Анима. Весь цикл в одном томе - Екатерина Соболь

ожидания: дверь, слетев с оставшихся петель, грохнулась на крыльцо. Оно затрещало так, что пару секунд Нил был уверен: дом сейчас сложится внутрь. Потом дрожь под ногами стихла. Постройка выдержала.

Внутри царила разруха, как будто дом бросили много лет назад. А, да, конечно: местные ведь покинули дома, когда появился купол, и поселились все вместе. При мысли о Маге, его сородичах и о том, что с ними теперь, в груди все мгновенно слиплось в холодный ком, и Нил тряхнул головой, заталкивая воспоминания подальше. Лучше не думать, толку – никакого.

Он осторожно прошелся по комнатам, перед каждым шагом пробуя ногой то место, куда собирался наступить, – пол выглядел так, будто провалится в любой момент. Четверть часа назад он собирался съесть отравленное яблоко, а сейчас ногу боится сломать. Жизнь побеждать умеет.

Еды не нашлось, пахло затхлой сыростью, сгнили даже половики и одеяла. Страшного ничего, правда, не обнаружилось, обычный дом. Если вчера в присутствии волшебной девушки тут и было что-то, способное напугать Кадета, оно наверняка уже исчезло.

Нил вышел на улицу, сорвал с дерева яблоко и посмотрел на него так пристально, будто яблоко могло посмотреть в ответ.

– Умирать не хочу. Не трави, – твердо сказал Нил и откусил.

Яблоко было ватное, безвкусное, словно усохло за ночь. Отливающая металлом кожура прокусывалась легко, только чуть горчила. Странного запаха не было, темных прожилок тоже, и приходилось признать, что с голодухи яблоко просто изумительное. Нил съел еще два и сел на крыльцо. Судя по скорости, с которой вчера сморило Кадета, ждать пришлось бы недолго, но он все сидел, ежась от холодного ветра, а расплата не наступала. Сил, правда, тоже не прибавилось – видимо, яблоки стали просто яблоками. Нил обхватил колени. Он привык, что его все время что-то ведет, – чутье, упрямство, мечты о магии, сама магия, земля, – и теперь не представлял, что делать.

И, словно в ответ на его мысли, над головой раздалось хлопанье крыльев.

Нил вскинул голову. Над лесом пролетели Ястребы – много, не меньше двадцати. Они ворчливо клекотали что-то друг другу, держа ровный строй даже в полете. Нил оцепенел, но Ястребы пролетели мимо – то ли не заметили, то ли не придали значения.

Он никогда еще не видел больше шести одновременно и сейчас почувствовал беспомощную липкую тоску. В Селении даже шестерка птиц вызывала ужас огромной толпы здоровых парней, и Нил не сомневался, что для поддержания порядка в Селении хватило бы и одного Ястреба. А вот теперь, когда они уже здесь, выгнать их не получится точно. Это невозможно, это как… Как луну с неба снять.

Нил растянулся на крыльце, положил ладони на шершавый деревянный пол и стал ждать, когда что-нибудь случится.

За день он увидел Ястребов еще несколько раз – они пролетали в разных направлениях, по одному и стаями – похоже, изучали новую территорию. Их было гораздо больше двадцати, этих рыжевато-коричневых птиц с широко раскинутыми крыльями. Перья на концах крыльев трепетали, словно дрожащие растопыренные пальцы.

Время вело себя странно, день тянулся и тянулся, а Нил лежал и лежал. Пить хотелось ужасно, но воды нигде не было, а искать ее в лесу, как Кадет, он не умел. Губы пересохли и лопнули, трещинки горячо и противно тянуло. Еще немного так полежать – и он иссохнет, как яблоки в саду.

Нил с кряхтением сел. Чего-то хотеть – уже неплохо. Он видел, как иссыхали игроки, теряя аниму. Не плакали, не жаловались, просто ложились и больше не хотели есть, спать, драться и – самая заветная мечта – выигрывать игру. Вот тут уж точно пиши пропало.

Мысли о свежей, чистой, вкусной воде заставили вспомнить, в какой стороне озеро, и кое-как поковылять в лес. Приближался вечер, серое неровное небо будто дышало, где-то тучи были гуще, где-то реже, и солнце, клонясь к горизонту, серебряным пятном просвечивало сквозь них.

Идти пришлось почти час, и дошел он только на силе желания припасть к воде. Вдоль береговой линии тянулись прогалины, коряги, пни – и никакого песка. На озеро смотреть было стыдно, но Нил все равно смотрел – невозможно было не любоваться на эту серую шелковую рябь.

Он улегся животом на берег и долго пил, потом залез в воду целиком. Вдали проступал другой берег, который раньше не давали рассмотреть солнечные блики на воде. На том дальнем и темном берегу смутно вырисовывались деревья и мелкие огоньки: дома на чьей-то чужой, давно захваченной земле.

Тут было так красиво, так мучительно прекрасно – озеро, и небо, и каждое поблекшее дерево, и причудливо изогнутые коряги на берегу, – что Нилу вдруг стало чуть легче. Магии больше нет, но ведь люди живут и так.

Всю жизнь он мечтал о магии, и получил ее, и потерял самым идиотским, бездарным и тупым образом, какой только можно придумать. Но он жив, а когда у тебя нет ничего, кроме жизни, глупо разбрасываться последним.

– Тихо, – пробормотал он с заложенным носом, глядя на свое размытое отражение. Руки лениво двигались, разбивая контуры лица. – Я о тебе позабочусь. Все в порядке.

В порядке не было ничего, но это вдруг подействовало. Нил вылез, оделся и пошел обратно в чужой заброшенный дом.

Вечер был холодный и темный, дом выглядел угрожающе, но огонь Нил все равно разжигать не умел. Он на ощупь пробрался в глубину дома – там было чуть потеплее, чем на улице. В самой дальней и лучше всего сохранившейся комнате обнаружился сундук с тяжелой крышкой, который Нил при первом осмотре дома принял за лавку. Внутри – аккуратно сложенные рубашки, платья, косынки, маленькие детские лапотки, чистые, ни разу не надетые, словно зачем-то оставленные на память. Нил переоделся в штаны и рубашку, натянул кусачие носки и большие потрепанные лапти, отыскавшиеся в углу сундука. Свернулся калачиком на крышке – лежать было жестко, но тепло и сухо. Когда он заснул, ему ничего не приснилось.

Следующие две недели Нил обживал дом. Выбросил на улицу самые склизкие и непонятные вещи. Приспособил кадку для воды, сходил с ней к озеру и еле-еле дотащил обратно. Долго бродил по комнатам в безуспешных поисках еды. Выкопал на огороде несколько вялых клубней репы. Набрал с деревьев яблок и разложил сушиться на полу, чтобы не сгнили под унылыми мелкими дождями, которые зарядили, как в октябре. Отыскал в лесу какие-то неизвестные ягоды, но не решился съесть – лучше будет держаться на яблоках.

Земля ветшала и бледнела на глазах, и это