Куджо. Цикл оборотня (сборник) - Стивен Кинг

Он откусил кусок и положил пирожное на тарелку:

– Ма, я думаю, что Куджо все-таки заболел. Он выглядел больным вчера утром. Серьезно.

– Бретт…

– Это правда, мама. Ты ведь его не видела. Он выглядел… ну, нехорошо.

– Если бы ты узнал, что с Куджо все в порядке, ты бы успокоился?

Бретт кивнул.

– Тогда мы позвоним вечером Альве Торнтону. Попросим его сходить и посмотреть. Я даже думаю, что отец уже попросил его кормить Куджо, когда уезжал.

– Ты правда так думаешь?

– Конечно. – Альва или не Альва; друзей у Джо не было, кроме Гэри, но попросить кого-нибудь он вполне мог.

Лицо Бретта прояснилось как по волшебству. Словно она вытянула правильный ответ, только и способный его утешить. Но ее это скорее расстроило. Что она скажет ему, когда позвонит Альве и он скажет, что не видел Джо с весны? Во всяком случае, она не верила, что Джо уехал, не позаботившись о Куджо. На него это не похоже.

– Пошли к твоей тете?

– Ага. Сейчас.

Она с легким неудовольствием наблюдала, как он в три глотка прикончил пирожное и запил его остатками молока. Потом он отодвинул стол.

Черити оплатила чек, и они спустились вниз по эскалатору.

– Ух ты, какой большой магазин! – восхитился Бретт. – Это большой город, правда, ма?

– Ну, по сравнению с Нью-Йорком он все равно что Касл-Рок. И не говори «тьфу», я же просила.

– Ага. – Он держался за поручень, глядя вокруг. Справа от них располагались клетки с возбужденно щебечущими попугаями. Слева – мебельный отдел, сверкающий лаком, с фонтаном посередине. Бретт посмотрел на мать: – А вы с тетей Холли росли вместе?

– Да вроде, – усмехнулась Черити.

– Она правда красивая.

– Да, я рада, что тебе нравится. Я ей всегда немножко завидовала.

– Мама, а как она разбогатела?

Черити осеклась:

– А ты думаешь, они богатые?

– Дом у них недешевый, – сказал он, и она опять увидела за его мальчишеским лицом лицо Джо в его дурацкой зеленой шляпе. – И этот проигрыватель. Он ведь очень дорогой. У нее полный кошелек этих кредитных карт, и все, что мы купили…

Она перебила его:

– Думаешь, красиво заглядывать людям в кошельки, когда они угощают тебя обедом?

Лицо его казалось удивленным.

– Я просто сказал. Она это так показывает…

– Совсем она это не показывает. – Черити была шокирована.

– Показывает. Она хочет, чтобы все это видели. Мне так кажется.

Она внезапно разозлилась – отчасти потому, что он был прав.

– Мне не очень интересно, что тебе кажется, Бретт Кэмбер, – отчеканила она.

– Я просто спросил, откуда у нее столько бабок.

– Это вульгарное слово. Никогда не говори его.

Он пожал плечами, утратив всякое желание разговаривать. Он отстаивал собственные взгляды на жизнь, совпадающие со взглядами его отца. Или он не имеет права на свое собственное мнение по поводу жизни, которую ведут ее сестра с мужем, только потому, что ей эта жизнь нравится?

Она понимала, что имеет, но не ожидала, что его мнение будет настолько отрицательным.

– Я думаю, их деньги от Джима, – сказала она. – Ты знаешь, что он…

– Знаю: перекладывает бумаги с места на место.

Но она не собиралась отступать:

– Если хочешь, это так. Холли вышла за него, когда он учился в колледже. Изучал право. Когда он учился потом в юридическом училище в Денвере, она зарабатывала деньги. Так часто бывает. Жена работает, чтобы ее муж мог обучиться какой-нибудь специальности… – Она искала взглядом Холли. – И когда Джим окончил училище, они с Холли переехали на восток. И он начал работать в Бриджтоне в большой юридической фирме. Сначала он получал мало. Они жили на третьем этаже без отопления и кондиционера. Но он работал и теперь занял в фирме высокий пост. И теперь он действительно получает неплохо… по нашим стандартам.

– Может, она показывает всем свою карту потому, что внутри все еще чувствует себя бедной? – предположил Бретт.

Ее поразила эта возможность. Она взъерошила ему волосы, уже не сердясь на него:

– Ты же говорил, что она тебе нравится.

– Это правда. А вон она.

– Вижу.

Они устремились к Холли, которая уже купила занавеску и теперь разглядывала скатерти.

Солнце наконец скрылось за домом.

Мало-помалу печь в машине начала остывать. Подул легкий ветерок, и Тэд с облегчением подставил ему лицо. Ему было лучше, чем в течение всего дня. Фактически, этот день весь казался ему сплошным страшным сном, где явь перемежалась с видениями. Во сне он скакал на коне по полю, и там играли кролики, точь-в-точь как в мультфильме, который он смотрел с мамой и папой в «Волшебном фонаре» в Бриджтоне. В конце поля был пруд, где плескались очень милые утки. Тэд играл с ними. Ему было лучше, чем маме, потому что мама была там, с монстром, с монстром, вылезшим из его шкафа. Там, где он видел уток, никакого монстра не было. Тэду это нравилось, хотя он странным образом знал, что если он пробудет в этом чудесном месте слишком долго, то не сможет вернуться в машину к маме.

Потом солнце зашло за дом. Появились прохладные тени, приятные на ощупь, как бархат. Монстр отстал от них. Почтальон не приехал, но теперь можно было хотя бы отдохнуть. Хуже всего была жажда. Никогда в жизни ему так не хотелось пить. Там, где плавали утки, было так зелено, так прохладно…

– Что ты говоришь, дорогой? – Над ним склонилось мамино лицо.

– Пить, – прошептал он. – Я хочу пить, мама.

– Да, я знаю. Мама тоже хочет пить.

– Я думаю, в доме есть вода.

– Дорогой, мы не можем войти в дом. Злая собака нас сторожит.

– Где? – Тэд встал на колени и выглянул в окошко, зажмурившись от яркого света. – Я не вижу.

– Сядь, Тэд. Ты…

Она еще говорила, и он чувствовал ее присутствие рядом, но все вдруг стало расплываться. Слова доходили до него через плотную туманную завесу, как будто вечер окутал их туманом… как в то утро, когда папа уезжал в свою поездку. Но туман был не там, где осталась мама. Он был в том месте, где плавали утки. Мамино лицо отдалилось и стало бледным и спокойным, как луна, что заглядывает иногда в окошко, когда вы просыпаетесь среди ночи… Потом это лицо растаяло в самом тумане. Ее голос растворился в кряканье уток.

Тэд играл с ними.

Донна задремала, а когда она проснулась, тени уже наползали друг на друга и весь двор Кэмберов приобрел пепельную окраску. Солнце, круглое и багровое, висело над горизонтом, напоминая ей баскетбольный мяч, окрашенный кровью. Она пошевелила языком. Горло было будто обито мягкой тканью. Слюна свернулась тугим комком. Она мельком подумала, как приятно было бы открыть душ у себя в доме, включить ледяную воду и подставить тело под освежающий водопад. Образ был настолько ярким, что она вздрогнула. У нее болела голова.