ФАТА-МОРГАНА 3 (фантастические рассказы и повести) - Филип Фармер

— Я не хотел раздражать вас.

— Вы не раздражили меня, поэтому я еще раз говорю вам, что гость для меня, как бы это лучше выразиться… священен.

— Святое небо! — сказал странник.

И посмотрел на хозяина.

Румяный, гладко выбритый толстяк внушительного роста. Он уперся руками в бедра и уставился на стену; казалось, он полностью заполнил собой все помещение. Потом он сказал:

— Скажем, я не такой, как другие. — И улыбнулся.

— Я хотел бы, — ответил странник, — снять лучшую комнату за двадцать франков, чтобы доставить вам удовольствие.

— Вы еще никогда здесь не были? — спросил хозяин.

— Нет. До вчерашнего дня я даже не знал о существовании СантСерте-сюр-Креш. Я иду из Кугоржа в Гугугнак.

— В это время года?

— У меня в это время года отпуск. В Гугугнаке хорошая кухня, не так ли?

— Говорят, месье. Теперь я оставлю вас. Занимайте комнату номер один. Гортензия, приготовьте первый для господина, — потом пробормотал: — Странно, он уже снова исчез.

Странник проследил взглядом, как вышел хозяин. Гортензия тут же отправилась выполнять приказание, и он надолго остался один.

Одна из дверей, ведущих в таверну, медленно приоткрылась, но не видно было, чтоб кто-то вошел. Посетитель перегнулся через стол и тут увидел собаку, только что вошедшую в помещение.

Пес неопределенной породы, похожий на фокстерьера, с коричневой шерстью, обнюхал ножки двух или трех столов и стульев, сделал один — два поворота, потом бочком, осторожно, приблизился к страннику. Тот присвистнул, чтобы привлечь внимание животного, которое уверенно, по-хозяйски запрыгнуло на стул перед странником и уселось на нем.

Оба они смотрели друг на друга.

— Может быть, хочешь кусочек сахара, моя собачка, а? спросил странник.

— Я не ВАША собака, — возразило животное. — Я сама по себе. Я вообще не из этого дома; если его владелец так считает, он глубоко ошибается. Что же касается сахара, то я совсем не прочь получить кусочек. Там, наверху, на комоде, стоит полная сахарница; если вам не жалко и не трудно, вы можете оказать мне такую любезность.

Странник на мгновение неподвижно застыл, но лицо его не выразило ни удивления, ни страха. Немного позже он встал, чтобы взять кусочек сахара и дать его собаке, которая с чавканьем раскусила его. Жадно облизав лапу, собака сказала:

— Я — Дино. Зовут меня Дино.

— Очень приятно, — ответил странник. — А я — Амадей Гюбернатис, младший депутат Французского собрания.

— Совершенно верно, — ответил пес. — Вы итальянского происхождения?

— Как и большинство французов, — произнес депутат.

— Пожалуйста, не сердитесь, месье Амадей. Я ни в коем случае не расист, хотя по отцовской линии происхожу от первоклассного производителя, — он улыбнулся и очень серьезно добавил. — Вы, конечно, здесь скучаете?

— Я? Нет, ничуть, — ответил Амадей. — Я никогда не скучаю.

— Только животные никогда не скучают, — возразил пес, или индивидуумы, которые живут естественной жизнью. Но отсутствие скуки у депутата меня удивляет.

— У меня в голове все время какие-нибудь планы, — сказал Амадей, — какие-нибудь конструкции, проекты, законы, декреты.

— Но перерабатывать тоже не годится, — возразила собака, покачав головой.

— Что значит перерабатывать? Вообще-то я с тринадцати лет работаю от двух до восемнадцати часов в день.

— У меня мурашки идут по коже, когда я это слышу, — ответила собака. — Нельзя ли попросить вас дать мне еще кусочек сахара?

— Охотно, — сказал Амадей.

После того как сахар был съеден, беседа продолжилась.

— Зачем так много работать? — спросила собака.

— Я специалист. Специалист по вопросам власти и капитала. Я не только доктор права и имею диплом Юриста, я также магистр изящных искусств. Я еще никогда здесь не был, и в этом моя сила… моя сила.

— Вы очень честолюбивы, — сказала собака, облизывая лапу.

— Честолюбив… честолюбив… Трудно сказать… Честолюбив.

— Может быть, вы думаете о своем народе? О своих избирателях?

— Совершенно верно. Только ради них я стал специалистом. В конце концов не каждый может так научиться, как я. Только ради них я сосредоточил в своих руках такую власть: при помощи этого оружия я сражаюсь за них.

— Гррмф! — рыкнула собака. — Гррмф!

— Ну, хорошо, пожалуй, я честолюбец, — согласился Амадей. — Но в данный момент я в отпуске.

— Один?

— Пока что. Я только что потерял спутника. Я странствую пешком по стране. Это очень познавательно. А какие потом будут воспоминания!

Пес зевнул и спрыгнул со стула. Он сделал два или три круга, обнюхал две-три вещи, затем толкнул другую дверь и выбежал наружу, не сказав «до свидания».

Почти сразу же после этого через другую дверь вошел официант и спросил Гюбернатиса, не хочет ли он поужинать.

Он хотел.

Вот еще!

Его и обслуживали как случайного посетителя.

Слава Богу, Гюбернатис не был изысканным гурманом.

Девушка накрыла скатертью стол перед ним, поставила столовый прибор и чуть позже вернулась с миской супа. Ужин состоял из супа, омлета, салата и фруктов. Все подавали очень быстро и так же быстро убирали. Кельнерша попыталась флиртовать с гостем, но тот не проявил к ней никакого интереса, по крайней мере не показал его. Вскоре после того, как странник очистил яблоко, в таверну вошел одноглазый старик в бархатных штанах.

— Гортензия, горячий пикон, — потребовал он.

Он глянул на странника своим единственным глазом.

— Ну, как дела, месье Бланди? — спросила кельнерша. Как всегда, ни шатко ни валко, старый увалень?

Странник понял, что вновь пришедший был глух. Кельнерша поставила на стойку пикон, а возле него — горячую воду и остановилась, вперив руки в бедра.

— Совсем не так плохо, Гортензия, — продолжил одноглазый старик. — Конечно, я как всегда мучаюсь ревматизмом. Но ха! Это еще ни о чем не говорит. Это ни о чем не говорит. Сегодня дождь, гм, гм! Черви выползают наружу.

Он снова посмотрел на странника.

— Погода не подходящая для прогулок, — сказал он. — Нет ничего приятного в такой погоде, не правда ли?

Хотя этот вопрос был направлен прямо ему, странник ничего не ответил.

— Грибы протухнут, — продолжил одноглазый, — и виноград уже не будет так хорош. Совсем не хорош. Шампиньоны протухнут, виноград обвалится, вот так.

— Ну и старый увалень, — улыбнувшись, сказала Гортензия.

Она подтянула резинку, которая резала ей бедро. Она по-прежнему стояла на месте. Странник доел свое яблоко.

— Кофе?

— Нет, спасибо.