Возвращение в юность - Ферн Майклз

— Можешь одеться, Кели, — проговорил Марк, быстро отвернувшись, чтобы не встречаться с ее испуганным взглядом. — Мы поговорим в моем кабинете. Почему бы тебе не подождать, Джин…

— Я останусь здесь, — грубо оборвал его Джин, и лицо его покраснело от гнева, а руки угрожающе скрестились на широкой груди.

— Как хочешь, — коротко ответил Марк и вышел из комнаты.

— Одевайся, милая, — мягко произнес Джин, прикрывая ее наготу белой простыней. — Помни, что я сказал. Никто не причинит тебе боль или что-либо еще.

— Да, Джин, я помню, — вздохнула Кели, соскользнув со стола и беря свою одежду.

Прежде чем начать одеваться, она бросила на Джина взгляд потерявшейся девочки.

Полковник почувствовал, каким ужасом охвачена Кели, и сердце его замерло. Он понимал, что Марк Болдуин что-то обнаружил, иначе он бы сразу рассеял их страхи.

Марк Болдуин сидел в своем тихом, уставленном книгами кабинете. Вид у него был серьезный. Он не сводил взгляда с полуоткрытой двери. Увидев, как Джин Макдермотт открывает ее и пропускает впереди Кели, он облизал пересохшие губы и глубоко вздохнул. Джин заботливо проводил Кели к высокому кожаному креслу.

Марк откашлялся и начал говорить. Он обращался только к Кели, голос его звучал тепло и сочувственно:

— Есть подозрение на опухоль. Необходимо немедленно сделать маммографию, но я уверен в результате обследования. Чем быстрее мы примем меры, тем лучше. Я договорюсь, чтобы вас принял доктор Адам Клейтон из Нового Орлеана. Конечно, он проведет полное обследование и сделает маммографию. А пока я вам могу дать кое-что почитать об этом. Кели, не надо пугаться: Клейтон очень хороший специалист, некоторые считают его лучшим в этой области.

— Никаких операций, Болдуин! — оборвал его Джин Макдермотт. — Я никому не позволю касаться ножом Кели! И не нужно никаких обследований! Ты меня слышишь? Никаких операций!

Марк Болдуин с изумлением смотрел на человека, который брал на себя ответственность за судьбу своей жены, за ее жизнь. Ее собственную жизнь! Он отвернулся от Джина, проигнорировав его возражения. Марк смотрел на Кели, которая сидела в глубоком кресле. Страх исказил ее прекрасные черты.

— Кели, решение должен принимать не твой муж, — мягко произнес он, надеясь, что его увещевания доходят до нее. — Ты сама должна сделать выбор. С медицинской точки зрения другого выхода нет.

Это слово. Снова это слово. Выбор. Решение. Выбор.

— Я понимаю, Марк, — прошептала она, не смея поднять глаза на Джина.

— Я жду, Кели, — Марк смотрел ей прямо в лицо. — Я жду ответа. Ты должна сказать, что хочешь, чтобы я договорился с доктором Клейтоном из Нового Орлеана на проведение обследования. Нет, не смотри на Джина! Это твоя жизнь, твое решение, — Марк чувствовал, что полковник сейчас взорвется. Он вдруг ощутил себя матадором, у которого бык оказался сзади и вот-вот вонзит ему рога в спину.

Кели опустила голову, и длинные шелковистые волосы, словно занавеской, отгородили ее от остального мира. Марк слышал тяжелое дыхание Джина и предвидел новый взрыв гнева. Но вот Кели подняла голову. Глаза ее были сухими, губы скорбно сжаты, на лице — выражение безнадежности. Гнев ее мужа сразу же прошел.

— Ты не понимаешь, Марк, — тихо произнесла она. — Ты не представляешь, какую доброту проявил муж по отношению ко мне… ко мне и моей семье. Если бы не он и не его любовь, мы бы все погибли во время войны, — голос ее звучал монотонно, но взгляд, устремленный на Джина, был полон благодарности и уважения. Она спокойно и открыто взглянула на Марка Болдуина: — Я во всем повинуюсь мужу.

Марк все понял. Но она так молода, так хороша собой! Ради преданности Джину она рискует столь многим…

— Кели, поверь, я понимаю тебя, — он наклонился через стол, сжав в кулаки вытянутые перед собой руки. — Но я твой врач…

Кели догадалась, что он имеет в виду осмотр, закончившийся несколько минут назад. Ему известно, что она все еще девственница, что она так и не стала настоящей женой Джину.

Неожиданно Марк ударил кулаком по столу так, что бумаги разлетелись.

— Черт возьми, Кели! Сейчас мы говорим о твоей жизни, а не о традициях твоего народа! Да, Джин твой муж. Но он всего лишь человек! Не позволяй, я умоляю, не позволяй его страхам, его опасениям остановить тебя, Ты должна думать только о том, чтобы сохранить свою жизнь!

Терпение Джина лопнуло. Он резко встал. Крупная фигура, казалось, заполнила всю комнату, а еле сдерживаемый гнев пропитал воздух.

— Пошли, милая. Мы уходим, он одним движением поднял ее из кресла, заставив поморщиться от боли.

Кели выпрямилась, Джин крепко держал ее за запястья. Она посмотрела на него спокойным немигающим взглядом и высвободила руку из его пальцев. Затем повернулась и покинула кабинет, не взглянув ни на доктора, ни на мужа.

Пройдя на автостоянку, она остановилась. В небе кружилась стая скворцов. Даже птицы принимают решение — лететь или не лететь. Она тоже сейчас должна выбирать между жизнью и смертью, хотя никаких гарантий нет. Если она ослушается Джина, то все равно может умереть и опозорит свою семью, своего мужа. Если она ослушается Джина и будет жить, она тоже будет опозорена.

Направившись к машине, Кели споткнулась и вытянула вперед руки, еле удержавшись на ногах. И вдруг улыбнулась: конечно, ей хочется жить. Вот как сейчас — ведь она не дала себе упасть! Она хочет жить. Она выбирает жизнь. Нужно как-то заставить Джина понять это.

У Марка Болдуина внутри все кипело от недовольства собой. Он неправильно повел себя с Кели и Джином. Не нужно было держаться с ними как со знакомыми. Следовало вести себя более профессионально и не позволять полковнику вмешиваться. И вообще, почему он принимает случившееся так близко к сердцу? Конечно, подумал он, легче всего быть трусом.

— Я не вмешиваюсь в твои дела, Кели, но если у тебя окажется рак, я ничего не хочу знать об этом. Ты можешь оставаться спокойной и серьезной, верить в судьбу и прочее, но, видишь ли, я не смогу теперь завтракать, как обычно, когда нужно решать вопрос жизни и смерти, — звук собственного голоса вызвал горечь у него во рту. Что, черт возьми, с ним происходит? — Мне надо было стать дерматологом. Никаких звонков домой, никакого беспокойства, никаких переживаний, никаких проблем жизни и смерти. Если они не примут решение сейчас, то через месяц будут вынуждены сделать это. И не надо волноваться.

Но внезапно, словно боясь передумать, он поднял телефонную трубку и попросил Марион соединить его с Адамом Клейтоном из Нового Орлеана. Он хотя бы расскажет Адаму о Кели и попросит, как о личной услуге, принять ее без задержек, если она рискнет приехать к нему на консультацию.