Ледяной Улей (СИ) - "Конъюнктурщик"

* * *

Отряд разведчиков, численностью сто сорок три особи, быстро шел по пустыне. Впереди уже показались холмы, окруженные низкой стеной. Не чета варгесцким укреплениям. Те башни просто пугали, если можно так сказать о муравьях. Но что-то они все же испытывали, видя своими красными единичными глазами огромные каменные сооружения людей.

Ощущать и думать не было их заботой. Это была обязанность Паука, который правит ими. Им не нужно было как-то заботится, только идти и уничтожать, затем пожирать то, что убито, или тащить то, что уготовлено в пищу всевышнему разуму. Всеобъемлющий жестко пресекал любое неповиновение. Так как рассматривал его другой формой жизни. А другая форма жизни — своим существованием теснит и вредит всеобъемлющего, а значит должно быть уничтожено. Все просто, без излишеств.

Это было хорошо. Это легко укладывалось в сознании, и в его глубине не было никаких противоречий. Думать в этом направлении было легко. А вообще, необязательно. Паук не поощрял любых мыслей, или умственных порывов и продвижений. Муравьи должны были использовать только мускулы и клыки, для добычи энергии, себе и Пауку.

Отряд быстро передвигал когтями-ногами, кусочки льда, и снега вылетали из-под когтей, под цоканье. Шум распространялся в достаточном пространстве.

Стальград уже был на виду. Насекомые остановились. Красные глаза, выражающие ненависть, но на самом деле только голод и жажду крови, пялились на верхний город. Кучка холмов, за ними будут каменистые поля с мхом и кустарником. Как же беден этот мир… "Кровь… Люди, мясо, кровь." — эти мысли вспыхивали картинками пожирания людей, в мозгу каждого муравья. Там это все сопровождалось мышечной памятью, воспоминаниями о вкусе плоти человека. Солдаты муравейника приходили в странное блаженство. Затем в их головах появилась другая картинка: отряд идет, вокруг, не приближаясь к стенам. Затем он идет по полям…

Разведчики Паука принялись исполнять приказ.

* * *

Паук чувствовал, как в городе началась паника.

Сам Стальград представлял из себя кругл пещеру, устремляющуюся вниз, где в самом низу блестело озеро воды. В нем плавали светящиеся рыб. Они отдавали желтыми и красными, оранжевыми оттенками. Эти рыбы носились в нем и просто жили своей беззаботной жизнью. Стальградцы кормили их зерном. Выше находился храм. Главный храм. Все остальное только небольшие святилища, больше похожие на кельи. Храм был огромной комнатой…

От храма вправо и влево вели по кругу проходу. Сама пещера была ступенчатой. Ступени соединялись небольшими каменными лестницами. идущими параллельно пещерной поверхности. Выше, над пещерой, находилась огромная каменная пластина, вокруг которой шли дугообразные проходы на поверхность, продолбленные во льду. По ним Стальградцы спускались в богатые кварталы под землей. Ближе к озеру, можно сказать на его берегу, который представлял из себя крутой резкий обрыв, находились базары, где торговались жители, ремесленники и скотоводы.

Кто управляет все этим Паук так и не узнал. Но и это было ему не важно. Не будет это важно и стотысячной армии муравьев, когда они вторгнутся и начнут резать всех, кто попадется, невзирая на размер, возраст и состояние.

* * *

Солнце начало спускаться, когда муравьи уже ушли от холмов, покрытых мелкими серыми домиками, меж которых росли ели, и встретили первое поселение. Это были телеги, покрытые сверху тканями, на странном каркасе из дерева. Не запряженные. Лошади паслись рядом, ещё чуть погодя там вышло стадо коз. Люди пасли этих животных.

Муравьи хотели набросится, но в их разуме пошло резко отторжение этих мыслей и желаний. Они пошли назад.

Вскоре, здесь появится огромная толпа, жаждущая мяса. Вот тогда он спустит их. Паук знал, что и когда нужно делать…

* * *

Муравьи мелькали на горизонте. Казалось, что телеги были так же далеки, как и небо. Муравьи страстно хотели пожрать плоть людей. Тех мирных пастухов, которые даже не подозревают, что скоро станут пищей, для огромной армии насекомых.

Но вот… Гул шагов разнесся по пустоши. Армия уродливых тварей, ищущих плоть людей и кровь, показалась большой черной полосой на горизонте.

* * *

Клык муравья был воткнут в мясо, уже мертвого человека, он тащил его по круглому тоннелю, криво идущему и петляющему вниз. В конце тоннеля находилась пасть. Один из множества ртов Всеобъемлющего. Огромные черные губы, вокруг полости, под губами уже не прятались смазанные прозрачной слюной острые клыки, в три ряда. Мышцы пульсировали, и клыки тянулись к центру. Там ещё, в тьме пасти, виляли, двигались и отчаянно тянулись, наполненные возбуждением черные языки, они были покрыты множество мелких отростков, очень мелких, настолько, что поверхность языка просто казалась шершавой. Языков было пять. На конце каждого был клык, способный прятаться.

Клыки уже показались, они также смазывались слюной, вперемешку с ядом… языки вытянулись к мертвечине.

Муравей подполз достаточно близко, тогда языки внезапно выскочили из пасти, захватили, обхватили тело человека, и так же быстро уволокли одним рывком в непроглядную тьму рта Всевидящего. Зубы зашевелились, а языки били и хлестали тело… оно измельчалось. Клыки выскочили из языков, и мерзкие щупальца стали рубить человечину на куски. Слюна стала выделятся обильнее и быстрее. Вскоре плоть и кровь, плавали в роту, а затем они отправились, внутри сгустка слюны по смазанному слизью пищеводу, такому же темному и мрачному, ужасному. Где-то позже, внутри, они попадут в желудок, где начнут перевариваться. Кровь и мясо, будут медленно всасываться. Какое блаженство для Паука!

В такие минуты он чувствовал несравненное удовольствие от поглощения пищи. И лишь редко он борол себя, что вначале изучить что было в разуме, человека перед тем, как убить его и съесть. Жертва уже начала перевариваться. Это займет несколько минут.

Позже он не будет занят наслаждением, и его сознанию представятся пейзажи, видимые множеством насекомых, подчиненных ему. Паук ещё не признался себе, что власть дает ему наслаждение. Но он уже думал над тем, что будет с его армией… он уже думал о том, что его солдаты недостаточно сильны для войны.

Тогда, он выставил против людей, против охотников из Варгеса. Эти силы ненамного, но превосходили людей. И охотники разбили всех его солдат. Паук проиграл эту битву. Но он мог бы призвать в десятки раз больше, и тогда люди бы просто задохнулись в ужасающем море черной плоти и хитина. Их бы уже клевали сотни клыков, превращая в ненавидимое все муравейником месиво.

Но он выставил столько, сколько нужно было для того, чтобы проверить на что способны его воины, не знающие страха и упрека, но знающие гнетущий голод. Пауку нужно было улучшить их. Сделать их более сильными.

* * *

Одинокий муравей стоял один, среди пустоши. Его ноги подгибались. Странно было, но он этого не ощущал. Это существо и думать не могло о том, что было бы необычным вообще.

Пустошь была такой, как и всегда. Ничто не предвещало чего-то нового. Снег мелким слоем, словно песок, летел где-то в ногах, вихрями, как пыль, видимая в лучах утреннего солнца, белая пыль. Солнце было высоко над горизонтом. Где-то ещё дальше, уже не было видно, как тысячи муравьев раздирают на куски живых людей. Там звуки, но не битвы, а бойни. Как загнанный скот. И лошадей, и коз, других домашних питомцев, женщин и детей, всех они ели, без каких-либо противоречий внутри. Для них это было не концом жизни, а простым, но долгожданным поглощением пищи. То есть тем, за что они дрались. И дрались легко, не думая. Отчаяние не было им знакомо. По крайней мере… не всем.

И только в сознании этого муравья мелькнула картинка одиночества в пустыне. Паук приказала ему отделиться от всех прочих, неважных в этот момент. Он переступал с ноги на ногу, цокая когтями по льду. И тогда резкая боль внезапно пронзила его. Он почувствовал злобу, затем обиду.

Затем его наполнил невероятный страх перед Пауком. Жалости Паук не испытывал. Он лишь пытался сотворить… и тогда это ужасное зрелище воплотилась в жизнь. А страх все поглощал Муравья.