Психология - Уильям Джемс

Если мы обозначим временное течение нашей мысли в виде горизонтальной линии, то мысль об этом потоке или о любом отрезке его пути — прошедшем, настоящем или будущем — может быть обозначена перпендикуляром, опущенным на эту линию в известной точке. Длина перпендикуляра выражает содержание или объект мысли, которым в данном случае служит время, соответствующее какому-нибудь моменту во временном потоке нашей мысли.

Таким образом, в нашем сознании происходит нечто вроде перспективной проекции явлений минувшего опыта, нечто аналогичное проекции обширных ландшафтов на экране камеры-обскуры.

Немного выше мы указали, что максимум отчетливо воспринимаемой длительности едва превышает 12 с (максимум же неясно воспринимаемой длительности, вероятно, не более 1 мин или около того), ввиду чего мы должны предположить, что этот промежуток времени точно отмечается при течении потока нашего сознания какой-нибудь тончайшей чертой в соответствующих физиологических процессах. Эта черта в физиологическом механизме душевной деятельности, в чем бы она ни заключалась, является причиной того, что мы вообще познаем временные отношения. Таким образом, непосредственно воспринимаемая длительность едва ли есть нечто большее, чем «видимое воочию настоящее». Содержание настоящего постоянно меняется: явления перемещаются в нем от «заднего» к «переднему» концу, и каждое из них меняет свой временной коэффициент, начиная от «еще не» или «не совсем еще» и кончая «уже», «только что».

Тем временем «видимое воочию настоящее», непосредственно воспринимаемая длительность остается неподвижной, как радуга на водопаде, не изменяясь качественно при смене проходящих через нее явлений. Каждое из последних, проходя через сознание, удерживает за собой возможность быть воспроизведенным и воспроизводится в связи с ближайшими окружающими явлениями и с их общей длительностью. Впрочем, прошу читателя обратить внимание на тот факт, что воспроизведение событий в памяти, после того как оно совершенно перешло от «заднего» к «переднему» концу, есть психическое явление, резко отличающееся от созерцания того же события в «видимом воочию настоящем» как объекта непосредственного прошлого. Можно представить себе существо, совершенно лишенное воспроизводящей памяти и тем не менее обладающее чувством времени; но последнее было бы у него ограничено промежутком в несколько секунд. В следующей главе, принимая чувство времени за непосредственно данное, мы обратимся к анализу явлений воспроизведений памяти, и в частности, к припоминанию явлений, связанных с временными датами.

Глава XVIII

Память

Анализ явлений памяти. Память есть знание о минувшем душевном состоянии после того, как оно уже перестало непосредственно сознаваться нами, или, говоря точнее, она есть знание о событии или факте, о котором мы в данную минуту не думали и который осознается нами теперь как явление, имевшее место в нашем прошлом. Важнейший элемент такого знания, по-видимому, оживание в сознании образа минувшего явления, его копии. И многие психологи утверждают, что воспоминание о минувшем событии сводится к простому оживанию в сознании его копии. Но чем бы ни было такое оживание, оно во всяком случае не есть память; это просто дубликат первого события, некоторое второе событие, не имеющее с первым никакой связи и только сходное с ним. Часы бьют сегодня, били вчера и могут бить еще миллион раз, пока не испортятся. Дождь льет через водосточную трубу, так же лил он на прошлой неделе и так же будет лить завтра, через год… Но разве часы при каждом новом ударе сознают прежние удары или текущий теперь поток воды сознает вчерашний, потому что они походят друг на друга и повторяются? Очевидно, нет. Нельзя возражать на наше замечание, говоря, что примеры неподходящи, что в них речь идет не о психических, а о физических явлениях, ибо психические явления (например, ощущения), следуя одни за другими и повторяясь, в этом отношении ничем не отличаются от боя часов. В простом факте воспроизведения еще вовсе нет памяти. Последовательное повторение ощущений представляет ряд не зависящих друг от друга событий, из которых каждое замкнуто в самом себе. Вчерашнее ощущение умерло и погребено — наличность сегодняшнего еще не дает никаких оснований для того, чтобы наряду с ним воскресло и вчерашнее. Нужно еще одно условие для того, чтобы созерцаемый в настоящем образ являлся заместителем минувшего оригинала.

Условие это заключается в том, что созерцаемый нами образ мы должны относить к прошлому — мыслить его в прошлом. Но как можем мы мыслить известную вещь как бы в прошлом, если мы не будем думать об этой вещи, и о прошлом, и об отношении между тем и другим? А как можем мы думать вообще о прошлом? В главе «Чувство времени» мы видели, что интуитивное или непосредственное осознание минувшего отстоит всего на несколько секунд от настоящего мгновения. Более отдаленные даты не воспринимаются непосредственно, а мыслятся символически, как названия, например: «прошлая неделя», «1850 год», или представляются в виде образов и событий, связанных, ассоциированных с ними, например: «год, в котором мы посещали какое-нибудь учебное заведение», «год, в котором мы понесли какую-нибудь утрату». <…> Для полноты воспоминания о прошлом необходимо мыслить и то, и другое — и символическую дату, и соответствующие минувшие события. «Отнести» известный факт к минувшему времени, — значит, мыслить его в связи с именами и событиями, характеризующими его датами, — короче говоря, мыслить его как член сложного комплекса элементов ассоциации.

Но и это еще не есть душевное явление, называемое памятью. Память представляет нечто большее сравнительно с простым отнесением факта к известному моменту прошлого. Другими словами, я должен думать, что это именно я пережил его. Он должен быть окрашен в то чувство теплоты и интимности по отношению к нашей личности, чувство, о котором нам не раз приходилось говорить в главе «Личность» и которое составляет характерную черту всех явлений, вошедших в состав нашего индивидуального опыта. Общее чувство направленности в глубь прошедшего, определенная дата, лежащая в этой направленности и охарактеризованная соответствующим названием или содержанием, воображаемое мною событие, относимое к этой дате, и признание его принадлежащим моему личному опыту — вот составные элементы в каждом объекте памяти.

Запоминание и припоминание. Если явления памяти таковы, какими показал нам их только что сделанный анализ, то можем ли мы ближе наблюдать процессы памяти и выяснить их причины?

Процесс памяти заключает в себе два элемента: 1) запоминание известного факта; 2) припоминание, или воспроизведение, того же факта. Причиной запоминания и припоминания служит закон приучения нервной системы, играющий здесь такую же роль, как и при ассоциации идей.

Припоминание объясняется при помощи ассоциации. Ассоцианисты давно объясняли припоминание таким образом.

Дж. Милль высказывает по этому поводу соображения, которые мне кажутся не требующими никаких поправок, только слово «идея» я заменил бы выражением «объект мысли». «Есть, — говорит он, — состояние сознания, хорошо известное всякому, — припоминание. При этом состоянии мы, очевидно, не имеем в сознании той идеи, которую хотим припомнить. Каким же путем при дальнейших попытках припомнить забытое мы, наконец, наталкиваемся на него? Если мы не осознаем искомой идеи, мы осознаем некоторые идеи, связанные с ней. Мы перебираем в уме эти идеи в надежде, что какая-нибудь из них напомнит нам забытое, и если какая-нибудь из них действительно напоминает нам забытое, то всегда вследствие того, что она с ним связана общей ассоциацией.

Я встретил на улице старого знакомого, имени которого не помню, но желаю припомнить. Я перебираю в уме ряд имен, надеясь натолкнуться на имя, связанное ассоциацией с искомым. Я припоминаю все обстоятельства, при которых виделся с ним, время, когда я познакомился с ним, лиц, в присутствии которых я встречался с ним; что он делал, что ему приходилось испытать. И если мне случилось натолкнуться на идею, связанную общей ассоциацией с его именем, я тотчас припоминаю забытое имя; в противном случае все попытки мои будут напрасны. Есть другая группа явлений, вполне аналогичных только что описанным и могущих служить для них яркой иллюстрацией. Часто мы стараемся не забыть чего-нибудь. К какому приему мы прибегаем, чтобы припомнить данный факт по желанию? Все люди пользуются для этой цели тем же способом. Обыкновенно стараются образовать ассоциации между объектом, который хотят запомнить, и ощущением или идеей, которая, как известно, будет налицо в то время или около того времени, когда пожелают вызвать в памяти данный объект мысли. Если ассоциация образовалась и один из ее элементов попадается нам на глаза, то это ощущение или идея вызывает по ассоциации искомый объект мысли.