Чумные - Максим Сиряченко

— Ванесса, у него идет кровь горлом! Нужно остановить!

Ванесса тут же спрыгнула с печи, бросилась к полкам. У нее где-то был препарат для быстрой остановки кровотечений, на верхней полке слева. Только подбежав к ним, девушка схватила нужный флакон, опрокинув несколько стоящих рядом. Мгновением позже она оказалась около Филиппа.

— Заливай в горло, у него внутреннее! Скорее!!

Ванесса трясущимися пальцами сорвала пробку, засунула горлышко в рот отца. Филипп приподнял голову Солта, не переставая зажимать открывшуюся рану на шее. Почти весь флакон опустел.

— Лей на рану! — Крикнул Филипп, заметив, как мало осталось жидкости.

В этот момент Солт не то сглотнул, не то дернулся. Раздался звук, как будто что-то лопнуло или порвалось. Его рот наполнился кровью, как кубок — вином, капитан стиснул зубы, и ручейки крови выплеснулись ему на губы. Они медленно начали стекать по щекам к шее. Его руки, до того сжимавшие простыню в кулаках, расслабились.

Глаза у капитана были широко открыты. В них не было боли, только удивление. И смирение.

Они медленно становились стеклянными.

Ванесса застыла, глядя на кровь и на то, как Филипп медленно отнимает руку от открытой раны на шее. Уже не для того, чтобы девушка вылила на нее препарат. Глаза Солта стали безжизненными, и блеск в них был только отражением того света, что лился из открытого окна. Ванесса заметила это, ее рука в один миг ослабла. Флакон с препаратом упал на пол, разливая драгоценную жидкость.

Воздух в одно мгновение стал горьким и жгучим, как будто в нем был пепел и дым, от него так же слезились глаза. Лекарь закрыл глаза покойнику и встал над кроватью, сняв маску и приложив ее к груди наподобие шляпы. Рядом с ним Ванесса упала на колени перед кроватью и заплакала. Этот плач тихо, отчаянно и горько проклинал за бездействие и предательство весь мир, всех людей и богов, живущих в нем, клял сами кости мироздания, любую силу, все доброе и злое. И ей уже было все равно, увидит ее кто-то или нет.

Филипп вспомнил, как то же самое произошло в каюте капитана. Она так же стояла на коленях перед кроватью, так же плакала. Только теперь в этом плаче ощущалось безграничное горе. Тогда Филипп остановил ее, успокоил, сказал, что они вместе точно его вылечат. Теперь он не пытался успокоить Ванессу, потому что знал, что не сможет. Он чувствовал то же, что и она.

VI

Капитана хоронили следующим утром. На похороны пришли ветераны команды «Гордого», Филипп, Ванесса и Нил. Больше никого не было, кроме священника и гробовщика с распухшим лицом. Стояла ясная погода, не было ни изнуряющей жары, ни холодной сырости.

Филипп стоял рядом с Ванессой, Эриком и Нилом. Когда настала пора сказать слово об умершем, начали говорить с другого конца полукруга. Каждый матрос говорил что-то о капитане, что именно, Ванесса не запоминала, хоть и слышала. Она сдерживала слезы, слушая эти короткие речи.

— Он был для меня отцом. Самым лучшим и любящим человеком. — Только смогла сказать она и замолчала, сдержав комок слез в горле. Моряки уважительно кивнули, опустили взгляды на землю.

— Лучшим адмиралом, какого только знал флот. — Прогудел Эрик. На его лице не было слез, но взгляд был таким тяжелым, что, казалось, мог согнуть к земле небосвод.

— Для меня — примером мужества и чести. — Сказал Нил.

— Он был моим лучшим другом. Лучшим и единственным.

Ванесса удивленно посмотрела на Филиппа, когда тот сказал свое слово. Тот этого не заметил, он смотрел на гроб. На нем по-прежнему была маска, а к груди была прижата простая шляпа с полями. Больше никого, кто мог бы сказать слово про умершего, не было.

Один из моряков поднял зажженный факел, давая сигнал кораблю. «Гордый» зажег на палубе десятки поминальных огней, которые должны были гореть весь день и ночь. В это время Ванесса думала над тем, что услышала от Филиппа. Нил думал о том же, и еще о том, как тяжело ей переживать смерть отца. Филипп думал о том, как тяжело Ванессе остаться полной сиротой. И о том, что его лучший друг ушел в иной мир.

Когда отзвучали выстрелы, настало время каждого бросить по горсти земли на гроб. Мужчина с распухшим лицом все стоял рядом, ожидая, когда же все закончится.

Ванесса первой бросила горсть земли. Она еще минуту стояла и смотрела вниз, в могилу, не обращая внимания ни на что. К ней по очереди подошли и бросили горсть земли Филипп, Эрик и Нил. Все трое вернулись в полукольцо собравшихся, и только Ванесса развернулась и ушла, пряча глаза, опустив голову к земле. Филипп услышал тихий всхлип, когда она проходила мимо. Он сомневался, что еще кто-то услышал. Ее провожало множество сочувствующих глаз, кто-то смущенно отворачивался, не желая усугублять чужое горе своим взглядом.

Нил сначала тоже смотрел вслед Ванессе, и дольше, чем все остальные, потом направился следом за ней. Не прошел он и десятка шагов, как его за плечо схватил появившийся из ниоткуда Филипп.

— Нил.

— Филипп?

— Ей нужен покой. И забота.

— Я знаю, сэр.

— Ты не сделаешь ей ничего, о чем бы потом пожалел. Потому что все, что ты с ней сделаешь, я сделаю с тобой.

— Не сделаю, сэр. — Кивнул Нил, не моргнув глазом.

— Солт назначил меня ее опекуном. Но сейчас я не могу быть рядом с ней, у меня еще остались незавершенные дела, не терпящие отлагательств. А ты ее друг.

— Я присмотрю за ней, сэр.

— Хорошо. Я вижу… верю, что на тебя можно положиться. Иди.

Нил пошел. Почти бежал следом за Ванессой, которая еще не успела скрыться между домами. А Филипп еще смотрел им вслед, пока обе фигуры, девушки и парня, не скрылись за углом. Затем сам покинул собравшихся у могилы Солта. То, чего он так боялся, случилось. Горевать о прошлом бесполезно…

«…это невыносимо… Невыносимо. Я предполагал, что это случится, знал, что рано или поздно он умрет, не важно, от болезни или от старости. Знал, что этот миг настанет, и вот он пришел. Как я еще от этого не умер? Эта боль хуже кола в груди. Даже смерть предпочтительней… Но меня она настигнет в последнюю очередь. И раз уж такова действительность, раз уж таков мой крест, мне нужно…»

…нужно позаботиться о ближайшем будущем Ванессы. И о своем тоже.

Филипп шел к фрегату, туда, где остались его листы пергамента и чернила. Все его мысли были только о Ванессе.

Ночью Солт проснулся. Попросил его присмотреть за Ванессой. Та огорчилась и злилась, но огорчилась больше из-за того, что Солт себя хоронит, и из-за того, что просит стать ее опекуном незнакомца, чужака. Он вспомнил ее слова, вспомнил ее мысли, которые чувствовал и потому знал. Вспомнил, что она теперь сама должна решить.