей все, в чем она нуждается. После того как служанки ее умыли, дали ей одежду и накормили вкусной едой, брахманка вздохнула с облегчением, как измученная зноем земля вздыхает, омытая дождем. Когда она отдохнула, царица Васавадатта, с тайным умыслом за беседой познакомиться с ней поближе, сказала: «Брахманка, расскажи мне какую-нибудь историю». «Хорошо», — согласилась брахманка и начала такой рассказ:

«Некогда жил один мелкий царек по имени Джайадатта, и родился у него сын, которого назвали Девадаттой. Когда сын подрос и настало время женить его, царь, человек неглупый, так подумал: «Счастье царей непостоянно, как гетера, которой все пользуются, а счастье купцов непоколебимо, как благородная жена, которая никогда не достанется другому. Поэтому подберу-ка я ему жену из купеческого дома, чтобы на него не обрушилась беда; ведь на царство мое так много охотников». Так решив, царь выбрал в жены своему сыну дочь купца Васудатты из города Паталипутры. А Васудатта, гордый знатным родством, согласился выдать дочь за царевича, хотя тот и жил в дальней стране. И он одарил своего зятя таким богатством, что царевичу показалось ничтожным величие собственного отца. После того счастливо зажил царь Джайадатта со своим сыном, женившимся на дочери богатого купца.

Спустя некоторое время купец Васудатта, соскучившись по своей дочери, явился к своим родственникам и забрал ее погостить к себе домой. А как раз тут неожиданно умер царь Джайадатта, и его родичи, подняв мятеж, захватили царство. В страхе перед ними мать Девадатты тайком бежала вместе с сыном в другую страну. И там опечаленная мать сказала царевичу: «Мы вассалы могущественного государя, повелителя Востока. Ступай к нему, он возвратит тебе царство, сынок». На эти слова своей матери царевич ответил: «Кто отнесется ко мне с уважением, увидев меня без свиты?» Услышав это, его мать снова ему сказала: «Тогда пойди к своему тестю, попроси у него денег, найми на них свиту и отправляйся к государю». Мать уговорила царевича, хотя нелегко ей было это сделать, — и в конце концов он тронулся в путь и к вечеру подошел к дому своего тестя. Однако, испугавшись, что не удержит слез, рассказывая про смерть отца, и стыдясь потери своего счастья, он не решился войти в дом ночью, в неположенное время. Тогда он остановился поблизости, во дворе приюта для брахманов. Вдруг ночью он увидел, как из дома его тестя по веревке спустилась какая-то женщина. Ее, словно метеор, упавший с неба, озаряло сияние надетых драгоценностей, и спустя мгновение он узнал в ней свою жену и почувствовал тревогу. Она же, хотя и заметила его, но не узнала, потому что он похудел и был покрыт пылью. «Кто ты?» — спросила она царевича, а он ответил: «Прохожий». Тогда купеческая дочь вошла в приют, и царевич последовал за нею, надеясь разведать, в чем тут дело.