Мутные воды - K. Ксандер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Она была растеряна или даже напугана. Я ведь не одна это заметила?
— Возможно, что так. Но я плохо понимаю, как люди ведут себя после смерти близких, — ответил, широко зевая, Томас, когда полицейские подошли к своей машине после разговора с Эмилией.
Когда они проезжали мимо ворот, Элизабет вдруг схватила одной рукой руль, и сержант Тернер резко нажал на педаль тормоза.
— Эй, ты что? Мы бы в кювет сейчас улетели! — запаниковал он.
— Прости, у меня внезапно возникла идея: я хочу вернуться туда и попробовать последить за мисс Лордон.
— Хочешь рискнуть?
— Буду осторожна. Подожди меня на заправке. Отсюда пешком минут двадцать, там встретимся. Рацию я возьму на всякий случай.
— Хорошо, надень мою куртку!
Инспектор аккуратно пробралась через заросли обратно на территорию поместья. Она едва успела скрыться: Эмилия вышла из дома и решительно направилась к машине. В руках у нее были какие-то книги. Девушка быстро заняла водительское место, и резко тронулась. Элизабет наблюдала, как машина скрывается из виду за деревьями, а потом достала рацию.
— Тернер, прием! Она уже выехала. Езжай обратно к дому Дорнана, а я в доме еще осмотрюсь.
— Уверена? Полезешь через окно?
— Там черный вход должен быть открыт. Конец связи.
Мисс Смит повернула за угол дома и вошла в небольшой дворик. Там она подошла к небольшому сараю, который служил здесь для хранения мусора. В глубине души она надеялась, что вдруг там можно отыскать то, что мог выбросить Кристофер Дорнан в утро праздника. Но открыв его, как она и предполагала, в нем оказалось совершенно пусто. Пройдя дальше мимо различной хозяйственной утвари, в беспорядке оставленной прислугой, она нашла черную металлическую дверь и с облегчением вздохнула: на ней не было замка. Сорвав сигнальные ленты и оказавшись внутри, инспектор достаточно быстро сориентировалась, так как за прошедшие дни она уже успела досконально изучить план дома и понимала, что и где находилось. Пройдя по длинному темному коридору, она попала сначала на кухню, а потом, вбежав по узкой лестнице, остановилась у двери, которая вела в большой холл. Элизабет медленно стала пересекать зал, ее взгляд был устремлен вперед — туда, где все еще висел плакат с поздравлениями недавней именинницы. Внутри вновь отозвалось щемящее чувство стыда: «Что я делаю здесь? Ну нельзя же так вторгаться в чужой дом!». Но в то же время она понимала, что простое сидение за столом в полицейском участке результатов не принесет.
Очутившись прямо перед плакатом, инспектор аккуратно взяла полотно за край и приподняла его. «Неужели это то, о чем говорила Эмилия?» — ахнула она про себя. На темных тканевых обоях в нескольких местах красовалось несколько длинных и глубоких порезов, которые плакат как раз прекрасно скрывал от глаз. Элизабет провела ладонью по стене: теперь она не сомневалась, что это было сделано именно с помощью крупного лезвия, которое буквально вдавили в стену. «Сколько же сил нужно было приложить, чтобы такое сделать. Так еще и через холст!».
Девушка опустила плакат и продолжила путь на второй этаж. Там она сразу же свернула в правое крыло и начала заглядывать в помещения, находящиеся по левой стороне.
«Ну и бардак мы тут оставили», — подумала она, увидев разбросанные повсюду вещи и всякий хлам. — «Это должно быть где-то здесь».
Наконец Элизабет добралась до нужной комнаты, обозначенной на карте, по ее воспоминаниям, как «кабинет Джеймса Лордона». Она не видела тот самый семейный портрет в день похорон Арчибальда, а если бы и зашла сюда, то действительно не придала значения тому, что он был изрезан явно чем-то острым. Элизабет подошла поближе к полотну, достала крохотный карманный фонарик, поднесла его к разрезам, затем взяла в руки карандаш, лежавший рядом на столе, и попробовала сделать несколько движений, эмитируя «атаку» на портрет.
«Тот, кто это сделал, был наверняка очень зол. Чтобы так сильно пробить полотно, да еще и сделать такие длинные разрезы… Тут явно нужны были крупный нож и много сил».
Инспектор обратила внимание на то, что стол в комнате был покрыт толстым слоем пыли, что наверняка указывало на то, что ее коллеги полицейские тут ничего не осматривали. Элизабет решила открыть ящики стола и проверить их содержимое самостоятельно. Мгновение спустя она обнаружила там несколько длинных использованных свечей, пару больших деревянных крестов и много льняных веревок.
«Черт возьми, а это все для чего?» — Элизабет слегка отшатнулась назад. Она еще раз оглядела кабинет. «Судя по слою пыли на поверхностях, сюда не заходили как минимум год, а скорее всего дольше». Все, что лежало в ящиках стола было таким же пыльным и грязным. «Значит, это все тоже здесь очень давно. Чем они тут занимались?» — недоумевала она. В ее воображении возникли картины таинственных ритуалов, во время которых люди в мантиях ходят по кругу вокруг алтаря и читают заклинания. «Бред какой-то! Сейчас это все не имеет никакого смысла», — подумала Элизабет и поспешила убрать найденное туда, где нашла.
По дороге обратно к дому Артура инспектор Смит размышляла о том, как на одну семью могло в одночасье свалиться столько страшных несчастий. Она вспомнила все то, что узнала за последние сутки, и осознала, что вся эта история повлияла не только на судьбу ее семьи, но и, возможно, в некотором роде и на нее саму. «Если бы не тот пожар в доме Лордонов, мама не осталась бы без работы». Элизабет только сейчас поняла причину, по которой ее мама, миссис Смит, с тех пор решила стать просто домохозяйкой. «После таких ужасов вряд ли захочешь работать в чужих домах». Она вспомнила себя пятнадцатилетней девочкой, не понимающей, почему мама вдруг стала каждый день оставаться с ней дома. Родители были в растерянности и не могли толком ничего объяснить. Но как теперь было странно возвращаться после школы домой и, открыв дверь, входить не в пустой холодный дом, а видеть перед собой на пороге улыбающееся родное лицо. Теперь Лиз не приходилось готовить себе обед и ужин в тишине и одиночестве. Кухня за короткое время просто преобразилась: в ней постоянно витали запахи свежей выпечки, там поддерживалось тепло из-за без конца включаемой духовки, а на столе лежало что-то
