Таинственный пруд - Филиппа Карр

Дядя Питер сказал:

— Возможно, ее выманили из дома туда, где поджидали похитители.

— Морвенна никогда на такое не решилась бы! — воскликнула я. — Она бы побоялась.

Если бы здесь была я, она бы мне все рассказала. Ничего не произошло бы, если бы здесь была я.

— Все это очень загадочно, — признал дядя Питер, — и, к несчастью, она остановилась в нашем доме.

Я чувствовала, что он очень обеспокоен. Дядя Питер боялся, что может подняться скандал, который повредит Мэтью как члену парламента. В то же время он прикидывал, нельзя ли использовать этот случай в качестве рекламы. Я хорошо представляла, как он взвешивает все: именно так он смотрел на мир.

— В первую очередь мы должны думать о Морвенне, — сказала я. — Не так уж важно, где именно это произошло. Важно только то, что это произошло.

— Мы должны принять во внимание все детали, — вмешался мой отец. — И то, где это произошло, может оказаться очень важным.

— К этому времени ее родители должны уже получить письмо, — сказала Елена. — Мне просто невыносимо думать о том, что они сейчас переживают.

— Но что мы-то собираемся делать? — спросила я.

— В свое время мы что-нибудь узнаем, — сказал дядя Питер. — Полагаю, должно поступить требование о выкупе. Возможно, его уже послали ее родителям? Ведь именно к ним должны обращаться в таком случае?

— Это будет ужасно для них! — вздохнула моя мать. Я представила себе, как мистер и миссис Пенкаррон получают требование о выкупе в обмен на возвращение дочери с угрозами в случае, если они не согласятся.

Я была вне себя от волнения, мне было невыносимо тяжело представлять Морвенну в руках разбойников.

К концу дня в Лондон прибыли мистер и миссис Пенкаррон. Они выглядели постаревшими. Тут же выяснилось, что у них тоже нет вестей о Морвенне.

— Я ничего не могу понять! — говорил мистер Пенкаррон. — Наша девочка… Что она сделала? Почему это случилось именно с ней?

— Нам не следовало отпускать ее в Лондон! сокрушалась миссис Пенкаррон. — Я всегда знала, что это ужасное место!

— Мы разыщем ее, — твердо сказал мой отец.

— Вы, правда, разыщете? — с мольбой в голосе обратилась к нему миссис Пенкаррон. — А как вы думаете, что с ней сделают?

— Ничего плохого, в этом можете быть уверены, — ответил мой отец. — Похитители могут торговаться только в том случае, если она жива и здорова.

— Жива… Не думаете ли вы?..

— О нет, нет… Я просто хочу сказать, что, если с ней все в порядке, они могут вести какие-то переговоры… Я полагаю, что рано или поздно они потребуют у вас денег.

— Я отдам все, чтобы вернуть мою девочку! — воскликнул мистер Пенкаррон. — Они могут забрать у меня все!

— Мы сделаем все, что угодно! — разрыдалась миссис Пенкаррон.

Я обняла ее:

— С ней все в порядке, миссис Пенкаррон! Я чувствую, что с ней все в порядке!

— Она что-нибудь говорила тебе? — жалобно спросила миссис Пенкаррон. — Морвенна не производила впечатление напуганной? Не боялась, что кто-то хочет забрать ее?

— Я была в Дербишире вместе с родителями, — пояснила я. — Меня здесь не было, но я уверена, что с Морвенной все в порядке.

— Значит, вас здесь не было? — проговорила миссис Пенкаррон чуть ли не обвиняющим тоном.

Я покачала головой. Родители Морвенны были совершенно не в себе. Миссис Пенкаррон рассказывала всем, как в свое время она уже потеряла надежду, что у нее будет ребенок, а потом появилась крошка Морвенна… Они готовы отдать все, буквально все…

— Если пресса что-нибудь пронюхает, не говорите им ничего, — посоветовал дядя Питер. — Тогда похитители взвинтят цену. Это дело нужно вести очень осторожно!

В таких вопросах следовало положиться на дядю Питера. Существование сомнительных клубов, являвшихся источником его огромного состояния, было, как говорил мой отец, семейной «тайной Полишинеля». Это значило, что все все знали, но делали вид, что верят, будто дядя Питер занимается респектабельным бизнесом, а он хорошо разбирался в темных делишках. В его клубах бывали самые различные люди, и лучше всего было передать это дело в его руки. Дядя Питер сказал, что не следует болтать о случившемся до тех пор, пока хоть что-нибудь не прояснится: вскоре должно было последовать требование выкупа.

Ждать было тяжело. Морвенны не было уже четыре дня, и никаких вестей о ней не поступало. Пенкарроны, которых моя мать отвезла в дом дяди Питера, находились в состоянии крайнего отчаяния. Если бы у меня была такая возможность, я бы непременно сообщила Морвенне о том, что она никогда не должна называть себя нелюбимой: она значила для своих родителей буквально все.

Дядя Питер наводил справки. Полиция всех допрашивала безрезультатно, и постепенно мы начали отчаиваться. И вдруг в одно прекрасное утро, когда я думала о том, что начинается еще один день, который не принесет нам ничего нового, у двери остановился кеб и из него вышла Морвенна. Она была с мужчиной. Я сразу же узнала его: это был Джастин Картрайт, который возвратил украденный у Морвенны кошелек.

— Морвенна! — воскликнула я. — Где же ты была? Я так обрадовалась, увидев Морвенну, что едва удержалась от того, чтобы не разрыдаться от облегчения. Я дотронулась от нее, чтобы удостовериться, что это не привидение, потом взглянула на нее. Морвенна выглядела счастливой!

— Где ты была? — спросила я. — Мы все были в отчаянии!

Морвенна обернулась в сторону мужчины и сказала:

— Это мой муж, Анжелет! Я бежала с ним, и мы поженились в Гретна-Грин!

Первое, что следовало сделать, — это известить ее родителей, и мы тут же отправились к ним. Как только открылась дверь, я прокричала:

— Она здесь! Морвенна вернулась! Послышались восторженные крики, и, как мне показалось, все присутствовавшие в доме одновременно ринулись в холл. Увидев свою дочь, Пенкарроны устремились к ней, и все трое прижались друг к другу. Миссис Пенкаррон залилась слезами. Я видела, как она беззвучно шевелит губами, и поняла, что сейчас она благодарит Бога за то, что он возвратил ей дочь. Объяснений родители не требовали: им было достаточно того, что Морвенна опять с ними, что она жива и невредима. Они были готовы забыть обо всех страданиях, искренне радуясь тому, что дочь вернулась к ним.

— Ах, мама, папа! — сказала Морвенна, наконец. — Я и не думала, что вы будете так беспокоиться!

Тогда последовали объяснения.

— Мы действовали, конечно, бездумно, — говорил Джастин Картрайт. — Во всем виноват я: я сумел убедить Морвенну. Она не хотела поступать так, однако я опасался препятствий. Мне было невыносимо думать о том, что я могу потерять Морвенну!

Морвенна счастливо улыбалась. Я не могла поверить в случившееся. Она стала совсем другим человеком: исчез вечно виноватый вид, теперь она была нужной, желанной, любимой! У Морвенны была романтическая свадьба, и было совершенно ясно, что муж обожает ее. Я бы, конечно, рассердилась на Морвенну, если бы не была так рада: именно этого я всегда и желала для Морвенны. Жаль только, что для этого ей пришлось подвергнуть нас таким испытаниям.