Путь самурая - Пётр Разуваев

– Дева Мария, – вздохнула девушка, когда наши губы потеряли друг друга, – да сними же ты эти дурацкие очки!

К сожалению, нашими благими намерениями мостят пути в самые разные стороны. Кроме той, куда вы, собственно говоря, собирались отправиться. Рядом с моей машиной стоял уже знакомый синий микроавтобус, а по тротуару нервно расхаживал злобный и непреклонный Жан-Луи Дорман. Завидев нас, он остановился, засунул руки глубоко в карманы плаща, чуть склонил голову и замер, напоминая разъярённого быка, готового к атаке.

– Всё, сдаюсь, сдаюсь, – испуганно объявил я, приподнимая руки. – Никакой корриды.

– Какая, к дьяволу, коррида?! – взорвался Дорман. – Что вы вытворяете?! Дюпре, я же вам ясно сказал – всё отменяется!

– Да? – удивился я. – А-а! Это, по-видимому, тогда, когда вы не смогли до меня дозвониться?

– Не валяйте дурака, – уже более миролюбиво буркнул Дорман. – За кого вы меня принимаете? Всё вы прекрасно слышали, но всё равно поступили по-своему. Вы упрямец, Дюпре.

– Мне уже говорили об этом, – кивнул я. – Почему отменили операцию?

– Понятия не имею, – пожал плечами Дорман. Тут он словно впервые заметил стоявшую рядом со мной Жюли. Глаза его удивлённо расширились. – А вы почему здесь, мадемуазель? Я же ясно сказал: после завершения операции все сотрудники отдела встречаются в офисе. Ждите меня в машине.

– Но, господин капитан… – На скорбное лицо Жюли нельзя было смотреть без жалости. Она растерянно взглянула на меня, словно ища поддержки. В ответ я чуть заметно пожал плечами. Дорман по-прежнему оставался её шефом, и тут я был бессилен.

– В машине, мадемуазель, а не здесь, – раздельно повторил Дорман. И Жюли, склонив голову и опустив плечи, медленно двинулась в сторону микроавтобуса. Проводив её взглядом, Дорман зло сплюнул:

– Кающаяся грешница, клянусь Богом!

– Напрасно вы так, – осторожно сказал я. И получил в ответ вызывающий взгляд Дормана. Фыркнув, он сердито ответил:

– К сожалению, вам я приказывать не могу. Что же касается мадемуазель Жюли… Прежде всего, она офицер разведки. Если вам некуда пристроить вашего друга в штанах, могу дать несколько адресов. А впрочем, это ваши проблемы. Меня интересует только одно: вы совершенно уверены…

– Да, – твёрдо ответил я. – Я абсолютно уверен в том, что Робер Сиретт и Абу аль-Хауль – разные люди. И готов отвечать за свои слова.

– Но почему? Откуда у вас такая уверенность? – Похоже, Дорману нелегко было смириться с провалом версии, над которой он столько работал. Я тяжело вздохнул.

– Вы опытный человек, Дорман. Офицер. Наверное, служили в армии, да? По степени своей подготовки вы в несколько раз превосходите обычного гражданина, не так ли? Смотрите внимательно, капитан…

Одно молниеносное движение, и в моей ладони, раскрытой перед его лицом, лежат три пуговицы, только что сорванные с его плаща.

– Видите? С той же лёгкостью я мог бы сломать вам руку. Человек, которого вы считаете Абу аль-Хаулем, способен проделать то же самое. А Робер Сиретт не сможет этого, даже если ему очень захочется. Теперь понимаете?

– Думаю, что – да, – медленно произнёс Дорман, задумчиво рассматривая пуговицы, которые перекочевали в его ладонь. – Вы очень… убедительны в своих доводах.

– В таком случае желаю вам счастливой охоты. Не обижайте Жюли, Дорман, в ней что-то есть, – кивнув ему на прощание, я неторопливо направился к застоявшемуся в ожидании «Порше».

– Мы ещё увидимся с вами, Дюпре, – мягко сказал мне вслед Дорман. В его словах не было даже намёка на угрозу. Спокойная уверенность, ничего более.

– Вряд ли, – ответил я, не оборачиваясь. Как и богиня Тихе, я всегда честно соблюдал условия сделки. Вы просили опознать Сиретта? Я это сделал. Так что теперь, господа, будьте любезны оставить меня в покое.

Всю первую половину следующего дня я провёл в зале для тренировок, через пот выгоняя немалое количество виски, которое было выпито за последние несколько дней. Разминка, ката, макивара, боевой шест и наконец – меч. Лишь добившись полного единства катаны и шото, слившихся в одно целое с моим телом, я разрешил себе остановиться. Наскоро приняв душ и позавтракав, я позвонил вниз, консьержу. Личных посланий сегодня получено не было, а все газеты я настоятельно посоветовал выкинуть в помойку. Электронная почта также решила воздержаться от неприятных сюрпризов, погода в этот день стояла просто отменная, и, наслаждаясь чашечкой кофе в кресле у окна, я окончательно уверовал в то, что чёрная полоса моей жизни наконец-то закончилась. Самое время было подумать о повседневных делах. Например, о башмаках и сургуче, капусте, королях… Да мало ли дел может найтись у джентльмена, который пытается себя хоть чем-нибудь занять?

Для начала можно было сменить компьютер. Отыскав в Сети соответствующую страничку и выбрав фирму, показавшуюся мне достойной, я заказал самую распоследнюю модель и тут же оплатил её по кредитной карте. Доставка гарантировалась в течение трёх часов, и, перезвонив консьержу, я предупредил его о грядущем нашествии. Затем, после некоторых раздумий, я обратился к адресам фирм, занимающихся продажей недвижимости. Но, увы, привлекательный образ домика в Нормандии, созданный моим воображением, развеялся, едва только я ознакомился с существующими ныне ценами. Даже учитывая страховку, которая полагалась мне за сгоревший в Брайтоне дом, результат всё равно выглядел плачевно. Имеющихся в моём распоряжении средств едва хватало на полуразрушенное строение где-то в районе Лилля. Фирма любезно прилагала фотографию «избушки», и одного взгляда на неё было достаточно, чтобы я отказался от этой затеи. Лишь фанатик-археолог мог согласиться на подобное жильё. Всё остальные дома, выставлявшиеся на продажу, находились либо в небольших городках, что меня никак не устраивало, или же в такой глуши, что сама возможность выбраться оттуда казалась проблематичной. Любовь к одиночеству, свойственная мне, была далека от тяги к отшельничеству, и от мечты о домике со скрипучей лестницей пришлось отказаться.

Не преминув по пути заглянуть на какой-то порнушный сайт, я ненадолго там задержался, истратив ровно восемь долларов и вдоволь наглядевшись на привлекательных молодых особ всех цветов и размеров. После чего мои мысли устремились по вполне понятному пути. Вчерашняя неудача с Жюли со всей очевидностью показала: длительное воздержание не способствует ровным счётом ничему. Долгий поцелуй, волнующее прикосновение упругой маленькой груди, стройные ноги Жюли, её бедро, оказавшееся именно там, где это соприкосновение было максимально эффективно, – всё это подействовало на мой организм единственно возможным способом. И когда после подобной увертюры я внезапно остался в одиночестве, мои разбушевавшиеся гормоны полезли во все стороны, в том числе туда, где им и делать-то, по правде говоря, было нечего. Был момент, когда мне искренне казалось возможным трахнуть даже фонарный столб, если тот умудрится принять соответствующую позу. Вот интересное было бы зрелище… Исколесив весь Париж и выпив чашку кофе в кафе на бульваре Клиши, куда меня занесли всё те же гормоны, я наконец немного пришёл в себя. Идея подцепить проститутку оказалась настолько противна моему естеству, что я даже не стал её рассматривать. А знакомых девушек в Париже у меня уже давно не было. Разве что Таня… Но, вспомнив все обстоятельства, которые сопровождали наше знакомство, я счёл эту мысль неудачной. Два года назад, во время «русских сезонов в Париже», мне удалось совершить невозможное: я дважды смертельно оскорбил девушку, которую искренне любил. И что-то мне подсказывало, что в те времена мои чувства к Тане не были безответными. Однако всё получилось так, как получилось, и теперь я мог лишь сожалеть о том, что вернуть, увы, было невозможно. К тому же Таня тогда работала на министерство юстиции, а меня и без того в последнее время окружали сплошь диверсанты да шпионы. Что же касается Жюли… Загнав на место гормоны и честно глядя правде в глаза, я вынужден был признать: только секс, и ничего больше. Жюли относилась к породе хищниц, а я терпеть не мог этот тип женщин. Один раз, говорят, не считается… Возможно, но в том-то и дело, что я искал не партнёршу по койке, а женщину, одинаково желанную не только «до», но и «после». А для этого мало одного физического влечения, нужно нечто большее, в душе должно быть то, что люди привычно называют словом «любовь». Не знаю, как у других, но в моём случае это было именно так.

Словом, я не стал звонить Жюли. Лишние встречи, долгие проводы… Лучше поищу свой праздник на соседней улице. Тут мне на глаза попалась вчерашняя почта и, в частности, вскрытый конверт, лежавший поверх газеты. Мгновенно вспомнив о счёте на десять тысяч франков, я едва не потёр руки, предвкушая грядущий скандал. Тоже своего рода неплохая разрядка, если под рукой нет никого, кому стоило бы начистить физиономию. Месье Ван Линь ожидал меня после двух? Отлично, часы показывали половину третьего. Быстро одевшись и вновь (уже в который раз) вошедшим в привычку движением вложив в кобуру пистолет, я покинул квартиру и спустился в подземный гараж дома.