Джек Ричер, или Враг - Ли Чайлд

Она посмотрела на меня и сказала:

– Теперь вы знаете.

– Что именно?

– Как чувствовали себя первые черные солдаты. И первые женщины, ставшие солдатами.

Саммер провела меня к старому авиационному ангару, в котором находился арсенал «Дельты». Она не шутила, когда говорила, что они способны вооружить африканскую диктатуру. Под потолком ангара горели яркие светильники, здесь имелся небольшой арсенал специальных средств передвижения и множество самого разнообразного ручного оружия. Похоже, Дэвид Брубейкер сумел многого добиться для своей части в Пентагоне.

– Сюда, – сказала Саммер.

Она подвела меня к проволочному загону площадью примерно в пятнадцать квадратных футов. Сооружение имело три стены и крышу и напоминало собачий вольер. Проволочная дверь была распахнута, на цепи болтался висячий замок. За дверью виднелась стойка, за которой стоял мужчина в полевой форме. Он не отдал нам честь. Не встал по стойке «смирно». Но и не стал отворачиваться от нас. Просто стоял и вполне нейтрально на меня смотрел. Очевидно, таким был этикет «Дельты».

– Чем могу помочь? – спросил он, словно был продавцом в магазине, а я зашел что-нибудь купить.

За его спиной виднелись полки с ручным оружием самого разного вида. Я насчитал пять моделей автоматов. Тут были М-16, А-1 и А-2. И пистолеты. Некоторые совсем новенькие, другие не раз побывали в деле. Они были сложены аккуратно, но без особых церемоний – инструменты профессионалов, не больше и не меньше.

На стойке лежал толстый журнал.

– Вы записываете оружие при выдаче и приеме? – спросил я.

– Как служащий на парковке, – ответил он. – Нам запрещено носить личное оружие на территории базы.

Он смотрел на Саммер. Вероятно, он уже беседовал с ней, когда она разыскивала новый «П-7» Карбона.

– Каким пистолетом пользуется сержант Трифонов? – спросил я.

– Трифонов? Он предпочитает «Штейр GB».

– Покажите мне.

Он отошел к полкам с пистолетами и вернулся с черным «штейром», держа пистолет за дуло. Пистолет был смазан и вообще казался ухоженным. Я достал мешок для улик, и он молча опустил в него оружие. Я застегнул молнию и посмотрел на пистолет сквозь пластик.

– Девять миллиметров, – сказала Саммер.

Я кивнул. Это был хороший пистолет, но несчастливый. «Штейр» выпустили в надежде, что он будет принят на вооружение австрийской армией, но там предпочли «глок». В результате «штейр» стал сиротой, как Золушка. Как и Золушка, он обладал рядом замечательных качеств. Обойма содержала восемнадцать патронов – довольно много, но он весил менее двух с половиной фунтов без обоймы (превосходный результат). Разобрать и собрать пистолет можно за двенадцать секунд – довольно быстро. Но главным его достоинством являлась слабая отдача. Все автоматическое оружие использует высвобождающиеся после выстрела газы для перезарядки затвора и подачи следующего патрона. Но в реальном мире часть патронов оказываются слишком старыми или некачественными. После подрыва выделяется разное количество газов. Если газов будет недостаточно, то пистолет не сможет обеспечить автоматическую стрельбу. Ну а если газов окажется слишком много, пистолет может и вовсе взорваться у вас в руках. Однако «штейр» сконструировали так, что он справлялся с патронами самого низкого качества. Если бы я служил в частях специального назначения, вынужденных пользоваться патронами, полученными из сомнительных источников, я бы выбрал «штейр». И в таком случае мог бы быть уверен в том, что мой пистолет будет стрелять десять раз из десяти.

Сквозь пластик я нажал на рычаг, высвобождающий обойму, и вытряхнул ее из пакета. Это была обойма на восемнадцать патронов, в ней осталось шестнадцать. Я надавил на затвор – в стволе оказался еще один патрон. Видимо, Трифонов расхаживал с пистолетом, заряженным девятнадцатью патронами. Восемнадцать в магазине и один в стволе. Значит, он стрелял дважды.

– У вас есть телефон? – спросил я.

Парень из арсенала кивнул в сторону будки, стоящей в углу ангара, в двадцати футах от поста. Я зашел туда и позвонил своему сержанту. Мне ответил парень из Луизианы. Капрал. Женщина из ночной смены все еще оставалась у себя дома, в трейлере, укладывала своего ребенка спать, принимала душ и готовилась выйти на работу.

– Соедини меня с Санчесом в Джексоне, – велел я.

Я стоял с трубкой возле уха и ждал. Одну минуту. Две.

– Что? – сказал Санчес.

– Удалось найти гильзы? – спросил я.

– Нет, – ответил он. – Преступник навел порядок на месте преступления.

– Жаль. А не то мы могли бы идентифицировать пули.

– Ты нашел парня?

– Сейчас у меня в руках его пистолет. «Штейр» с полной обоймой, в которой не хватает двух патронов.

– Кто он такой?

– Я расскажу тебе позже. Пусть гражданские немного попотеют.

– Один из наших?

– Грустно, но это так.

Санчес ничего не ответил.

– Они нашли пули? – спросил я.

– Нет, – ответил Санчес.

– Но почему? Ведь дело было в переулке, верно? Как далеко они могли улететь? Наверняка застряли где-нибудь в кирпичах.

– Тогда от них не будет никакого толку. Полностью смятые пули невозможно идентифицировать.

– Они были в оболочке, – сказал я. – Мы могли бы их взвесить.

– Пули не нашли.

– А их искали?

– Я не знаю.

– Удалось обнаружить каких-нибудь свидетелей?

– Нет.

– Машину Брубейкера нашли?

– Нет.

– Она должна быть где-то там, Санчес. Он приехал на машине в полночь или в час. И его машину легко отличить. Неужели они и машину не стали искать?

– Они что-то скрывают. Я это чувствую.

– Уиллард уже добрался до тебя?

– Жду его с минуты на минуту.

– Передай ему, что дело Брубейкера завершено, – сказал я. – И скажи, что до тебя дошел слух, будто первая смерть не была результатом несчастного случая. Это окончательно испортит ему настроение.

Я повесил трубку и вернулся к клетке. Саммер вошла внутрь и стояла плечом к плечу рядом с парнем из арсенала. Они вместе изучали журнал.

– Взгляните сюда, – сказала она.

Указательными пальцами обеих рук она ткнула в две отдельные записи. Трифонов расписался за свой личный «штейр» 4 января, в семь тридцать вечера. А сдал его 5 января, в четверть шестого утра. У него оказалась крупная неуклюжая подпись. Он был болгарином. Я подумал, что он привык к кириллице и не слишком умело пользуется латинским алфавитом.

– Зачем он брал пистолет? – спросил я.

– Мы не задаем вопросов, – ответил парень. – Мы лишь делаем бумажную работу.

Мы вышли из ангара и направились в сторону казарм. Прошли мимо стоянки. На ней стояло сорок или пятьдесят автомобилей. Типичные солдатские машины. Совсем немного иностранных марок. Я заметил несколько обычных седанов не первой молодости, но по большей части это были пикапы и большие детройтские двухдверные машины; часть из них была выкрашена в «звезды и полосы», другие имели хромированные колеса и толстые шины. Здесь стоял лишь один «Корвет», красный, в отдельном ряду. Возле него оставалось три свободных места.

Мы подошли к «Корвету».

Ему было лет десять. Он выглядел безупречным как внутри, так и снаружи. Машину вымыли и тщательно протерли в последние день или два. Колеса казались идеально чистыми. Черные шины блестели. На стене ангара висел свернутый шланг. Мы подошли к машине и заглянули внутрь. Создавалось впечатление, что кто-то залил все внутри моющими средствами, а потом произвел влажную уборку, после чего тщательно пропылесосил. Это был двухместный автомобиль, но между сиденьями имелась небольшая полочка для вещей. Маленькая кабина. Маленькая, но достаточная для того, чтобы спрятать ломик. Саммер наклонилась и провела ладонью по днищу. Рука осталась чистой.

– Никакого песка на днище или крови на сиденьях.

– И никакой баночки из-под йогурта на полу, – добавил я.

– Он все вымыл.

Мы направились к воротам и заперли в «Хаммер» пистолет Трифонова. Затем мы вернулись обратно.

Мне не хотелось привлекать адъютанта. Я намеревался вывести Трифонова отсюда до того, как кто-нибудь поймет, что происходит. Поэтому мы прошли через кухонную дверь столовой, я нашел стюарда и попросил разыскать Трифонова и провести его через кухню под каким-нибудь предлогом. Потом мы вышли наружу и стали ждать на холоде. Через пять минут появился стюард и сказал, что Трифонова в столовой нет.

Тогда мы отправились в казарму. Наткнулись на солдата, вышедшего из душа, и он объяснил нам, где искать Трифонова. Мы прошли мимо пустой комнаты Карбона. Там было тихо, у нас сложилось впечатление, что никто туда не входил. Трифонов жил через три двери от него. Мы подошли к его комнате. Дверь была открыта. Он сидел на постели и читал книгу.

Я не знал, чего ждать. Насколько мне известно, у Болгарии нет своих войск специального назначения. Элитарные части редко встречались в армиях Варшавского договора. В Чехословакии имелась неплохая воздушно-десантная бригада, в Польше – воздушно-десантные и военно-морские дивизионы. Советский Союз мог похвастать крутыми подразделениями десантников. В остальном в Восточной Европе все вопросы решались числом. Достаточно бросить в бойню огромное количество тел, и рано или поздно вы одержите победу, если считаете две трети своих людей расходным материалом. А они считали именно так.