Кореллианская трилогия-2: Смертельная схватка - Роджер Аллен

— Я не ожидаю, — возразила герцогиня Марча. — Я надеюсь, что юное существо, наделенное необычными способностями, сумеет нам помочь. Я думаю, что мы оказались в нужном месте. Это уже кое-что. Я тщательно изучила информацию, которую предоставил нам Кьюнайн, относящуюся к их перемещению по системе туннелей на Кореллиане. Судя по этой информации, камера, которую мы ищем, находилась на расстоянии трех и двух десятых километра к югу от главного входа. А верхняя часть камеры располагалась на уровне ста девяноста метров ниже уровня главного входа в раскоп. Согласно показаниям наших приборов, именно на таком расстоянии мы и находимся. Что касается уровня данной точки, то она расположена в ста семидесяти метрах ниже входной точки. Если я не допустила очень грубой ошибки в расчетах, то нам придется углубиться на двадцать метров, чтобы попасть в систему туннелей.

— Возможно, ты права, милая тетушка. Допустим, что все твои предположения верны. Допустим, что наши «друзья»-дроллисты, которые находятся там, на вершине, еще не ищут нас и не собираются напасть на нас. Допустим, что все сложится удачно. Допустим все, что тебе вздумается. Только ты больше не называй меня самым безрассудным в нашем семействе.

— Договорились, — улыбнулась Марча.

В это самое мгновение раздался глухой, странный стук, ничуть не похожий на звук, вызванный какими-то природными причинами. Оказывается, Чубакка успел наладить эхозонд и уже включил его. Оба дролла направились к нему, чтобы посмотреть, как он работает. Стук повторился.

Чубакка изучал распечатку прибора. Удовлетворенно кивая головой, он направился к другому участку вместе с прибором, чтобы получить новые данные.

Эхозонд и буровая установка представляли собой портативные приборы, применяемые в горнорудном деле, которые Чубакка нашел в грузовых отсеках космического корабля, где было полным-полно всякой всячины. На «Соколе», которому приходилось выполнять самые различные операции, похожих приборов было множество.

Эхозонд состоял из излучателя звуков наподобие пневматического молотка, ударявшегося о слои земли, и звукоприемника, при помощи которого рисунок колебаний отображался на трехмерной карте недр на данном участке. Получив данные с четырех или пяти разных точек земной поверхности, Чубакка смог получить достаточно наглядное изображение ее внутренних слоев. Укрепив звукоприемник на подходящем по величине камне, он включил голографический дисплей.

На экране появилось изображение, в котором разобраться было под силу не всякому. Самые глубокие слои показаны синим, средние — красным, а те, что находятся ближе всего к поверхности, — желтым. Манипулируя ручками, Чубакка убрал с экрана весь синий цвет, затем весь красный. На дисплее светилась лишь яркая желтая полоска, отмечающая участок в тридцати метрах к северу от прибора..

— Великолепно, — заметила Марча. Затем ткнула в дисплей. — Вот здесь и копнем.

Эбрихим протянул руку к прибору. Работая регуляторами, он вернул на экран красный и синий цвета и увеличил изображение, чтобы сделать объем более наглядным.

— Судя по картинке, ничего похожего на полость, которую мы ищем, тут нет, — заявил он.

— Иначе и быть не должно, — отозвалась Марча. — Вспомни, как тщательно замаскирована камера на Кореллиане. Так же обстоит дело и с этой. Она экранирована, чтобы ее нельзя было обнаружить.

— Мне бы твою уверенность, милая тетушка. Отлично сработано, дружище Чуви. Давай теперь развернем буровую установку.

Буровая установка представляла собой такой же немудреный прибор — батарею бластеров ближнего действия, но большой мощности, вмонтированных в бурильную головку диаметром около семидесяти сантиметров. При вращении головки бластеры делали свое дело, разрушая породу, находящуюся перед ними. Бурильная головка размещалась в рукаве, который она увлекала за собой. К концу рукава был прикреплен длинный гибкий шланг.

Установив треногу на нужном участке в трех метрах от поверхности почвы, Чубакка отметил точку бурения. Лебедка, смонтированная на треноге, регулировала подъем и спуск бурильной головки. Трубу, из которой будет выбрасываться порода, он отнес как можно дальше от скважины и летательного аппарата, после чего проверил свою работу и надежно закрепил конец трубы. Превращенная в пар порода и пыль выбрасываются из сопла под таким давлением, что способны смести на своем пути все. Чубакке же хотелось обойтись без неприятных сюрпризов.

Еще раз убедившись, что все сделано как нужно, Чубакка заговорил. Это была речь, состоявшая из целого набора сложных звуков. Внимательно слушавший вуки Эбрихим кивнул.

— Понимаю. Если кто-нибудь ведет за нами наблюдение в инфракрасных лучах или слушает нас с помощью аудиомониторов, то он без труда обнаружит нас. Никаких признаков того, что за нами наблюдают, я не обнаружил, но рисковать понапрасну неразумно. Я подготовлю аппарат к полету, займу кресло пилота, чтобы мы смогли тотчас же взлететь.

Чубакка кивнул головой.

Обратившись к Марче, Эбрихим проговорил:

— А ты не пойдешь со мной, милая тетушка? Шум будет оглушительный.

— Ну уж нет, — мотнула она головой. — Мне не терпится узнать, что произойдет дальше.

— Как знаешь, — пожал плечами Эбрихим.

Вернувшись к аппарату, он как можно осторожнее отодвинул дверцу. Как он и предполагал, салон аппарата превратился в сонное царство. Даже Кьюнайн словно дремал, отрегулировав питание до минимума. Эбрихим устроился в кресле пилота и отрегулировал его таким образом, чтобы он мог смотреть в иллюминатор, а не на основание ручки управления.

Затем помахал рукой Чубакке, и тот помахал ему в ответ. Потом нажал на кнопку стартера.

Несмотря на звукоизоляцию, шум установки был чересчур громок. Сначала это был рев, потом звук на пару октав снизился, а сила его упала на несколько децибел: это головка врезалась в почву. Потом послышалось тарахтение и жужжание: выхлопное сопло качнулось несколько раз. Неожиданно из его устья с низким свистом вырвалась струя пыли — настолько горячей, что в темноте светилась красным светом.

— Мощная машинка, — заметил Джесин, проснувшись, и забрался на переднее сиденье, чтобы лучше наблюдать за тем, что происходит. — Дает стране угля. Хоть мелкого, но от души.

— Надеюсь, никого рядом с ней нет, — отозвалась Джайна, позевывая.

Усевшийся к брату на колени Анакин задумчиво нахмурил лоб.

— Чубакка слишком близко поставил фокус бластерной установки, — заявил мальчуган.

— А как ты это узнал? — заинтересовался Эбрихим, в душе надеясь, что ребенок не захочет вылезать из теплого аппарата и регулировать этот самый фокус.

— Не знаю, — зевнул Анакин. — Но все равно установка работает сносно. — Выглянув в окно, он задумался, что-то, видно, рассчитывая. — Минут через двадцать дело будет сделано, — заключил он.

Глава пятнадцатая

ВАЖНЯКИ И ЧУДАКИ

Адмирал Хортел Оссилеге стоял на флаг-деке над мостиком «Незваного Гостя», бакуранского легкого крейсера, которому предстояло выполнить роль флагманского корабля во время этой операции. Он был доволен: эсминцы «Дозорный», «Часовой» и «Защитник» хорошо держат строй и докладывают о полной боевой готовности. Все идет как по маслу. Выпрямившись во весь рост, адмирал расправил плечи, обтянутые белоснежным парадным мундиром.

— Вы, по-видимому, довольны обстановкой, — обратился к нему Люк. — Рветесь в бой?

Оссилеге на целую голову был ниже Люка, но когда он посмотрел на своего гостя, в его взгляде была такая уверенность, такая решительность, что Скайвокер почувствовал себя школьником, плохо выучившим урок.

— Ни один здравомыслящий человек, побывавший, как вы выразились, в бою, не испытывает никакого желания снова побывать в бою и не рвется в бой. Ни с чем не сравнимое чувство азарта, возбуждение — все это ничто по сравнению с ужасом и кровопролитием, неизбежно связанным с боем. Слишком часто роль офицера в сражении сводится к тому, чтобы решить, кто из твоих подчиненных должен погибнуть. Такого «удовольствия» я с радостью лишился бы до конца моих дней.

Немного помолчав, Оссилеге продолжил:

— Но, если быть честным до конца, нужно прибавить следующее. В бою испытываешь какое-то упоение. Не стану этого отрицать. Я не горжусь этим, но меня охватывает именно такое чувство. Вы находите странным, что я испытываю столь противоречивые чувства?

— Мне и в голову не пришло бы подвергать сомнению справедливость ваших выводов, адмирал. Тем более накануне сражения. Мудр тот полководец, который сознает, что он любит и в то же время ненавидит воевать. Сложность в том, чтобы найти равновесие между двумя этими чувствами.

— Хорошо сказано, Мастер Скайвокер. Но полководец должен также помнить о цене излишней осторожности. Именно это в известной степени символизируют названия наших судов. Все три эсминца первоначально предназначались для того, чтобы воспрепятствовать возвращению сси-руук, и были модифицированы, с тем чтобы быть в состоянии преодолевать гравитационное поле. «Дозорный», «Часовой», «Защитник». Несомненно, это славные имена, и они отражают главное назначение нашего флота: защита от сси-руук. Но флот, при создании которого заложен принцип защиты, оборонительный принцип, не может выиграть войну. Уметь только защищаться — недостаточно. Надо уметь наносить ответные удары.