Хорош в постели - Дженнифер Уайнер

Я очень опечалена тем, что произошло прошлой ночью. Я знаю, что заставила тебя позвонить ему, и в итоге ты узнала эту ужасную весть. Могу представить себе, что ты сейчас чувствуешь. Побывала на твоем месте (я и про текилу, и про разбитое сердце!).

Почему бы тебе не позвонить мне завтра, когда ты вернешься домой и тебе, я надеюсь, полегчает? Мой номер приведен ниже. Я надеюсь, что ты меня простишь и мы останемся подругами.

Тебя весь день будет ждать автомобиль, чтобы отвезти домой – я об этом позаботилась (вернее, Эприл!). Пожалуйста, позвони, как только сможешь.

Искренне твоя, Макси Райдер».

А ниже – длинный список телефонных номеров. Австралия. Голливуд. Англия. Пейджер. Сотовый телефон. Факс. Другой факс. И еще электронный адрес.

Шатаясь из стороны в сторону, я добралась до ванной, где меня шумно и основательно вывернуло наизнанку. Макси оставила на раковине аспирин, нераспечатанные средства для ухода за лицом и телом от фирмы «Кайл» стоимостью не в одну сотню долларов, две большие бутылки воды «Эвиан», еще холодные. Я проглотила три таблетки аспирина, осторожно выпила стакан воды, поймала в зеркале отражение своего лица. Н-да. Приятного мало. Землистого цвета, рыхлое, опухшее, сальные волосы, мешки под глазами, размазанная косметика из «Бьюти бар». Я раздумывала, принимать или не принимать горячий душ (с одной стороны, каждое движение отзывалось болью, с другой – горячая вода могла ее снять), когда раздался осторожный стук в дверь.

– Бюро обслуживания, – возвестил официант, вкатывая столик.

Горячий кофе, горячий чай, четыре вида соков, гренок.

– Поправляйтесь. – В голосе официанта слышалось сочувствие. – Мисс Райдер договорилась о том, что вы можете выехать позже контрольного часа.

– Насколько позже? – не спросила, а проскрипела я.

– Когда пожелаете, – ответил он. – Никуда не торопитесь. Отдыхайте.

Он раздвинул шторы, и передо мной открылась великолепная панорама города.

– Bay! – вырвалось у меня. Солнечный свет резал глаза, но зрелище того стоило. Подо мной лежал Центральный парк, с людьми-муравьишками, игрушечными деревьями в оранжево-желтой листве. За парком возвышались небоскребы. За ними – река. Далее начинался штат Нью-Джерси. «Он живет в Нью-Джерси», – услышала я собственный голос.

– Вы в пентхаусе, – пояснил официант и отбыл.

Я налила чашку чаю, добавила сахара, попыталась проглотить несколько кусочков гренка. В ванне, с грустью отметила я, места вполне хватит на двоих, более того, на троих, если б у живущих в пентхаусе возникло желание искупаться в таком составе. «Богатые – они другие», – сделала я логичный вывод, пустила горячую воду, добавила пенного лосьона, гарантировавшего, что из ванны я выйду полная сил, словно родившись вновь, по меньшей мере буду выглядеть лучше, и потянула платье через голову.

Вот тут я допустила вторую за утро ошибку. В ванной хватало зеркал, показывающих тебя со всех сторон, прямо-таки как в магазине готовой одежды. И отражения эти не радовали. Я закрыла глаза, чтобы не видеть такого количества целлюлита. «У меня сильные, загорелые ноги, – напомнила я себе. Мы в Классе толстых практиковали положительное видение себя. – У меня прекрасные плечи». С тем я и опустилась в ванну.

«Такие вот дела, – с горечью думала я. – У него появился кто-то еще. А чего я, собственно, ожидала? Он еврей, образованный, высокий, с нормальной сексуальной ориентацией, легко попадается на глаза, вот кто-то его и прихватил».

Я перекатилась со спины на живот, выплеснув волну на пол.

«Но он же любил меня, – думала я. – Всегда говорил мне об этом. Считал, что я само совершенство... что нам хорошо вместе. И десятью минутами позже уложил в кровать кого-то еще? Чтобы она делала все то, что он хотел? А ведь клялся, что хотел получать все это только от меня».

Ответ я тут же получила от внутреннего голоса: «Но ведь это ты хотела разрыва. Так что жаловаться тебе не на кого».

– Филадельфия, я правильно понял, мисс? – Водитель был русский, с настоящей шоферской фуражкой на голове. Автомобиль обернулся лимузином, заднее сиденье размерами превосходило мою кровать, а салон – спальню. Я заглянула внутрь. Телевизор, видеомагнитофон, стереосистема и... разумеется, бар. Разнообразные напитки в поблескивающих хрустальных графинах, ряд пустых стаканов. Мой желудок лениво перекатился из стороны в сторону.

– Одну минутку, – успела я сказать и поспешила обратно в отель. В туалетах вестибюля блевать тоже очень даже удобно.

Когда я вернулась, на губах шофера играла улыбка.

– Поедем по платной автостраде?

– Как вам будет проще, – ответила я, скользнув на сиденье.

Шофер закрыл за мной дверцу, потом загрузил в багажник мой рюкзак, коробки с обувью, пакеты с косметикой из «Бьюти бар». Рядом со стереосистемой и телевизором я увидела телефон, схватила его, чтобы узнать, попытался ли Брюс связаться со мной ночью. На автоответчике нашла только одно сообщение: «Привет, Кэнни, это Брюс, отвечаю на твой звонок. Я собираюсь поехать домой на несколько дней, так что позвоню уже на неделе». Ни извинений, ни заверений, что мне все это послышалось. И позвонил он в одиннадцать часов, вероятно, после того, как утречком перепихнулся и позавтракал с мисс Скрипучие Пружины, которая, спасибо моим наставлениям, не называла его человеческим биде и скорее всего весила меньше, чем он.

Я закрыла глаза. До чего же больно.

Положила трубку на рычаг, когда мы уже неслись по нью-джерсийской платной автостраде со скоростью восемьдесят миль в час, проскочили съезд, который привел бы меня как раз к дому Брюса. Я постучала двумя пальцами по стеклу. Здравствуй и прощай.

Вторая половина воскресенья прошла в слезах и блевотине, в доме Саманты, где мы с Нифкином обосновались, чтобы не слышать телефона, который не звонит. Саманта, я это видела, прилагала все силы, чтобы не сказать, что она меня об этом предупреждала. Держалась она дольше, чем сумела бы я на ее месте, до вечера воскресенья, когда вопросы о Макси иссякли и мы вернулись к теме – Брюсу и телефонному звонку, который привел к столь катастрофическим последствиям.

– Ты хотела разбежаться не без причины, – говорила Саманта. Мы сидели в кондитерской «Алая роза». Она откусывала маленькие кусочки от миндального пирожного, я ела эклер, формой и размерами напоминавший бейсбольную биту. Лучшего антидота против человеческих горестей я не знала и решила, что могу позволить себе эту маленькую слабость, учитывая, что последний раз ела еще вчера, в Нью-Йорке, с Макси.

– Я знаю, – ответила я. – Только теперь не могу вспомнить, что это за причина.

– И ты основательно продумала этот шаг, прежде чем сделать его, так?