Коготь дракона - Кейт Форсит

Ей нравится только убивать и причинять боль.

Она походит на саблезубого леопарда , сказал Гита.У нее такая натура, и так ее воспитали. Невозможно заставить леопарда питаться травкой.

Но Изабо…

Ты сама воспитывала Изабо. Вспомни, эта девочка полжизни провела среди драконов, а вторую половину — с воинами и охотниками. Это жизнь не из легких, вряд ли она может научить доброте.

Да, ты прав.

Я слышал, ты сама говорила, что настали черные времена. Вспомни, драконы видят не только прошлое, но и будущее. Возможно, нам нужен именно саблезубый леопард.

Мегэн подняла руку и погладила маленького хранителя, который потерся головкой о ее подбородок.Не следует постоянно сравнивать ее с Изабо и считать, что она хуже. Кто знает, какие нити вплетают Пряхи в полотно наших жизней?

ИЗАБО УЧЕНИЦА ВЕДЬМЫ

Расставшись с Мегэн на склоне Драконьего Когтя, Изабо и Йорг отправились на юг по заснеженным долинам. Ворон летел впереди. Пару раз им пришлось пережидать в рощах, пока мимо пройдет отряд Красных Стражей, о котором предупреждал их ворон.

Они двигались медленно, слепой шел неторопливо постукивая по земле своим посохом, и часто останавливался, чтобы отдышаться. Нетерпеливая Изабо, убежав вперед, нашла себе скалу, с которой открывался прекрасный вид, и устроилась на ней, поджидая Йорга. В небе над ее головой парили огромные орлы, а на скалистом плато нежилось на солнышке семейство снежных львов. Шесть крошечных львят, похожие клубки белого пуха, развлекались, нападая на украшенный кисточкой отцовский хвост и дергая старого льва за роскошную белую гриву. Львица потягивалась и зевала, демонстрируя острые зубы. Изабо зачарованно разглядывала эту картину, пока ее не нагнал Йорг.

Она вызвалась помочь старому провидцу, но больше мешала, чем помогала, так как постоянно забывала предупредить о колдобинах на дороге или низко нависших ветках.

— Лучше я положусь на Иесайю. Он уже привык к моей походке, — с достоинством произнес старец, и Изабо охотно отправилась вперед — подыскивать место для лагеря, поскольку дневной свет уже начинал меркнуть.

В ту ночь, сидя у костра, Изабо начала расспрашивать старика о его талантах. Йорг великодушно отвечал ей, что он провидец, — тот, кто видит в обе стороны вдоль нити времени.

— Значит, ты можешь видеть будущее?

— Я вижу то, что может случиться, — спокойно поправил старый колдун. — Будущее — как спутанная кудель, которая дожидается, когда ее расчешут и спрядут нить.

— Да, Мегэн говорила мне то же самое.

Изабо вспомнилось зимнее заточение в домике-дереве, когда снаружи свирепствовали снежные бури. Обычно они с Мегэн зимой пряли шелковистую белую шерсть гэйл’тисов и серую шерсть диких коз. Мегэн знала множество растений, окрашивавших ткань в разные цвета: синий, желтый, алый. Эти цветные ткани они продавали, когда наступала весна, оставляя себе неприметную домотканину.

Сидя за прялкой, Мегэн рассказывала Изабо об истории и политике или сказки о Трех Пряхах. Разумеется, среди них было множество историй о младенцах, отмеченных при рождении злой волей Гэррод, разрезающей полотно, но спасенных Сноухар, прядущей нить. Одна история, которую Мегэн повторяла несколько раз, была о прекрасной девушке, которую забрали в замок, после того как ее мать опрометчиво похвасталась, что ее дочь отличная пряха. Владелец замка был так поражен ее красотой, что поклялся жениться на ней, если она спрядет столько льна, сколько помещается в трех комнатах. К сожалению, девушка совсем не умела прясть, поэтому она сидела в комнатах и плакала. Тронутые ее слезами, Пряхи пришли ей на помощь, попросив ее лишь о том, чтобы она пригласила их на свою свадьбу. Девушка, конечно же, согласилась, и лен во всех трех комнатах превратился в нити. Но на свадьбе владелец замка стал смеяться над Пряхами, у одной из которых была огромная нога, у другой — огромная нижняя губа, а у третьей огромный большой палец. Когда он узнал, что все эти уродства от того, что они постоянно слюнили лен, скручивали нить и нажимали на педаль ткацкого станка, он поклялся, что больше никогда не позволит своей милой женушке прясть. Мегэн любила повторять своей тщеславной подопечной эту историю, после которой Изабо озабоченно рассматривала свое отражение в ведре с водой пытаясь разглядеть, не начала ли у нее распухать нижняя губа.

— Мегэн всегда говорила, что будущее — это руно, которое еще не стало нитью, настоящее — то, что сейчас наматывается на веретено, а прошлое — готовая пряжа. И еще она говорила, что история — это то, что Ткачиха ткет из множества человеческих жизней.

— Твоя опекунша — мудрая женщина.

— Расскажи мне, что ты видишь, — попросила Изабо.

— Тебе может не понравиться то, что я буду говорить, — устало ответил Йорг. — Когда я погружаюсь, я не знаю, что сейчас увижу. Знать то, что произойдет в будущем, не всегда приятно, дитя мое.

Но Изабо не унималась, пока слепой провидец, наконец, не согласился.

— Хорошо, что мы еще не поели. Я должен быть пустым и чистым, чтобы видение наполнило меня, как вода наполняет стакан. Но мы должны быть осторожны. Я пока не чувствую поблизости ничего опасного, но некоторые ищейки Оула очень сильны. Ведь мы же не хотим, чтобы они нас выследили. Будь настороже, девочка.

Йорг снял с себя всю одежду и тщательно вымылся; теперь его наготу прикрывала только длинная белая борода, из-под которой виднелись тощие старческие ноги. Острием клинка он начертил на земле магический круг и бросил в костер душистый порошок — над огнем заклубился пахучий дым.

У Изабо закружилась голова, дым ел глаза и горло, но она не издала ни звука, глядя на взметнувшиеся языки пламени.

Йорг сидел на корточках, медленно покачиваясь и бормоча что-то себе под нос. Пламя играло в прозрачном камне, венчавшем его посох, и в стоявшей перед ним чаше с водой. Несколько раз он вскакивал на ноги, топал ногой рядом с костром, после чего снова садился на корточки, раскачиваясь и приговаривая:

— Во имя Эйя, нашей матери и нашего отца, ты, Пряха, Ткачиха и Та, Что Режет Полотно, ты, кто бросает семя, питает все живое и собирает урожай, почувствуй во мне течения морей и крови; почувствуй во мне бесконечную тьму и яркий свет; почувствуй во мне восхождение лун и планет, пути звезд и солнца; развей пелену, открой мои глаза во имя четырех стихий: ветра, камня, пламени и дождя; развей пелену, открой мои глаза во имя ясных небес и бурь, радуг и града, цветов и опадающих листьев, пламени и пепла.

Ночь склонялась над ними, клубился дурманящий дым, и Изабо почувствовала страх. Невидящие белые глаза Йорга закатились, костлявое тело била дрожь. Запрокинув голову, он затянул: