Сотрудник гестапо - Генрих Гофман

— Ясно, товарищ полковник! Эти указания будут переданы Борисову с первой же оказией.

— Когда собираетесь отправить к нему связника?

— Он просил через неделю. В этот срок и отправим.

— Хорошо! А теперь в отношении Светланы Поповой. У вас есть конкретные предложения?

— Ориентировка довольно трудная, товарищ полковник. В словесном портрете нет ни одной характерной детали. Хоть бы какая-нибудь родинка, какой-нибудь физический недостаток!..

— Согласен. Но ловить все равно придется. Причем брать ее надо тепленькой. Холодненькой она нам погоды не сделает. Было бы идеально, если бы смогли ее обнаружить и совсем не брать.

Капитан Потапов настороженно посмотрел на полковника.

— Да-да! — сказал тот, присаживаясь к столу. — Нам необходимо подсунуть немецкому командованию дезинформацию. Наилучшим обратом это может сделать Светлана Попова. Подключим к ней старшего лейтенанта Воробьева.

— Красавец парень! — проговорил Потапов, начиная понимать замысел начальника.

— Косая сажень в плечах, — поддержал тот. — Наденем на него форму полковника. Чем не офицер оперативного управления фронта? Снабдим его оперативной картой. Пусть немцы над ней головы поломают. Это просьба самого командующего фронтом.

— Прекрасная мысль, товарищ полковник! Меня смущает лишь одно обстоятельство…

— Какое?

— Светланы Поповой пока нет. Ее еще обнаружить надо.

— Это верно. В зависимости от поставленной цели и соответствующее обеспечение выделяется. Возьмем ее поиск на предельный режим. Мобилизуем всех специалистов для решения этой задачи. Думаю, пустышку не потянем. Не должны потянуть пустышку. Не имеем права. На то нас и держат.

— Это точно, — согласился капитан.

А полковник, переходя на деловой, официальный тон, продолжал:

— Немедленно размножьте словесный портрет. Разошлите его в особые отделы частей и соединений, в наши отдельные подразделения. Я дам строгое указание, чтобы ее не спугнули.

Потапов усмехнулся. Полковник бросил на него неодобрительный взгляд.

— Извините, товарищ полковник! Не сдержался. Подумал, что ей и во сне не снилось, чтобы вся наша служба ее охраняла от задержания.

— Да! Ситуация действительно необычная, — улыбнулся полковник. — Но ничего. На этот раз благополучно к немцам вернется. А уж в следующий мы с ней поквитаемся. Теперь за дело. Время не терпит. Свяжитесь с нашими людьми в штабе тыла. Выясните, кто из вольнонаемных женщин исчез в последнее время.

— Возможно, ее по семейным обстоятельствам в отпуск пустили? — вставил капитан Потапов.

— Не думаю. Но если есть такие — проверить и их. В отделе кадров тыла снять копии с их фотографий. Думаю, если она работала у нас даже под чужим именем, сличение фотографии со словесным портретом поможет выявить ее подлинное лицо. А это уже кое-что… Итак, не теряйте времени. Соответствующее указание службам я дам незамедлительно.

Полковник встал, давая понять, что разговор окончен.

— Я немедленно займусь этим делом, — сказал капитан Потапов, поднимаясь со стула.

— Желаю успеха. О всех мероприятиях и результатах по этому делу докладывать мне каждые шесть часов.

— Слушаюсь!

Капитан Потапов направился к двери, а полковник взял телефонную трубку.

Солнце еще не успело скатиться за горизонт, когда фотография Светланы Поповой уже лежала на столе начальника «Смерш» фронта.

12

В последних числах мая солнце начисто выжгло траву. Земля пересохла от жажды. Даже чуть приметный легкий ветерок, невесть откуда нарождавшийся в знойном мареве, поднимал над степью вьющиеся столбики пыли. Жара изнуряла. Раскаленный воздух затруднял дыхание. И лишь вечерами, когда разрумяненное светило уползало за горизонт, дышать становилось легче.

В один из таких вечеров, изрядно набегавшись за день с поручениями Рунцхаймера, Леонид Дубровский вернулся в свою комнату с единственным желанием отдохнуть. Потемкин еще накануне был командирован в Таганрог на три дня. Дубровский снял куртку, стянул с себя влажную майку. Его взгляд скользнул по расстеленной на столе газете и остановился на заголовке, набранном крупным шрифтом: «ПОСЛЕДНИЕ СООБЩЕНИЯ». Это была местная газета, выпускавшаяся на русском языке под эгидой бургомистра и под неусыпным надзором Рунцхаймера.

Дубровский присел на краешек стула и начал читать сообщение из главной квартиры фюрера.

«На всех фронтах происходили бои местного значения. У кубанского предмостного укрепления и у Новороссийска продолжались ожесточенные воздушные бои, в которых порой участвовало по нескольку сот самолетов. Германская авиация производила весьма успешные налеты на военные объекты по среднему течению Волги и бомбардировала станцию Елец.

Германская и итальянская авиация многими последовательными волнами налетала на десантные войска и суда неприятеля, производившего высадку на острова Пантеллерия и Лампедуза. При этом был потоплен морской транспорт в 8000 тонн и 14 десантных ботов. Трем крейсерам и 14 другим военным кораблям, среди них нескольким миноносцам, равно как и 6 транспортным пароходам, были нанесены повреждения настолько сильные, что многие из этих судов можно считать погибшими…»

«Ничего не скажешь, точнейшая информация! — усмехнулся Дубровский. И тут же подумал: — Лень даже цифры разные придумывать: 14 ботов потопили и столько же повредили. Да еще утверждают, что их можно считать погибшими».

Взгляд его снова побежал по строчкам:

«Прошлой ночью британские бомбардировщики произвели налет на Западную Германию. От воздушных бомб особенно пострадало население города Бохума. Здесь повреждено много жилых зданий и 2 больницы. 23 из налетевших бомбардировщиков были сбиты».

На этом сообщение из главной квартиры фюрера заканчивалось. Но рядом в колонке пестрели абзацы с различной информацией.

«Вчера сильное соединение германских бомбардировщиков бомбардировало английский город и порт Плимут, где возникли огромные пожары, — продолжал читать Дубровский. — Одновременно бомбардировались также важные военные объекты в южной Англии».

Взгляд перескочил на соседнюю колонку:

«В заключение министр отметил, что количество рабочих в военной промышленности все растет, что в строй вступают все новые и новые заводы. Запросы фронта родиной выполняются в кратчайшие сроки и в полном объеме. Фронт может быть спокоен — тыл ему будет доставлять больше оружия, и все лучшего качества. Только за один май 1943 года мы выпустили больше тяжелых танков, чем за весь 1941 год».