Свидание вслепую - Ежи Косинский

Открыв багажник, водитель положил туда оба чемодана. Серена, заметив как он швырнул мягкий чемодан на чемодан с одеждой, резко выговорила ему за то, что он помял ей платья. Тот молча взглянул на нее и переложил чемоданы. Потом захлопнул багажник, сел за руль и стал ждать, пока пассажиры усядутся.

Левантер назвал водителю адрес и спросил, знает ли он, как добраться к такому-то месту, расположенному на Беверли-Хиллз. Мужчина посмотрел на него в зеркальце и, опять не произнося ни слова, завел мотор и тронулся с места. Когда они свернули на шоссе, водитель поехал быстрее.

Серена придвинулась к Левантеру. Она закинула свою ногу на его и крепко прижалась к нему. Его правая рука скользнула по ее бедру, потом выше и ласкала ее, пока Серена не вытянулась над ним — натянутая, возбужденная. Он обнял ее левой рукой и потрогал грудь, а потом стал поглаживать ее через тонкую ткань платья. Ее голова покоилась у него на плече. Под его ласковыми пальцами Серена задрожала и еще сильнее прижалась к нему.

Машина свернула с шоссе на пустынную улочку. Левантер заметил, что водитель выбрал неправильный въезд. Высвободившись из объятий Серены, Левантер наклонился и сказал водителю, что тот раньше времени свернул с шоссе и потому должен вернуться назад и ехать по шоссе до въезда на Беверли-Хиллз. Но водитель был словно в оцепенении. Он не только не ответил, но даже не взглянул на Левантера в зеркало, а резко прибавил вместо этого скорость, пересек бульвар Сансет и поехал вверх по одной из темных улочек каньона. Неожиданный поворот и ускорение встревожили Серену. Заметно испуганная, она собиралась что-то сказать, но Левантер взял ее за руку и дал знак молчать.

Со своего места Левантер видел лицо водителя. Тот так вспотел, что у него даже блестели волосы; капельки пота стекали по его щекам и шее, капали с бровей. Левантер удивленно подумал: «Почему он в таком толстом шерстяном пиджаке поверх рубашки?» Водитель сделал очередной крутой поворот; одно из колес выехало на тротуар, переднее крыло царапнуло мостовую. Они ехали вверх по крутому холму, и включенный на полную мощность мотор надрывался из последних сил. Его гудение перемежалось скрипом колес.

На перекрестке водитель резко рванул и едва избежал столкновения с разворачивающейся машиной. На другом перекрестке затормозил так резко, что ехавший следом автомобиль чуть не врезался в них.

Намертво вжавшись в спинку сиденья, упершись ногами в сиденье водителя, Серена держала Левантера за руку. Она затаила дыхание и, глядя через плечо водителя, не отрывала глаз от дороги.

Стараясь говорить ровным, почти шутливым тоном, Левантер попросил водителя ехать «полегче» и сказал, что от постоянных торможений и ускорений у него и его спутницы уже кружится голова. Тот ничего не ответил. Еще крепче вцепившись в руль обеими руками, он сделал еще один крутой поворот. На какой-то миг два колеса оторвались от земли; тогда водитель резко крутанул руль в обратную сторону, и колеса ударились о дорогу. Когда они перевалили через гребень холма, Серена закричала и стала осыпать водителя бранью, но тот продолжал гнать все быстрее. Машина мчалась вниз по склону. В отчаянии Серена попыталась открыть дверь, но Левантер удержал ее. Она дрожала и плакала.

Водитель не угрожал им, не показывал оружие и, кажется, ничуть не беспокоился о том, есть ли оружие у его пассажиров. Но Левантер понимал, что обязан остановить его. Он мог схватить водителя сзади и задушить его, но боялся, что, сопротивляясь, тот сильнее нажмет на газ и все они разобьются насмерть.

Левантер снова попытался заговорить с водителем. Спокойным, доверительным голосом он попросил его притормозить и на секунду остановиться. Он сказал, что ему и его спутнице все равно, у какого дома их высадят, что они могут позвонить и вызвать местное такси, шофер которого знает, как проехать в этом лабиринте неосвещенных улочек. Водитель не обращал на его слова никакого внимания и продолжал гнать машину на предельной скорости. Не переставая говорить, Левантер медленно привстал с сиденья и положил руку водителю на плечо. Тот никак не отреагировал. Левантер почувствовал под рукой грубую, промокшую от пота шерстяную материю и дружелюбно заметил, что сегодня жарко и лучше было бы снять пиджак. Левантер мягко погладил его по плечу, и тот, казалось, несколько расслабился и начал тормозить.

Внезапно Серена оттолкнула Левантера. Он потерял равновесие и рухнул. Она с криком рванулась вперед и вонзила водителю в шею какой-то блестящий предмет. Водитель завопил, а машина резко понеслась вперед, набирая скорость. Серена выхватила свое оружие — тонкую металлическую расческу — и снова всадила его в шею водителя. Тот завыл и задергался на сиденье, а Серена в третий раз вонзила в него расческу, на этот раз под челюсть. Водитель попытался что-то произнести, но слова застряли у него в горле. Серена повернула расческу и воткнула ее еще глубже; водитель, издавая какие-то булькающие звуки, глубоко осел на сиденье. Машина круто повернула, въехала на склон холма и остановилась; двигатель продолжал работать вхолостую.

Левантер с трудом поднялся на ноги. Он наклонился вперед, вытащил расческу и бросил ее на пол. Кровь хлынула из перерезанной артерии, заливая спинку сиденья, одежду и обувь Левантера. Левантер открыл дверь и, волоча за собой Серену, выбрался из машины. Он подошел к окну водителя, протянул руку и выключил мотор. Взглянув на лицо водителя, он убедился, что тот мертв. Кровь текла у того по подбородку; глаза мертвеца, все еще открытые, были устремлены в зеркало заднего вида. Серена тихо рыдала.

Было уже за полночь; в каньоне стояла тишина. На противоположной стороне дороги в лунном свете неподвижно высились пальмы. Где-то вдалеке залаяла собака, другая отозвалась ей с подножия холма.

Спокойным тоном Левантер сказал, что они должны оставить все как есть, и вызвать полицию.

— Не надо полиции! — выдавила Серена. Ее губы дернулись; она с трудом говорила. — Давай избавимся от всего этого. — Она показала рукой на машину. — Что угодно, только не полиция.

— Нам не о чем беспокоиться, — сказал Левантер. — Твои действия были самообороной. Мы попали в руки сумасшедшего. Наверняка он состоял на учете в психоневрологическом диспансере.

Серена с неожиданной силой схватила его за руку. Ее лицо было искажено гневом.

— Сказала тебе: никакой полиции, — прошипела она. Левантер мягко потянул руку. Серена отпустила ее. — Дело не только во мне, но и в тебе тоже.

— Во мне?

— Ты ведь ничего обо мне не знаешь. Полиция сочтет это убийством, — когда она произносила эти слова, ее колотила дрожь.

Левантер обнял ее.

— Но ведь нас похитили, увезли насильно, — сказал он. — Мы не могли остановить его, не применив насилия.

— На орудии убийства твои отпечатки пальцев, — сказала она, указывая на расческу, валяющуюся на полу автомобиля. — Все забрызгано кровью убитого. А в качестве свидетеля, — она остановилась и вырвалась из его объятий, — у тебя только я. Закоренелая проститутка. Меня арестовывали столько раз, что я уже не могу вспомнить. — Она посмотрела на него. — И откуда тебе известно, господин инвестор, — перешла она на насмешливый и дерзкий тон, какого он никогда прежде от нее не слышал, — не был ли этот человек, — она указывала на мертвое тело, — сутенером, на которого я работала? Или который работал на меня?

До Левантера постепенно дошел смысл сказанного, и он не знал, что произвело на него большее впечатление: само признание, прозвучавшее в ее голосе презрение или мертвое тело в машине. Он почувствовал острое желание как можно дальше уйти от нее и этого тела. Но потом он вспомнил о своих отпечатках пальцев, которые оставил в машине повсюду, и в его памяти всплыли слова начальника полиции Имптона об «особом роде людей, оставляющих отпечатки пальцев».

Серена ждала от Левантера каких-то слов, но он молчал.

Тогда она заговорила сама:

— Ты думаешь хоть один суд поверит тому, что ты, три года будучи моим любовником, не убил его как своего соперника? А почему ты выбрал в аэропорту его машину без номера, хотя там было полно обычных такси? — Она заговорила преувеличенно патетическим прокурорским тоном. — А орудие убийства — стальная расческа с максимально длинной и тонкой ручкой, заточенная, словно нож для колки льда? Меня уже арестовывали за то, что я порезала одного парня такой же расческой, потому что он присвоил мои денежки, хотя я сделала, все, чего ему хотелось. Неужели суд поверит тому, что присутствие в моей сумочке этого оружия — чистое совпадение?

Левантер смотрел в сторону. Она немного помолчала, дав ему время переварить услышанное.

— Ты представил меня некоторым из своих друзей, — продолжала она. — Неужели полиция или суд поверят тому, что ты не знал ни моего имени, ни где и с кем я живу, ни чем зарабатываю себе на жизнь? — Казалось, ее доводы подходят к концу. — К тому же ты не знаешь, что я могу сообщить суду.