Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский

class="p1">– И думать забудь, Карл! Так дела не делаются! Подобная просьба испортит мнение его светлости о тебе! Не переживай, друг мой! Мы все равно будем видеться, и наша дружба не увянет! Но гляди, Карл! К нам направляется распорядитель бала, и его суровые морщины сулят нам неприятности за манкирование обязанностями записных танцоров! Пора развлекать вдовушек и перезрелых мегер! Встретимся после второй кадрили в буфетной, и ты мне расскажешь, наконец, о таинственном конверте с золотой короной!

Глава пятая. Альтернатива

Жандармский ротмистр был предельно вежлив, и лишь подрагиванием кончиков нафабренных усов да выразительной игрой крыльев породистого носа выражал свое крайнее неодобрение царившему в приемной начальника Сыскной полиции Санкт-Петербурга Путилина столпотворению. Присесть ротмистр категорически отказался и мерил присутствие крупными шагами, да время от времени, словно не веря напольным часам английской работы, позванивал своим серебряным брегетом.

Меж тем Путилин где-то задерживался, и решительно никто в Сыскной не мог поручиться, что ротмистру не придется вот так-то прошагать по присутствию до самого утра.

Порядки же здесь тщанием или попустительством Ивана Дмитриевича Путилина были заведены самые демократические. Большинство мундиров полицейских чиновников, сновавших туда-сюда, были расстегнутыми. Вместе с ними в приемной то и дело появлялась и сыщицкая братия, одетая в самое разнокалиберное платье и вносящая с собой то крепкий лошадиный дух, то ароматы дешевых кухмистерских, а то и явный сивушный перегар.

Наконец-то глухо звякнул на стене колоколец, возвещавший о том, что действительный тайный советник Путилин прибыл в свой кабинет с черного хода и желает видеть у себя секретаря. Тот мимоходом подхватил со стола пухлую черную папку и исчез за дверью, успев перед этим успокоить жандарма и дать распоряжение дежурному сторожу в приемной насчет чаю для Путилина.

Через минуту, показавшуюся возмущенному донельзя жандарму вечностью, секретарь распахнул перед посетителем дверь.

– Ротмистр Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Берсенев, ваше высокопревосходительство! Имею поручение: срочно доставить вас на экстренное совещание с участием высокопоставленных особ в Зимний. По вопросу, представляющему государственный интерес, – отчеканил ротмистр, и уже менее официальным тоном, со сварливинкой, добавил. – Сорок пять минут дожидаюсь, ваше превосходительство! Да что я! Там ждут-с!

– Откуда ж мне было знать, голубчик, про высокопоставленных особ? – развел руками Путилин. – Работы по горло, верите ли – со вчерашнего дня дома не был. Все в бегах… Форма одежды придворная, ротмистр?

– Не могу знать, ваше высокопревосходительство! Получил приказ сопроводить вас в Зимний без промедления – и все!

– Ну что ж…

Путилин, мимоходом подписав пару самых срочных бумаг, позвонил колокольчиком и проворно скинул на руки появившемуся сторожу партикулярный сюртук. Принял поданный из шкафа вицмундир с многочисленными звездами орденов. И, оправляясь перед зеркалом, вопросительно посмотрел на жандарма.

– Как поедем, любезнейший?

– Карета внизу дожидается, ваше высокопревосходительство, не извольте беспокоиться. А прибыть велено к Малому подъезду! – Жандарм рывком распахнул перед Путилиным дверь, всем своим видом демонстрируя неотложность порученной ему миссии.

Однако шеф Сыскного отделения не слишком торопился. Он несколько задержался в присутствии, втолковывая что-то вполголоса секретарю. Дважды приостанавливался на лестнице, причем один раз вполне панибратски, по мнению жандарма, поздоровался с некоей личностью, заслуживающей каталажки за один внешний вид и совершенно разбойничью рожу. Все эти задержки ротмистру совершенно не понравились, однако торопить Путилина он не осмелился, выразив свое нетерпение и возмущение лишь громким покашливанием.

«Ландсберг, не иначе! – решил про себя Путилин, усаживаясь наконец-то в карету. – Он, больше некому!»

Начальник Сыскного отделения, державший в руках многие ниточки творящихся в Петербурге дел с громкими именами, решительно не мог припомнить никого другого, могущего вызвать подобный интерес и спешку. Спрашивать же о причинах вызова в Зимний у жандарма Путилин не стал намеренно – учитывая традиционный холодок между полицией и голубыми мундирами. Ротмистр если что и знает – нипочем не скажет, рассудил он. Лишь заставит помучиться неизвестностью. А то еще и про высшие интересы либо государственную тайну напомнит – жандармы это дело страсть как любят.

Застоявшиеся лошади стремительно рванули с места в карьер. Тем не менее ротмистр, давший кучеру на сей счет строжайшие указания, то и дело открывал переднее окошко и озабоченно покрикивал:

– Шевелись, шевелись, братец! Погоняй!..

Наконец карета остановилась, тяжело качнулась напоследок и замерла. Ротмистр ловко выскочил наружу, придержал дверцу, захлопнул ее за Путилиным, и, сделав приглашающий жест рукой, столь же стремительно направился к ступеням Малого подъезда Зимнего дворца.

«Сдав» Путилина дежурному офицеру, ротмистр откозырял и исчез. Дежурный, в свою очередь, передал посетителя по инстанции рослому лакею в красной ливрее, и тот почтительно, но без подобострастия повел начальника Сыскной полиции по нескончаемой анфиладе комнат.

Здесь уже не было так тихо и безлюдно, как в приемной дворца. Кое-где в залах и гостиных попадались люди. Они тоже двигались куда-то, либо негромко беседовали, замолкая при появлении Путилина с лакеем и тут же возобновляя разговор, едва они проходили мимо.

Наконец молчаливый лакей распахнул последнюю дверь и негромко произнес:

– Это библиотека-с… Вам сюда, ваше высокопревосходительство…

И прикрыл дверь, оставив Путилина в сумрачной зале со стенами, всплошную состоящими исключительно из книжных шкафов и стеллажей. В дальнем углу библиотеки стоял стол, окруженный дюжиной стульев с высокими спинками. В альковах окон были расставлены низенькие журнальные столики с парой-тройкой покойных кресел вокруг. Пахло вощеным деревом, дорогим табаком и неповторимым запахом множества тисненых золотом книжных переплетов из телячьей кожи.

У огромного камина розового мрамора, по правую руку от длинного стола стояла группа мужчин. Там преобладали золотое шитье, генеральские эполеты и аксельбанты, сверкали во множестве звезды орденов. Пока Путилин, несколько оробев от впечатляющей обстановки, лихорадочно размышлял, оставаться ли ему на месте или пройти вперед, от группы отделилась внушительная фигура градоначальника. Подрагивая кончиками гигантских усов, переходящих в бакенбарды, Зуров торопливо подошел к Путилину и свирепо зашептал:

– Почему вы заставляете себя ждать, Путилин? Что за легкомыслие? Вы что – по надзирательскому мундиру соскучились? Вам на Толкучий рынок захотелось?! Эти господа – не я, либерал! Они шутить не станут, Иван Дмитриевич!

Путилин объяснился. Не дослушав, Зуров прервал:

– Ладно. Вам повезло: великого князя пока нет. Ждем с минуты на минуту. Сейчас я вас представлю министрам. Ну, с Маковым Львом Саввичем вы и так знакомы, полагаю. А остальные, в особенности великий князь, – Зуров притянул Путилина за пуговицу и понизил голос. – Боже вас упаси, Путилин, без спроса лезть со своими рассуждениями! Знаю я вас, сам натерпелся. Спросят – самую суть говорите, без оценок. Не подведите, голубчик!

– Понятно, ваше высокопревосходительство. Скажите только – неужто из-за Ландсберга весь сыр-бор?

– Представьте себе!