Кобра клана Шенгай (СИ) - Комарова Марина

— Уничтожишь шамана, — тем временем прошептал человек в плаще. — Токугава станет пустышкой, ничем не сможет противостоять моей силе.

Паук шевельнул лапами, будто задавая немой вопрос. Человек мотнул головой, капюшон соскользнул с головы. По плечам заструились седые волосы.

— Никто не указ Сузуму Юичи, — прохрипел он. — Никто. Их храмы — пыль. Только ты, Дайске-с-костылём…

Я вздрогнула. Имя бога он произнёс нараспев, но в то же время с каким-то жутковатым ритмом, выделяя каждый слог.

— …имеешь силу и власть. Только к тебе, Дайске-с-костылём, — снова тот же ритм, — я взываю и прошу помочь.

Черно-синее небо рассекла ослепительная молния. На мгновения выхватила высоченные тории, несколько зданий и каменный забор.

Я присмотрелась и потеряла дар речи. Да, всё намного новее, в отличном состоянии, но, несомненно, это школа Токугава. Точнее, то, чем она, скорее всего, была раньше. Ведь говорил кто-то из учителей, что на месте обеих школ существовали храмовые комплексы.

Меня швырнули в прошлое?

Сузуму заговорил. Низко, протяжно, отбивая каждое слово, будто металлическим молоточком на наковальне. Его пальцы порхали, словно диковинная бабочка, сливались с ночной тьмой, вытягивали из неё алые нити, напитывали их рёку.

Из колодца вновь потянуло красным.

— Тэкео Шенгай, да будет проклят твой род, да превратятся в прах твои потомки, да зарастёт травой домашний алтарь, да…

— Может быть, скажешь мне это в лицо? — раздался насмешливый голос.

Сузуму резко обернулся, тьма заструилась сквозь пальцы.

Из тени храма шагнул вперёд воин. Возраст — где-то за сорок. Волосы стянуты в узел, черты лица скорее рубленые, чем привлекательные, но в то же время в нём что-то есть. Он в доспехах, на поясе висят два меча. Руки сложены на груди. Взгляд чёрных глаз направлен на Сузуму.

— Что, колдун, без помощи Хромого ты никто?

Колдун.

Неужели это тот самый, с которым мы пытаемся совладать? Но как? Столько лет прошло. Я не так уж изучала историю рода, имя Тэкео мне мало о чём говорит. Но он явно не простолюдин.

Сузуму хмыкнул. Медленно повернулся к Тэкео, оказавшись в профиль ко мне.

— Заждался я тебя, заждался.

Я же была не в силах шевельнуться. Лицо Сузуму выглядело изуродованной маской. В точности как у Фэнго.

— Плохо встречаешь, — спокойно заметил Тэкео. — Я надеялся хотя бы на чай, не говоря уже о рисовой водке. Юичи знают в ней толк.

Сузуму шутовски поклонился.

— Прости меня, великий Шенгай. Не учёл. Впрочем… не стоит огорчаться. Я её выпью на твоих похоронах.

И, вспыхнув алой рёку, кинулся на Тэкео.

Глава 5

Две недели назад, Шиихон — столица Тайоганори

Свиток, перевязанный бирюзовой лентой и скреплённый золотой печатью, пролетел по столу и остановился перед ладонью Санта.

— Полюбуйся на указания Наследника Огненной Крови, Благословлённого предками…

Эйтаро еле сдерживал себя, чтобы не наговорить лишнего. Жёлтые глаза горели звериным пламенем. Он стискивал кулаки и, кажется, в любой момент был готов разорвать несчастную депешу на клочки.

Сант медленно взял свиток.

Он сидел в углу возле камина, наслаждаясь ароматом засахаренных цветов будлука и терпкого порошка из префектур Края Звёзд, который рассыпали специально, чтобы в помещениях стоял свежий запах.

Эйтаро шагнул к окну, вглядываясь во тьму.

Земля белела снегом, небо было синим, каждая звезда горела ярко, словно драгоценности в одеждах любого лизоблюда в императорской свите.

За спиной послышался шорох раскрываемого свитка. Сант читал молча. Он вообще прекращал быть обаятельным парнем, как только наступал вечер. День — для работы. День, чтобы развязывать языки нужным людям. День — это труд. Вечер — для души. С Эйтаро они друг друга понимали прекрасно. Не нужны были лишние слова, чтобы почувствовать, что у другого на душе. И если б не травма, из-за которой Эйтаро восстанавливался целую весну, то так бы вдвоём и работали. Но сверху поступило указание присоединить к ним ещё двух напарников: степняка Ордо и северянина Йонри. Оба сейчас вышли, оставив на столе недоигранную партию гомоку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ордо похож на неудержимый табун степных лошадей. Мчится вперед, не видя препятствий. Не будет долго юлить, но если потребуется кому-то свернуть голову — проделает это с виртуозным изяществом. Йонри — ледяная вода. Никогда не поймёшь, что у него на уме, не прочесть ни единой эмоции, он замораживает собеседника взглядом. Однако ловко добивается своего, при этом жертва даже не может понять, что выложила все свои секреты.

Изначально Эйтаро опасался, что сработаться не получится. Слишком разные у всех характеры. Но… опасения не оправдались. Цель — служение Императору — объединяла всех.

Учитывая, что Эйтаро пользовался особым расположением Шунске Кса-Карана, ни у кого не возникало мысли портить отношения внутри коллектива. Пользовался… Кажется, после последнего их разговора всё расположение вышло вон, будто его никогда и не было.

— Так-так, — протянул Сант, откидываясь на спинку кресла и вытягивая ноги. — Император, да продлят боги его дни, считает, что необходимо…

— …посетить школы на границе с цуми, — мрачно закончил за него Эйтаро.

Он так резко развернулся, что, столкнувшись друг с другом, звякнули гагатовые подвески на рукавах и поясе.

Эйтаро удалось вычеркнуть из памяти своё прошлое, чтобы ненароком туда не заглянул непрошеный гость. Но некоторые вещи он прятал очень глубоко, не решаясь убрать навсегда. Например, тот самый звук отшлифованных камешков на браслетах и поясе матери, которые вплетались в её голос, напевавший колыбельную.

— Школы, значит школы, — ровно сказал Сант и поднял на Эйтаро взгляд. — Этому никто не удивится.

— Этому — нет. Но ты ведь четко видишь, что там написано «не вмешиваться». Мы прекрасно знаем, что в Токугаве давно творится что-то недоброе. При этом давно. Но, понятное дело, старику До не хочется привлекать внимание общественности, и он желает разобраться собственными силами.

Сант некоторое время молчал. Потом аккуратно свернул свиток и отложил, взял из вазы веточку будлука и втянул аромат. И откуда у него такая любовь к растению из префектуры, принадлежащей клану Дзэ-у? Впрочем, сложно поспорить, те ладят с землёй. Их растения — великая ценность Тайоганори.

— Что именно тебе не нравится, Эйтаро? — наконец-то со вздохом спросил Сант. — Что мы не сможем оторвать голову пакости, которая там резвится?

— И это тоже, — проворчал Эйтаро, садясь в кресло. — Но я не хочу думать о ситуации, что придется стоять и смотреть, как кто-то умирает. Быть в состоянии помочь, но не иметь права двинуться.

— Что я слышу? — улыбнулся одними уголками губ Сант. — Суровый сейванен не хочет, чтобы пострадали люди?

— Мне напомнить тебе южную префектуру Края Неба?

— Заткнись.

Эйтаро едва сдержал улыбку. Ну да, не стоит кого-то укорять во грехе, если сам совершил точно такой не так давно.

В комнату распахнулась дверь.

— Ну и холодина! — донесся низкий голос Ордо. — Чтоб я ещё раз побежал за рисовой водкой на спор?

Он вошёл размашистыми шагами и водрузил молочно-белую бутылку прямо на стол, словно бесценный трофей.

— Ты сам повелся, — сказал Йонри, поведя плечом. — Не моя беда, что тебя легко взять на слабо.

А потом выставил на тот же стол свёрток, от которого потянуло рыбой и специями.

Эйтаро заломил бровь. Потом посмотрел на бутылку, провел пальцем по синим кандзи на стекле. Так-так, печать лавочника из соседнего квартала, того самого, что закупает лучшие вина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что у нас за праздник? — поинтересовался он.

— Будем праздновать последний вечер в Шиихоне, господа. — Ордо сделал широкий жест. — Уж если нас посылают к цуми, то стоит идти во всеоружии.

— Сдается, — мрачно заметил Эйтаро, — как раз из логова цуми мы и будем выезжать. А вот куда приедем — уже большо-о-ой вопрос…